Три дня до эфира - Гульназ Ямалеева

- Фу!! - громко сказала Шурочка, проносясь мимо ребят и услышав только последние четыре слова.

Электрик Семен Павлович тоже матерился- в павильоне. Но не громко и достаточно грамотными конструкциями. Электрики, считал Семен Павлович, более интеллигентная профессия, чем водопроводчики и матросы, тем более на телевидении.

Повод был более чем весомый: вчера, когда ведущий выпуска Антон Антонов отстегивал от лацкана пиджака микрофон-мышку, он ее (мышку) прицепил к проводу, который крутит колесико телесуфлера. А когда в павильон ворвалась красавица Галинова и стала читать зрителям прогноз погоды на завтра- мышка ей была ни к чему, но суфлер-то тот же самый, - она поняла, что все крутится назад и вместо сообщений о циклонах и антициклонах у нее перед глазами - произнесенные уже в эфире успехи команды "Зенит" на московском поле. Галинова была не просто красавицей, но и умницей - она сориентировалась и несколько нервно, но рассказала своими словами питерцам, что произойдет с климатом родного города на следующий день. Ну, может быть, чуть приврала с метрами в секунду и все...

После эфира состоялся небольшой скандал между Антоновым и Галиновой, но обошлось без кровопролития, потому что между ними как раз намечался служебный роман и стычка только добавила в отношения страсти. Но мышку, естественно, не отстегнули, провода еще больше запутались, попадало несколько предметов, и разбилась одна лампочка. Теперь Семен Павлович ходил, распутывал и матерился.

* * *

Курилка находилась в самом неудобном месте - на верхнем пролете черной лестницы, между пятым этажом и чердаком. Раньше, когда не было этой проамериканской моды на нейтральные запахи и курение не подвергалось публичному остракизму, купили в редакционном холле. Там кожаные удобные диванчики и мраморная пепельница на длинной серебристой ножке. Потом началась дискриминация в отношении курильщиков, и их переместили на лестничный пятачок. Хотя, надо сказать, нашего брата курильщика никаким отсутствием удобств не сломишьпятачок всегда был полон и всегда там происходило и обсуждалось самое интересное.

Сегодня в курилке обсуждали самую горячую новость - похищение сына кандидата в губернаторы Снегирева. Ведь за информацию о его местонахождении обещали вознаграждение - пятьдесят тысяч долларов.

-А кто такой этот Снегирев?

- Гаврилин, да ты что, совсем? Это же кандидат, мы столько его снимали...

- Гаврилин, ты, как всегда, не въезжаешь, ты же сам на заказуху с ним ездил!

-Да бросьте вы, мужики. Он же вообще не врубается в нашу действительность...

Гаврилин, совершенно богемный и аполитичный, но добрый и с хорошим художественным вкусом оператор, вяло оправдывался:

- Да мне по фигу - Снегирев, Соловьев, Лебедь, Куликов... Много их тут, птиц разных, летает и на наши головы гадит... Мне какая разница!

- Ну ты даешь, это же наш кандидат в губернаторы!

- И еще в новостях работаешь, не стыдно? Гаврилину было абсолютно не стыдно, он знал, что коллеги его любили не за знание фактуры, а за хорошую картинку и еще - за доброту, потому что, как все пофигисты, Ромка был добр. В общем-то многих в команде службы информации можно было назвать и странными, и чудиками, но ребята любили друг друга такими, какие есть. Ведь понятно, что на городском телевидении только единицы работают из честолюбия, про деньги говорить смешно (журналисты- народ небогатый), головокружительную карьеру здесь сделать сложно. А работают люди из странной и порой фанатичной любви к профессии, мирясь с техническими неполадками, перегрузками и прочими прелестями репортерского бытия. И потому друг к другу относятся хорошо.

- Ребята, а сообщение когда появилось? - включилась в беседу Шура Потапова, доставая из сумочки пачку "Честерфилда".

- Рано-рано утром, - ответил Шамин. Витя, который вечно был без собственных сигарет и вечно стрелял у товарищей, сначала потянулся за "Честерфилдом", прикурил и только потом обстоятельно рассказал коллегам о пришедшей информации. Она появилась еще до восьми, и не с официальной сводкой, не из пресс-центра УВД (пресс-центр в такое время еще спит), а появился курьер из управления и принес бумагу от самого Берегового, на фирменном бланке, но с личным текстом. Сначала обращение, мол, ребята, помогите, срочно поставьте в ближайший выпуск, а к нему прилагается фотография Саши Снегирева и текст. Дело, как пояснил Витька, конечно же темное, понятно, что здесь политика замешана, понятно, что с целью ограбления, хотя фиг его знает, но момент уж больно удачный выбран. Тут еще туман по поводу самого Снегирева- он же, по идее, сам выступить мог, но он не выступил, а у курьера что спросишь. И еще понятно, что расследование пойдет сразу параллельно- и органами, и частным образом ну как всегда в таких делах. И награда обещана немаленькая - пятьдесят тысяч баксов. Естественно, за ребенка ничего не жалко, тут уже ни о каких баксах думать невозможно. В общем, сейчас начнется шум, и на поиски мальчика бросятся все кому не день- и любители, и профессионалы.

- Ребята, а может, и нам стоит попробовать? Реплику возникшего Рябова восприняли со смехом: еще бы, он даже по поводу рождения сына зад от стула не оторвал, отправил Егора за шампанским для редакции. И туда же - сыщик.

-Нет, я серьезно. Пятьдесят штук баксов- хороший стимул.

-А говорит, что плохой!..

- Бросьте вы...

-Ну да, конечно, чем мы хуже ментов, у нас оснащение еще даже получше рация, машин больше.

- И мозги у нас наверняка не слабее.

-Ха! Особенно у Гаврилина...

- Ну вот, чуть что - опять Гаврилин!

-Действительно, чего вы привязались к человеку...

Новостийщики стали с жаром обсуждать возможность поимки преступников или хотя бы вычисления места, где теоретически мог быть спрятан Саша Снегирев.

- Пятьдесят тысяч - деньги огромные, так, может, попробовать сообща?

Шура участвовала в обсуждении вместе со всеми, не соглашаясь мысленно только с проектом действовать сообща. "Вот было бы здорово все расследовать самой и утереть Лешке нос", - совершенно по-детски мечтала она...

- Шура, прости, тебя можно на секундочку?

Корреспондент по культуре Семкин не принимал участия в общем обсуждении, но это традиционно: он, как правило, всегда молчал, а если что-то и произносил на редакционных сабантуйчиках, например предлагал выпить "рюмку чая", то редкие слова казались правильными и умными. Еще бы - человек с таким стажем и опытом, старше всех почти в два раза.

Про Семкина знали, что он работал и на Дальнем Востоке, и на Сахалине, и по молодости вроде бы прозой баловался, романы писал, потом развелся, приехал в северную столицу к другу, да так и остался - работать репортером на ТВ. Неплохо, кстати, работал, без сбоев и без проколов. Но все это? знали недостоверно, пользуясь косвенными источникам - кто-то когда-то эту фамилию слышал, знакомая знакомых с ним была в экспедиции. Сам Семкин ни о своем журналистском прошлом, ни о личной жизни никогда не рассказывал.

Так вот, этот странный Семкин отозвал Шуру Потапову на несколько ступенек ниже и предложил ей познакомиться с одним замечательным сыщиком, чтобы вместе поискать мальчика.

- Шура, я знаю, что вас это заинтересует более других наших коллег, поскольку у вас интерес и несколько личный...

- В каком смысле?

-Я имею в виду вашего друга Алексея... Шура слегка покраснела.

- Так вот, мой товарищ, он человек очень серьезный. Он обладает такой базой данных, которой нет у многих оперативников, поскольку он работает частным образом. Конечно, это человек моих лет, он не супермен, вроде вашего Николаева...

- И когда? Когда вы сможете меня с ним познакомить?

Семкин сосредоточенно посмотрел на окурок в углу лестницы.

-Да хоть сейчас. У меня сегодня тем никаких нет, я утром сдал вчерашнюю премьеру, вы знаете. А вы, если можете, отпроситесь у своего редактора или у Рябова- он передаст редактору, и поедем. Поедем?

* * *

Через пятнадцать минут Потапова и Семкин уже выходили из здания редакции. Шура с Рябовым передала записку своему начальнику, в которой красноречиво описала, как у нее внезапно разболелся живот и ей просто необходимо немедленно покинуть рабочее место.

По дороге к троллейбусной остановке Шура отметила, что теперь этот знакомый путь для нее ясен и отчетлив, она видит не только несущиеся машины и людей, но и понимает, как здорово на улице - редкое для Питера безветрие, приятная сыроватая прохлада, в общем, день замечательный.

Тоска у Потаповой быстро сменилась жаждой кипучей деятельности. Слегка грызла совесть мысль, что она, даже не предупредив, бросила Дору на произвол судьбы и девушке нечем будет заняться в отсутствие наставницы. Но с другой стороны, Дора - девушка взрослая, должна быть самостоятельной. Покрутится около кого-нибудь другого, посидит на выпуске, в монтажке. Ей будет чем заняться...

Глава 5 ЧАСТНЫЕ СЫЩИКИ (продолжение)