Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) - Евгений Тарле

Когда все эти разнообразные мотивы обусловили участие России во второй коалиции, оказалось, что два других главнейших партнера в затевавшейся тяжелой борьбе - Австрия и Англия - не только относятся неискренне, но уже наперед держат против нее камень за пазухой. Австрийский император Франц и его министр граф Тугут умоляли Павла прислать на помощь Австрии в Северную Италию Суворова с русской армией. Английский кабинет во главе с Вильямом Питтом Младшим, конечно, жаждал, чтобы на помощь англичанам как можно скорее пришли русские эскадры в Средиземное и Северное моря. Но и австрийцы и англичане боялись русских, не доверяли им, завидовали их успехам, хотя по существу эти успехи шли на пользу общему делу. А главное - эти союзники мечтали уже наперед не только о победе над французами при помощи русских, но и о том, чтобы сами-то русские не очень задерживалась на тех местах, где эти победы произойдут. Это почувствовал на севере Италии и в Швейцарии Суворов. Сразу это понял и действовавший на Ионических островах и на юге Италии Федор Федорович Ушаков, и он вовремя сумел приготовиться к скрытым ударам и парировать их.

В Петербурге еще долгое время не очень ясно и в некоторых отношениях совсем неправильно представляли себе, как обстоят дела на Средиземном море, куда шла эскадра Ушакова. В столице царил совсем неосновательный оптимизм: «Вы знаете, что экспедиция Бонапарта исчезла, как дым»,- с удовольствием сообщает канцлер князь Безбородко С. Р. Воронцову 6 октября 1798 г., то есть именно тогда, когда Бонапарт победоносно шел с армией по Египту, сметая прочь всякое сопротивление турок и мамелюков.

Из-за ложной информации канцлер Безбородко делал совершенно неправильные выводы о предстоящих задачах Ушакова в Средиземном море. Выходило, что о Египте беспокоиться уже незачем. Нельсон будет «блокировать Тулон и прочее», а Ушаков сможет «овладеть островами венецианскими (т. е. Ионическими)», согласовав свои действия с действиями Нельсона и «охраняя берега итальянские, способствовать блокаде Мальты»18. Захват Мальты особенно раздражал «гроссмейстера» Павла.

А на самом деле Нельсону пришлось блокировать не Тулон и берега Италии, а прежде всего египетские порты и Мальту, и Ушакову необходимо было считаться с требованиями Нельсона о помощи.

По данным Коллегии иностранных дел, как явствует из того же письма Безбородко С. Р. Воронцову, Ушаков имел под своей командой к моменту выхода из Дарданелл 9 линейных кораблей, 5 больших фрегатов и несколько мелких судов. А у турецкого вице-адмирала, шедшего вместе с Ушаковым к Ионическим островам, было 6 линейных кораблей, 10 фрегатов и 30 легких судов. Эти сведения были слишком преувеличены. Русская эскадра имела в этот момент всего 6 кораблей, 5 фрегатов и 3 малых судна с 7400 человек экипажа (из них солдат 1700). Турецкая же эскадра состояла из 4 кораблей, 8 фрегатов и корветов и 4 малых судов.

Старые екатерининские вельможи просто не могли опомниться и поверить ушам и глазам своим: русские в союзе с турками. Но чего не сделает французская революция! «Надобно же вырасти таким уродам, как французы, чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть: союз наш с Портою и переход флота нашего через канал. Последнему я рад, считая, что наша эскадра пособит общему делу в Средиземном море и сильное даст Англии облегчение управиться с Бонапарте и его причетом», - писал Александр Андреевич Безбородко русскому послу в Англии С. Р. Воронцову19, сообщая некоторые подробности об экспедиции Ушакова.

Настойчиво указывалось Ушакову на необходимость всячески оказывать полное внимание и почтение туркам, чтобы искоренить их застарелое недоверие. «Впрочем, поручаю вам стараться избегать и не требовать лишнего от Порты и не терять из виду, что, помогая ей, не должны мы становиться в крайнюю тягость. Я полагаюсь относительно сего на ваше благоразумие, быв уверен, что вы будете пещись о выгодах ваших подчиненных, притом и о сохранении наилучшего от нас впечатления как в самом султане и министерстве его, так и в простом народе», - писал Павел в рескрипте на имя Ушакова 25 сентября 1798 г.20

4. Переговоры с турками

Начав переговоры о совместных действиях, Турция тем самым вступала во вторую коалицию - если не формально, то фактически. Встреченный в Константинополе самым ласковым образом султаном Селимом III, Ушаков принял деятельное участие в разработке ближайших планов военных действий. Турецкому правительству уже было известно и о высадке Бонапарта в Александрии и о его походе из Александрии к югу, в глубь страны (хотя ничего более точного обо всем этом не знали), и об истреблении французской эскадры Нельсоном при Абукире. Но опасность для Турции и поскольку с ней связана была Россия, также и для русских интересов не миновала. Французы еще в 1797 г., согласно условиям мира в Кампоформио, захватили Ионические острова и часть Балканского западного побережья в Эпире и Албании. Таким образом, не только Египет, но и западная часть Балканского полуострова отхватывалась французами уже непосредственно от владений Порты. Ионические острова являлись самой важной французской стратегической базой на востоке и в центральной части Средиземного моря.

В ряде совещаний, кроме русских (Ушакова и Томары) и турок (великого визиря, рейс-эффенди и др.), принял участие также английский представитель Спенсер Смит. Ушаков, судя по всему, ставил себе в этих совещаниях две цели: во-первых, получить в возможно лучшем виде вспомогательную турецкую эскадру; во-вторых, все же не брать на себя точных обязательств, в случае успешного изгнания французов присоединить Ионические острова к владениям султана, которому они вовсе не принадлежали, но который очень хотел их получить. И то и другое Ушакову удалось. Он получил под верховное свое командование турецкую эскадру, а насчет Ионических островов ничем определенным не обязался. Турция получала лишь совместный с Россией протекторат над островами, да и то временный.

Чтобы покончить с вопросом о дипломатической стороне совокупных русско-турецких действий, прибавим, что когда Ушакова уже давно не было в Константинополе, турецкие дипломаты и русский посланник Томара продолжали совещаться, - и 13(24) ноября, зная уже о сдаче французами Ионических островов (кроме Корфу) Ушакову, Томара счел необходимым поставить Ушакова в курс вырабатываемых решений. Крайне любопытное письмо Ушакову «о целях и задачах» внешней политики России по отношению к Турции направил посланник Томара из Константинополя 13 (24) ноября 1798 г. «секретно»21. Подчеркивание секретности весьма понятно…

Оказывается, что «высочайший двор» очень мало полагается на своих турецких импровизированных «союзников», которые в течение ста лет были союзниками Франции против России. А посему нужно очень прочно, надолго рассорить турок с французами. Прежде всего пусть Ушаков, соблюдая корректно все требования международного права, принятые между цивилизованными нациями, не мешает Кадыр-паше и туркам делать на Ионических островах с французами все, что им заблагорассудится, даже нарушать подписанные французами условия капитуляции: «..намерение высочайшего двора есть стараться чем можно более раздражить взаимно Порту и Францию, следственно, соблюдая с вашей стороны в рассуждении французов правила войны вообще принятые, не должно понуждать X наблюдению (соблюдению - Е. Т.) их турков. Пущай они, что хотят делают с французами, и турецкий начальник, хотя в самом деле вам подчинен, но в наружности товарищ, может поступать с ними как хочет, - нарушение же капитуляции вам приписано быть не может», тем более, что французы попадут в руки турок (якобы для увоза их в Константинополь), «а вам обременяться пленными не следует и невозможно». Как увидим, Ушаков и тут оказался человеком несравненно более высоких понятий о гуманности и о русской национальной чести и достоинстве, чем Павел I, которого лживая монархическая легенда и историография так упорно старались всегда представить в образе благородного рыцаря и великодушного Дон-Кихота. Его «донкихотство» не имело ровно ничего общего с великодушием. Как увидим, Ушаков и не подумал даже пытаться осуществить эти жестокие макиавеллистические инструкции. Не довольствуясь этими планами, Томара советует Ушакову еще высадить именно турецкий десант в Северной Италии, в Анконе, близ границ Цизальпинской республики. Чем больше турки будут там безобразничать и грабить, тем более непримиримо рассорятся Турция и Франция и тем больше «охоты» получат турки к войне, потому что во имя одной лишь «отвлеченной» борьбы против революции турки воевать долго не станут. Вот если дать им пограбить, это дело иное:

«Возвращаясь к сказанному в начале сего письма касательно заведения чем можно большей вражды меж Директорией и Портой, не заблагорассудите ли, ваше превосходительство, убедить Кадыр-бея и Али-пашу к сделанию десанта близь Анконы в границах Цизальпикской республики?» Так как русские не могут и не должны грабить частных жителей, а «турки одни могут воспользоваться добычей» пленного населения, то пусть турки и десант одни делают, «разве только под прикрытием нашим». А этот турецкий грабеж «превеликий ропот и волнение произведет во всей Цизальпине и нацию турецкую заохотит к войне, чего, по несчастию, искать должно, ибо на действие в черни турецкой нынешних отвлеченных войны причин долго полагаться не можно». Ничего не поделаешь! «Возвышение», «отвлеченные причины», «спасение тронов и алтарей» - все это на «турецкую чернь» действует меньше, чем перспектива вволю пограбить. Но и этим предложением Ушаков не подумал воспользоваться и сурово и бдительно воспрещал туркам даже малейшие попытки к грабежу.