Янка Дягилева. Жизнь и творчество самой известной представительницы женского рок-андеграунда - Кристина Пауэр

всегда поражался таланту дочери руководить мужским коллективом, хотя дома она была достаточно закрытой и о своём хобби, связанном с музыкой, не говорила. Вероятно, из-за скромности, а может быть, думала, что её папа этим не заинтересуется или не одобрит, а возможно, просто не хотела его беспокоить. С одной стороны, скромная, замкнутая, а порой даже и скрытная; но с другой – нежная и добрая, – именно эти черты выделяют друзья, знакомые и отец Янки. Она любит зверей (котеек и вомбатов), постоянно приносит домой бездомных больных животных, выхаживает их. Говорят, что в её доме иногда жили одновременно по три-четыре котика или пёсика. «Как же сделать, чтоб всем было хорошо?» – пели Янка и Нюрыч. Интересно, что и Летов страстно обожал котеек, потому в их песнях так часто возникают образы этих животных:

Лицо спящего на столе кота

Резко напомнило мне метро

Вот я и поехал.

(Егор Летов, 1984)

Янка любит и живых зверьков, и мягкие игрушки. Из письма Юлии Шерстобитовой от 23.01.1988 узнаём: «Сидим теперь дома – я, котейко, мой коричневый мишенька и эта паскудная чёрная собачонка, которая меня уже крайне достала. Она сидит на кухне, и когда я туда вхожу, приходится делать свирепую морду, махать тряпкой и громко орать, но, правда, не помогает». Очень ей нравятся плюшевые мишки, именно поэтому Егор спустя два года посвятит ей песню «Про мишутку», которая отражает её внутренний мир:

Плюшевый мишутка

Шёл по лесу, шишки собирал

Сразу терял всё что находил,

Превращался в дулю,

Чтобы кто-то там вспомнил,

Чтобы кто-то там глянул,

Чтобы кто-то там понял.

Плюшевый мишутка

Шёл войною прямо на Берлин.

Смело ломал каждый мостик перед собой.

Превращался в дуло,

Чтобы поседел волос,

Чтобы почернел палец,

Чтобы опалил дождик,

Чтобы кто-то там тронул,

Чтобы кто-то там дунул,

Чтобы кто-то там вздрогнул,

Чтобы кто-то там…

на стол накрыл,

машинку починил,

платочком махнул,

ветку нагнул…

Плюшевый мишутка

Лез на небо прямо по сосне,

Грозно рычал, прутиком грозил,

Превращался в точку,

Значит кто-то там знает,

Значит кто-то там верит,

Значит кто-то там помнит,

Значит кто-то там любит,

Значит кто-то там…

(Егор Летов, 1990)

На день рождения Чёрного Лукича Янка дарит имениннику мягкого синего Чебурашку с психоделическими красными глазами. Говорят, что в доме папы Янки до сих пор стоит длинный ряд её мягких игрушек.

Несмотря на любовь ко всему живому, Дягилева страшно боится собак. Марина «Федяй» Кисельникова, питерская подруга Янки, вспоминает: «Собаки и машины – вот были два основных страха в её жизни».

В возрасте 22 лет Янка одевается достаточно просто, макияжем не увлекается, парфюмерией не пользуется. Гардероб Дягилевой весьма скромен, как и она сама: старые штаны, кожаные сапоги, свитер свободного кроя (иногда даже два), куртка-балахон. Девушка не стесняется донашивать одежду мамы. Причёска была практически всегда одна и та же: длинные распущенные волосы и чёлка, реже коса или две косички.

Вернёмся в школьные годы. Платья и юбки по окончании школы Янка практически не носила. Она в принципе не придавала большого значения стилю одежды, да и с финансами были трудности. Зато Дягилева любила хипповскую атрибутику: фенечки из бисера или дерева, кожаные шнурки, хайратники (повязки на голову), ксивники (маленькие нагрудные сумочки-кармашки для паспортов, чтобы в процессе автостопа милиционеры не приняли за бродяг), сумочки. Делает их своими руками и дарит друзьям. Лукич вспоминает: «Янка – это был человек, достаточно мало приспособленный к нашей жизни, ужасно неуклюжий: она очень любила вомбатов, всяких каких-то медвежат, они как-то присутствуют в ее творчестве, – и сама она была как медвежонок: такой очень милый, неуклюжий… Янка вообще всегда ходила в феньках, и это тоже по-своему забавно было, потому что феньки, как правило, дареные: очень часто во время концерта человеку хочется сделать певцу приятное – и он что-нибудь дарит. Раньше, как правило, дарили чего-то такое – кто феньку, кто кассету, кто еще чего-нибудь. Когда тебе феньку дарят, еще и такое значение они имели, что, когда встречаешься с незнакомым человеком, смотришь на руки: «О! Да ты Юльку Шерстобитову знаешь!» – виден же её стиль, можно просто так опознавать. А Янка отличалась тем, что благодаря лени в блюдце с бисером ей всегда было лень искать бусинки даже не то что одного цвета – одного размера. И она плела феньки как бог на руку положит – какие бусины попадались, те и брала. И поэтому они получались у неё ужасно кривые: там и здоровые бисеринки, и мелкие, и все вместе.

А человек не носит же свои феньки, он их дарит. И я вот плел, как мне кажется, очень красиво, Юлька вообще классно плела. И получалось, что Янка ходит сама в классных, красивых феньках, которые мы ей подарили, а нам она от всей души, очень долго и кропотливо плетет такого уродца, совершенно кривого, немыслимых цветов, и мы, из уважения к ней, из любви должны были это все носить. Сейчас это трудно представить, конечно, я думаю, таких «мастеров», как она, уже не осталось, поэтому кажется, что – ну вот насколько может быть ужасной фенька? А там прям страшно было! Вот такой был даже в этом у нее подход…»

В воспоминаниях друзей, коллег и знакомых Янка осталась человеком простым и приятным в общении. О ней отзываются как о доброй, весёлой, коммуникабельной, энергичной девушке, порой странной, но всеми любимой. Ходили слухи, что она могла принимать наркотики, но близкие люди это резко отрицают. Такие слухи появились, вероятно, из-за того, что иногда она странно разговаривала. Стоит отметить, что никакой заносчивости, снобизма, осознания собственного гения и исключительности, «звёздной болезни» у неё не было. Ей всегда были рады в любой компании. В любом городе, в который она попадала, находились доброжелательные люди, предлагавшие ей помощь, «вписку» (ночлег), еду. А всё потому, что она никогда не грузила окружающих своими проблемами, не ныла и не жаловалась. Она всё всегда держала в себе. Когда окружающие интересовались, как у неё дела, она часто отвечала стандартно: «Хорошо, нормально». Только с самыми близкими друзьями она могла поделиться какими-то незначительными неприятностями и обидками. Но в основном она, наоборот, всем помогала, морально поддерживала