Тайновидец. Том 1: Пропавший дар - Алекс Рудин

Зотов собирался поместить магические оборотные деньги, изъятые у Трегубова.

— Переложите их в портфель, — посоветовал я. — Не зря же Трегубов принес его с собой. Думаю, на портфель наложены особые чары, которые не дают деньгам превратиться.

Зотов дотронулся до портфеля и удивленно кивнул:

— Вы правы, Александр Васильевич. Да, задал нам задачку этот Трегубов. Я раньше никогда не слышал о такой магии.

— Мир полон чудес, — усмехнулся я. — Кстати, поинтересуйтесь у банкира, где он взял портфель. Наверняка, какой-то артефактор изготовил его на заказ. Портфель не выглядит очень старым, сомневаюсь, что банкир получил его в подарок от своего заботливого дедушки.

— Непременно поинтересуюсь, — согласился Зотов.

На худом лице начальника Тайной службы появилось отсутствующее выражение — Зотов посылал кому-то зов.

Через несколько секунд в дверь коротко постучали. Вошел один из сотрудников Зотова — очень серьезный молодой человек, одетый во все черное, по примеру своего начальника. Черными были даже перчатки, в которых он щеголял, несмотря на теплый день.

Форма у них такая, что ли?

Зотов молча кивнул на стол.

Молодой человек осторожно переложил золотые монеты из ларца в портфель. Щелкнул замком и только после этого снял перчатки.

Понятно, мера предосторожности.

— Отвезите портфель в хранилище, Артем Сергеевич, — сказал Зотов. — И немедленно доложите.

— Слушаюсь, — кивнул молодой человек и вышел, обеими руками прижимая к груди портфель.

— Нам пора, Алексей Дмитриевич, — обратился Зотов к графу Толубееву. — Надеюсь, наш визит не слишком утомил вас. Извините за беспокойство.

— Какое беспокойство, господа, о чем вы!

Толубеев взмахнул пустым стаканом — граф и себе успел налить успокоительного.

— Я благодарен вам от всей души. Вы спасли меня от происков этого мерзавца!

— Вот, и замечательно, — Зотов по своей привычке усмехнулся краешком жесткого рта. — А теперь разрешите откланяться.

Граф Толубеев лично проводил нас к выходу, не доверив это важное дело своему печальному дворецкому.

— Прошу, господа, заходите в любое время! — кивнул он. — Я ваш должник.

Мы с Никитой Михайловичем Зотовым неторопливо шагали по улице Парков. Подходящее название! По левую руку от нас и в самом деле, тянулись частные парки, в глубине которых стояли особняки.

— Как же вы догадались, что именно банкир Трегубов причастен к пропаже денег? — спросил меня Зотов.

— Я не догадывался, что это именно он, — улыбнулся я. — Но подозревал кого-то из служащих банка.

— Почему? — нахмурился Зотов.

— Посудите сами, — объяснил я. — Деньги пропали из запертого кабинета. Никаких следов взлома, никакой высокоранговой магии. Можно было бы заподозрить в краже самого графа Толубеева, но ему пропажа денег явно была невыгодна. Ведь он терял особняк.

— Понимаю, — согласился Зотов. — Проще уж было выставить особняк на торги.

— Вот именно. Кстати, граф выручил бы за дом намного больше той суммы, которую он одолжил в банке. Но Толубеев ни за что не хотел расстаться с родовым гнездом. И тогда мне пришла в голову мысль, что никаких денег не было. Графа попросту обманули. Создали иллюзию, или что-то подобное.

— Иллюзию такого уровня невозможно создать без применения запретной магии, — заметил Зотов.

— Да, я тоже так подумал. И поэтому засел в Незримой библиотеке и принялся копаться в книгах.

Я без опаски упомянул Незримую библиотеку, потому что начальник Тайной службы и так прекрасно знал о ее существовании. Именно Зотов в свое время рассказал мне, как туда попасть.

— Снова Незримая библиотека, — задумчиво усмехнулся Никита Михайлович. — Как вы, все-таки, умудрились подружиться с ее хранителем.

Он не спрашивал, а утверждал. О чем тут спрашивать? На мой взгляд, все было просто. Общались мы с Библиусом (так звали хранителя), вот и все.

— В одной из книг были упомянуты оборотные деньги. И нарисована схема артефакта, который позволяет их подманить — той самой свирели Преображения. Это старая магия, о ней было мало что известно еще до Смуты. А потом сведения совсем потерялись.

Смутой историки называли кровопролитную гражданскую войну, которая полыхала по всей Империи без малого сотню лет. Война началась с Восстания Магов — влиятельные маги-аристократы решили захватить власть.

К счастью, мятежники быстро перессорились между собой, ничего удивительного. Мало кто хочет делиться властью. Это и позволило императорскому роду сохранить трон.

Именно после Смуты высокоранговая магия попала под запрет. И теперь могла использоваться только с особого разрешения и в интересах государства.

— Александр Васильевич, вы отдадите мне свирель? — спросил Зотов. — Формально я не могу изъять ее. При ее изготовлении не использовалась запретная магия. Но вы же понимаете, насколько опасен этот артефакт?

— Пожалуйста, — улыбнулся я, протягивая свирель Зотову. — Никогда не мечтал о карьере музыканта.

— А чертежи?

— Я верну их в Незримую библиотеку. Там им самое место.

Зотов не спросил меня, кто изготовил артефакт. И я вполне оценил его деликатность.

— Удивительная история, — усмехнулся Зотов. — Сколько лет работаю в Тайной службе, но не устаю удивляться чудесам, которые иногда происходят. Вот, взять хотя бы вас. Путь Тайновидца — уму непостижимо. Вы сами-то представляете хотя бы приблизительно, куда этот путь может однажды вас завести?

— Не имею ни малейшего понятия, — рассмеялся я. — И считаю, что так даже интереснее.

Мы свернули на бульвар Дрожащих Радуг. Среди молодых кленов к радости гуляющих горожан и окрестных ребятишек непрерывно работали фонтаны. В солнечный день над каждым фонтаном сверкала маленькая радуга.

Первые этажи зданий вдоль бульвара были сплошь заняты трактирами, лавками и небольшими магазинами. Увидев вывеску пекарни, я не утерпел и спросил Зотова:

— Вы обождете минутку?

Забежал в пекарню и с удовольствием вдохнул соблазнительный аромат свежевыпеченного хлеба. Хозяин пекарни, щеголявший в высоком белоснежном колпаке, приветливо осведомился:

— Что будет угодно вашей милости?

— Моей милости будет угодно два больших кофе с молоком и два горячих рогалика, — решил я.

— Рогалики с сахарной обсыпкой? — уточнил хозяин.

— Непременно.

— Сию минуту!

Я покинул пекарню, держа в одной руке подставку с бумажными стаканчиками, а другой прижимая к груди бумажные пакеты с выпечкой. Рогалики были только что из печи — тепло чувствовалось даже сквозь плотную бумагу.

— Поздний завтрак аристократа? — рассмеялся Зотов, увидев счастливое выражение моего лица.

— Угу, — кивнул я.

И протянул ему кофе и рогалик:

— Угощайтесь!

Никуда