Воронье живучее - Джалол Икрами

с радостью ухватился за этот совет и, взяв у муллы рекомендательное письмо, отправился в Самарканд. Там, на окраине города, близ мавзолея Ходжи Ахрора, он разыскал дом «просвещенного друга» и нашел в нем приют. Нового наставника звали Исоходжа, он был племянником одного из настоятелей мавзолея Ходжи Ахрора и работал в краеведческом музее.

Помня советы своего первого учителя, Самандар внимал каждому слову Исоходжи, откровенно, искренне и добросовестно прислуживал ему, точно выполнял все его поручения и указания. На первых порах Исоходжа предписал ему: со двора без его ведома не отлучаться; с соседями не общаться и вообще не заводить никаких знакомств; кончив хлопоты по дому, садиться за книги и читать, читать, читать… А книги были, как ни странно, не религиозные, а светские; одни на турецком языке, другие на узбекском и на фарси, сборники назидательных рассказов и поучительных историй, советов и наставлений…

Исоходжа жил бобылем. Жена и дети покинули его, порвали все отношения. И вечера старик отдавал Самандару. Начитанный и красноречивый, он мог говорить часами.

— Самое главное — уверовать, — наставлял он Самандара, — и повсюду, всегда, ежечасно и ежесекундно носить в сердце и повторять в душе слова молитвы. Бог вездесущ и всевидящ, он всюду услышит нашу мольбу, не оставит в нужде и отчаянии. Терпение приносит сокровища, нетерпение — страдания. Человек должен жить в гармонии со временем и его условиями. Приспосабливаться к обстоятельствам и творить свое. Будь скромным, скромным и скромным! Откинь тщеславие, старайся, вопреки всему, демонстрировать свою доброту, не скупись на жалость, старайся всем внушить, что ты — лишь дорожная пыль с их ног, не стесняйся! Пусть уверуют, что дела твои беспорочны, и живи хорошо, красиво… Сперва протяни руку помощи ближним, друзьям и товарищам, потом всем другим. Все, что можешь, используй. Умно, ловко, умело льсти! Заискивай перед нужным человеком, кружи ему голову славословиями, угождай — все допустимо! Лесть и угодничество — это такое оружие, перед которым мало кто устоит. Но надо это делать умеючи, чтобы не бросалось в глаза. Нельзя недооценивать людей, прежде чем на что-то решиться, поставь себя на их место, взвесь, как бы поступил или что-то воспринял ты. Если нужно, дай взятку! Не скупись, рубль обернется сотней. Но это тоже искусство, и мой совет тебе — учись давать взятку. Я преподам тебе урок. Взятка может спасти тебя от многих бед. Взятка укоротит язык злопыхателей, приручит недоброжелателей, обратит в твоих радетелей самых заклятых врагов. Только помни, что власти строго наказывают и того, кто дает взятку, и того, кто берет. Помни и будь осторожен, давай и бери, но старайся не попадаться!..

Подобные беседы, нотации и советы открыли Самандару глаза на изнанку жизни. Парень не промах, изворотливый и смышленый, он прочно усвоил уроки и постепенно превзошел своего наставника: подмечая промахи учителя, он никогда не говорил ему о них. Он фиксировал эти ошибки в памяти, чтобы не только не повторить их, но и при случае обратить их против своего друга.

Спустя три года звезда наставника закатилась, Исоходжа попался как вор, его уличили в хищении музейных ценностей. Хотел откупиться взяткой, не вышло. Наоборот, к одному преступлению присовокупили другое, осудили по двум статьям. Самандар вовремя унес ноги из дома Исоходжи и вернулся в кишлак, объявив себя Мулло Хокирохом. Он был уверен, что ему не грозит столь бесславный конец, — он будет действовать хитрее и изощреннее.

До организации колхоза Мулло Хокирох занимался тем, что писал за людей по их просьбам письма и заявления. Никому не отказывал, всем был рад услужить, и ему стали платить доверием. Сумел завязать дружеские отношения с Каримом-партизаном, бывал у него дома, помогал по хозяйству. В ночь убийства героя Мулло Хокироха случайно не оказалось в кишлаке: уехал с зятем в город. Когда же вернулся и услышал про злодейство, поднял такой плач, что всем показалось — лишится от горя рассудка. Искренность и неистовость его переживаний растрогали людей и запомнились.

После организации колхоза Мулло Хокирох был назначен сперва секретарем сельсовета, а потом заведующим складом.

Да, стар и млад уважали его за обходительность, доброту и щедрость, превозносили его благородство. Находились, однако, и такие, у которых он вызывал неприязнь, недоверие и которые с сомнением смотрели на его дела. Не лежала к нему душа у колхозного кузнеца Бобо Амона. Всякий раз, когда в кузнице заговаривали о благодеяниях Мулло Хокироха, Бобо Амон мгновенно выключался из разговора. Выхватывал из горна кусок раскаленного железа, швырял его на наковальню и бил молотом остервенело, сильно и часто, словно срывая злость, и раздраженно покрикивал на учеников:

— Эй, Касаи, шевелись!.. О, Бако, поворачивайся!.. Эй, спите, что ли?!

Но он никогда никому не говорил, что терпеть не может Мулло Хокироха и что тошно слушать, как поднимают эту «дорожную пыль» до небес. Если спрашивали его самого, что за человек Мулло Хокирох, плохой иль хороший, он или молча пожимал плечами, или говорил, что не знает, может, и хороший.

Не любил Мулло Хокироха и бригадир первой бригады Адхам Рахматов, теперь уже покойный — мир праху его, он не вернулся с войны. Адхам не скрывал своей враждебности и не раз говорил тетушке Нодире:

— Опасайтесь этого «доброго человека», сын басмача-убийцы никогда не станет другом нам, беднякам. В делах он мастак, но душою черен!

Тетушка Нодира выслушивала его, а потом, улыбнувшись, отвечала:

— Сын за отца не ответчик! Мулло Хокирох — хороший работник, в колхозе его все уважают, и у вас нет ни одного факта против него…

Бригадиру оставалось лишь вздыхать. Но он следил за Мулло Хокирохом и при каждом удобном случае старался уколоть. А Мулло Хокирох, наоборот, не сказал о нем ни одного дурного слова, везде расхваливал его, словно не только не боялся, но и не замечал враждебности бригадира. Однако в самом начале войны Адхам получил из военкомата повестку и ушел на фронт одним из первых.

Да, многое мог Мулло Хокирох…

Но в этот поздний осенний вечер 1946 года, после встречи с тетушкой Нодирой, на душе у него стало смутно.

Слегка согнувшись под тяжестью мешка с рисом, Мулло Хокирох медленно брел по направлению к детскому дому, открытому в кишлаке в годы войны, и бормотал под нос:

— Нехорошо получилось. Плохо, что встретилась Нодира.

Увидев ее, он растерялся — никак не ожидал, что тетушка Нодира вернется в этот вечер из райцентра. Ведь шофер сказал, что она останется в Богистане, что совещание затянется до полуночи. Уходя из склада домой, уже запирая