Почувствуй это снова - Ольга Вечная

Когда родители узнают о беременности, будет скандал. Я очень надеюсь, что смогу скрывать свое положение до момента, когда уже нельзя будет делать аборт, иначе они жизни не дадут. Тогда мне понадобится план б. Как бы там ни было, никому на свете я не нужна, кроме мамы с папой. Но возможно, на какую–то моральную поддержку смогу расчитывать.

Делаю глоток чая. Сладко. На сахар Матвей не поскупился, как, впрочем, и на угрозы.

Их нет минуты две. После чего дверь в глубине коридора открывается. Матвей выходит и быстрым шагом проносится в прихожую.

Я так и сижу и на своем стульчике, ноги подогнула. Сладость чая на языке кажется неуместной.

Матвей возвращается и говорит быстро мне:

– Я поехал по делам. Опаздываю уже. Пока, Юля.

– Пока, Матвей. Римме Владиславовне привет! – отвечаю весело. Даже машу рукой с улыбкой.

– Передам, ага.

Позади него появляется Диана с Петей на руках. Мальчик обнимает мать так, словно они полгода не виделись, а мы с дядей Мотом над ним жестоко измывалась всё это время.

Хлопает входная дверь. Диана смотрит на нее секунду, потом переводит глаза на меня. Вежливо улыбается и, наконец, заходит в кухню.

О чем же они говорили?

Диана присаживает Петра на диван, переключает мультики. Потом берет чашку Матвея.

– Это мне чай?

– Матвей себе делал, но он не пил еще.

– Ясно. – Она делает глоток и морщится. – Как сладко. Однажды у него попа точно слипнется, – посмеивается. – Ну да ладно. Пойдет.

Достает зефир, пастилу. Потом присаживается рядом. Ладонями обнимает чашку, греясь с улицы. Глядит на меня. Затем спрашивает:

– Ну как ты справляешься, ребенок мой?

Участие в ее голосе становится тем самым рубежом, который я взять никак не могу. Быстро вытираю непрошеные дорожки из слез.

– Нормально. Вот приехала Петю повидать. Соскучилась. Он меня не сразу узнал, представляете? Нужно чаще видеться.

Диана смотрит внимательно. Ждет ответ на свой вопрос.

– Он сказал, чтобы вы больше меня не звали, да? Он для этого отвел вас в сторонку?

– Нет, – Диана качает головой. – Не для этого, конечно. У него там свои дела с Пашей.

– Мне кажется, он меня ненавидит.

– Нет, Юлёк. Не совсем так.

– А как же?

Она задумывается, подбирая слова.

– Раз уж мы говорим откровенно... У Матвея очень бурная фантазия. Я не совсем понимаю, что между вами случилось, но он вроде как... уверен, что ты была с другим, а потом с ним. И всё это еще и за один вечер.

– Боже, – тру лоб. – Это не так. Не была я ни с кем! Допустила ошибку, короткий поцелуй во время танца, о котором сто раз уже пожалела. Он вообще ничего для меня не значит. И Костя мне не нравится. Я ему так и сказала потом, что люблю своего парня.

– Уязвленное мужское самолюбие — вещь жуткая. Некоторые мужчины... – Диана прочищает горло. Кажется, ей самой говорить непросто: – Начинают мстить женщине. Жестоко. Это мелкие люди, недостойные. Но ты должна понимать, что такие есть. И всегда быть настороже.

– А Матвей?

– Он мстит самому себе. Кстати, весьма умело.

Глава 6

Матвей

Стою на лестничной площадке, напряженно жду, пока лифт приедет. На входную дверь пялюсь. Так просто вернуться назад, дернуть за ручку, потянуть на себя. Просто и архисложно одновременно.

Пульс долбит. Душно здесь.

Подойти, открыть хренову дверь, позвать громко. Сама ведь никогда не выбежит.

Язык прикусываю до боли и металлического привкуса. Отворачиваюсь.

Двери лифта как раз разъезжаются, в кабине никого. Я захожу внутрь, и едва железная коробка трогается, за голову хватаюсь.

Бля–я–ять! Это вообще не проходит. Месяц уже, а только хуже становится. Волнами накатывает. То часто лихорадит, то реже, но если второе, то каждый раз с головой накрывает и в море безумия утаскивает.

Сглатываю. Я видел такие же отношения у Паши с его бывшей Лидой, когда она издевалась над ним, он понимал всё, но упорно перся обратно. Он выбрался, и я выберусь.

Как болезнь какая–то.

И что вообще значит «иногда я по тебе скучаю»? Я не понимаю такого, можно мне как–то популярнее пояснить? Сноску сделать.

Какой–то плевок в спину.

Вроде не дурак, учусь в меде на бюджете, стипендию повышенную получаю, преподы хвалят. Химические и электрические импульсы между нейронами фигачат в норме. Но видимо, когда дело касается Юли, тормозные синапсы преобладают, иначе как объяснить перманентное недоумение и ступор на все ее слова и действия.

Иногда она по мне скучает.

Пздц. И что мне с этой информацией делать?

Выхожу из подъезда и закуриваю. Назад дороги нет точно. Это просто издевательство над самим собой. Клубок из ошибок неподъемный. Не стоит и пытаться туда лезть пальцами кривыми, иногда еще и дрожащими.

Но так она смотрит... Как же она в глаза мне смотрит каждый раз... Как раньше.

Вдох–выдох. Еще одна глубокая затяжка, чтобы занять себя чем–то. Взбодрить или, напротив, замедлить. По–фи–гу. Лишь бы не так, как сейчас.

Пройдет время и станет легче. Также было, когда родители погибли. Я первые полгода после этого вообще помню плохо. Потом что–то начал соображать потихоньку. Ситуации совершенно разные, но проблема в том, что этот месяц тоже стерся из памяти.

Она когда смотрит на меня вот также преданно, когда ее дыхание при моей близости сбивается, кажется, что можно дать нам еще шанс. Самый последний. Самый–самый, блть, куда–еще–дальше–то–унижаться, последний шанс.

Потом вспоминаю причину разрыва и швыряет в пот.

– Матвей! Эй!

Слышу голос брата и оборачиваюсь. Павел торопливо идет от парковки в мою сторону. Тушу окурок, аккуратно выбрасываю. Он сам курит, но я при