Обыкновенный мамонт - Илья Миксон

Тросы провисали под тяжестью, тележки раскачивались, ролики пугливо повизгивали.

— Может, по воздушной трассе прокатимся? — наивным голосом предложил Хмельнюк.

— Лучше на самом танке, — поспешно высказался Лёвка.

Солдаты засмеялись. Серёжка ничего смешного не нашёл в словах Лёвки. Конечно, лучше на танке, чем на этих неустойчивых тележечках. Вообще здорово прокатиться на настоящем танке.

— А что, это идея! — похвалил Хмельнюк и погладил Лёвку по волосам. — Голова! Только подвеску смотать им придётся.

И тут, как по волшебному велению, по Хмельнюка хотению начальник сапёров распорядился демонтировать канатную дорогу. Строительство моста подошло к концу. Осталось нарастить последний пролёт и укрепить перила.

— Им на это час надо, не меньше, — вздохнув, сказал шофёр и затосковал. — За это время кухня как пить дать уйдёт…

— Стой! — закричал Хмельнюк и сорвался с места.

Танк, освободившись от троса, удовлетворённо зафыркал, попятился немного и стал. Танкисты занялись какими-то таинственными приготовлениями. Над башней выдвинулась высокая труба, похожая на громадный перископ.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! Рядовой Хмельнюк!

Хмельнюк лихо прищёлкнул каблуками и вскинул руку к пилотке.

Командир, одетый в такой же комбинезон и в ребристый шлем, как и остальные танкисты, молча кивнул.

— Разрешите с вами, товарищ лейтенант! Десантом. — Встретив удивлённый взгляд, Хмельнюк торопливо добавил: — Приказано срочно доставить пленных и пацанов заблудившихся. Лично к командующему!

О командующем Хмельнюк приврал. Для большей убедительности.

— Десантом? — удивился командир танка и, нагнувшись, спросил: — А плавать умеете?

— Зачем нам плавать, товарищ лейтенант? Мы ж десантом, на броне, товарищ лейтенант.

Из переднего люка высунулся по плечи механик-водитель.

— Это тебе не амфибия, солдат! — весело крикнул он Хмельнюку. — Мы — подводники. Понял?

Хмельнюк не всё понял.

— Пацанов хотя бы, товарищ лейтенант! — взмолился Хмельнюк и позвал: — Серёжка! Лёвка! Ко мне, живо!

Мальчишки мигом подбежали к танку.

— Вот они самые и есть, товарищ лейтенант, — представил своих подопечных Хмельнюк. — Между прочим, имеют личные боевые заслуги.

— Ишь ты, — прищурившись, сказал лейтенант, разглядывая сверху мальчишек.

— Ладненько… — Он исчез в танке, поговорил с кем-то по радио и опять вынырнул из люка. — Сейчас перевезём.

Их перевезли. На плавающем автомобиле. Обидно, конечно: перебраться на амфибии — не диво, а вот по дну речку форсировать да ещё в танке — об этом только мечтать можно!..

— Давай, давай, пехота, если есть охота! — заторопил шофёр. — И так опаздываем. Уйдёт кухня, как пить дать уйдёт!

Какой солдат кухню упустит? Нет такого солдата.

— Курс на полковую кухню! — скомандовал Хмельнюк, будто приказывал атаковать высоту 101,5.

Через полчаса машина остановилась в густом кедраче, поблизости от походной кухни. Крышка была поднята, как танковый люк. Солдат в синем халате, перегнувшись над краем люка, чистил котёл.

Шофёр протяжно свистнул и приуныл. Хмельнюк пошёл искать повара. Он спал под деревом.

— Разрешите обратиться! — гаркнул Хмельнюк. От такого крика и мёртвый пробудится.

— Носит вас где попало, расходу не напасёшься, — сонно морщась, проворчал повар.

— Так, Василий же Степанович, — почтительно объяснил Хмельнюк, — мы ж выполняем боевое задание. И опять же, будьте так ласковы, с пацанами задержались.

— С какими ещё пацанами? — мрачно переспросил Василий Степанович и уселся.

— Хлопцы! — зычно позвал Хмельнюк.

Подошли пленные и шофёр.

— А пацаны где? Эй! Живо сюда!

— Спят они, — сказал шофёр.

— Спят они, Василий Степанович. Вы уж покормите нас, будьте так ласковы, а пацанов, как проснутся.

Василий Степанович крикнул помощнику:

— Выдай им расход! Две порции оставить. Пацаны тут ещё… А какие пацаны, откуда?

— Та наши, Василий Степанович, гарнизонные. Лёвка и Серёжка.

— Какой Серёжка? Их у нас полдесятка, не меньше.

— Старшего лейтенанта Мамонтова сынок.

Василий Степанович протёр глаза кулаками, встал, кряхтя, на ноги.

— Пойду погляжу на этих героев. Мамаш, наверное, до инфаркта довели. Заблудились?

— Так точно, Василий Степанович. Та вы не беспокойтесь. В гарнизоне уже знают. Всю ночь переполох там стоял, тайгу от пенька до пенька обшарили, не нашли, а мы на них сами наткнулись.

— Шалопаи, — процедил Василий Степанович и пошёл к машине.

Не успел Хмельнюк и полпорции съесть, как повар возвратился:

— Чего языком мелешь? Какие пацаны? Нету в кабине никого.

Хмельнюк поперхнулся:

— Как — нету?

ШИБЕНИКИ

Ребята хотели идти к кухне, куда звал их Хмельнюк, но тут Серёжка увидел вдруг сразу несколько парашютистов в небе.

— Один, два, три… пять!..

— Шесть, семь! — подхватил Лёвка. — Гляди-гляди, сюда летят!

Казалось, что парашютисты сядут прямо на деревья.

Мальчишки, не сговариваясь, припустили по лесной дороге. Она вывела их на опушку.

Впереди расстилалась бескрайняя низина, заросшая изумрудной, травой. Вдали трава была голубой и синей, в белой гречишной кипени.

— Море! — восторженно закричал Лёвка и потряс над головой автоматом. — Море!

Серёжка замер. Так вот оно какое, море. Настоящее, с кораблями. Множество их, самых разных, полным ходом шли к берегу.

Морская армада хотела захватить плацдарм. А с неба навстречу морскому десанту опускался воздушный. Парашютисты плыли уже совсем низко. По траве, как от облаков, скользили фиолетовые тени.

Лёвка случайно оглянулся и толкнул Серёжку:

— Погоня!

Из леса выезжали легковые машины. Они круто разворачивались, дверцы распахивались. И сразу выросла толпа офицеров и генералов.

— Прячься! — шепнул Серёжка.

Они нырнули в густую траву, отползли подальше от дороги и осторожно высунули головы. Офицеры и генералы даже не смотрели в их сторону.

Зелёное поле побелело от парашютов. Солдаты в комбинезонах гасили пышные букеты куполов, на бегу сматывали их.

Одна за другой взлетели, рассыпая жаркие хвосты, сигнальные ракеты.

Небо загудело с такой силой, что задрожала земля. Несметное множество самолётов парило над лесом. Из самолётов посыпались десантники. Всё пространство над головой покрылось белыми хлопьями. Словно налетела среди лета снежная буря.

Закружила, завьюжила, устлала землю пушистым снегом.

За первой волной самолётов появилась вторая, затем третья.

— С прицепами! С прицепами! — завопил Серёжка.

Самолёты вели на буксире толстопузые планёры. Планёры отцепились и, описывая плавные круги, начали снижаться.

Мальчишки, забыв об осторожности, встали на колени. Было чему дивиться. Солдаты выкатывали из планёров пушки, миномёты, пулемёты. Из брюха других крылатых вагонов сами выезжали танки, бронетранспортёры, самоходные пушки. Целое войско спустилось с небес на землю. И двинулось к морю, чтобы не допустить захват нашего берега.

Вражеская армада была уже близко. Тупорылые десантные баржи под огневым прикрытием крейсеров и эсминцев ползли жуками к берегу.

Всё вокруг стрекотало, ухало, гремело. Как на настоящей войне в кино.

Мальчишки в страхе припали к траве, защищая головы руками.

Громоподобный рёв прокатился над долиной и в ярости забился в дальних сопках. Могучая сила оторвала мальчишек от спасительной земли, зажала в стальные объятия — и понесла. Глаза зажмурились так плотно, что не было сил открыть их.

Что-то тяжело и надрывно хрипело в уши, а тиски сжимали тело, мешая дышать. И вдруг всё кончилось. Неведомая страшная сила внезапно исчезла, и обмякшие, истисканные мальчишки мягко шлёпнулись на землю. Но тотчас загремело опять. Потише, да не менее грозно:

— Шибеники! Дезертиры! Дурни несчастные!

Хмельнюк, багровый, потный, таращил глаза, потрясал кулаками и орал:

— С ума посходили! В самое пекло полезли!

Странно: рассвирепевший, бранящийся на чём свет стоит Хмельнюк подействовал успокаивающе. Мальчишки поднялись на ноги и украдкой посмотрели на море.

Вражеская армада поспешно удирала в открытое море. К берегу проскочили всего лишь три десантные баржи. Они стояли с откинутой кормой-сходней, как развалившиеся корыта. Над побережьем звенело победное «урр-ра!».

Хмельнюк увидел командирскую группу и ещё больше заволновался.

— Надо тикать. Начальство тут настоящее, не имитация какая-нибудь. Врежут на полную катушку — и будьте так ласковы! А ну, за мной!