Ограбление банка в 12.55 - Манфред Абель

— Он ежедневно патрулировал улицу, ни с кем не разговаривал и не вступал ни в какие контакты. Жена мясника рассказала, что он постоянно останавливался у их магазина и подолгу разглядывал выставленные в витрине продукты.

— Твои действия?

— Сам постоял у витрины.

— Ну и что? — подгонял его Грауман.

— В стекле отражается вход в банк.

— Выводы?

— Полицейский проявлял серьезный интерес к банку.

Комиссар одобрительно кивнул.

— А мы проявим серьезный интерес к нему самому, — изрек он. — Твоя задача?

— Разыскать этого полицейского.

Глава 5

Смена полицейского затянулась на несколько часов. И хотя под неослабным натиском полиции демонстрация рассеялась, однако прошло еще немало времени, пока сопротивление последних групп манифестантов было сломлено. На водометы демонстранты ответили градом камней. Неподалеку от полицейского раздался выстрел. Это произошло настолько неожиданно, что только немногие успели хоть что-нибудь заметить.

Из фургона полицейский хорошо видел все происходящее. Какой-то шпик протискивался сквозь толпу, чтобы арестовать одного из лидеров демонстрантов. Несколько молодых людей со всех сторон обступили агента с намерением силой отстоять своего вожака. И тут у сыщика сдали нервы — от страха его лицо исказилось, он выхватил пистолет и выстрелил.

Полицейский резко оттолкнулся от кузова фургона и врезался в бурлящую толпу. Воспользовавшись общим смятением от выстрела, он сумел надеть наручники на лидера группы манифестантов. Тщеславие распирало полицейского, когда в разгар потасовки он заметил телеоператора, снимавшего этот эпизод.

Подоспевшие конники быстро разогнали остатки демонстрантов. Вновь прозвучали выстрелы, но это были выстрелы милосердия, которыми всадник добивал смертельно раненную лошадь. Полицейский отвел арестованного в фургон. На этом его смена закончилась. По пути домой он почувствовал сильную усталость, и все же был счастлив. Минувший день сложился для него на редкость удачно.

От автобусной остановки до своего домика, окруженного маленьким, но тщательно ухоженным садиком, полицейский добежал за несколько минут. Старые липы широко раскинули голые черные ветви, образовав над улицей своеобразный шатер. Центральную часть улицы окаймляли велосипедные и пешеходные дорожки, отделенные друг от друга кустарником. Но жители предместья пользовались ими только днем, предпочитая в сумерки передвигаться по разбитой, скудно освещенной старыми фонарями проезжей части.

Домик полицейского скрывал густой терновник, росший вдоль забора. Калитка была заперта: жена обычно возвращалась с работы поздно вечером. По дороге домой она забирала от своей матери трехлетнего сынишку.

Полицейский тщательно затворил за собой калитку, не спеша прошел по гравиевой дорожке к сараю и скрылся в нем. Вскоре он вышел оттуда и, остановившись возле клумбы, внимательно осмотрелся. Вокруг не было видно ни души.

В комнате полицейский неторопливо разделся, осторожно положил служебный пистолет на тумбочку и, смахнув с лацкана невидимую пылинку, повесил китель на спинку стула. Затем он блаженно растянулся на диване и вскоре заснул.

Громкий стук двери разбудил его. Пришла жена. Захныкал ребенок, сквозь тонкие перегородки донеслась брань.

Полицейский отвернулся к стене и накрыл голову подушкой. Если жена с шумом входила в дом, это не предвещало ничего хорошего.

Да, семейная жизнь у него не сложилась. Однако он никак не мог отважиться на развод. По своему обыкновению подолгу размышлял, прежде чем что-либо предпринять. На службе все обстояло проще, там за полицейского думало начальство. После работы множество нерешенных житейских проблем наваливалось на него, и он всякий раз с трудом заставлял себя возвращаться домой к постылой жене, нелюбимому ребенку, извечным семейным дрязгам.

Неожиданно дверь широко распахнулась, и в комнату, как разъяренная фурия, ворвалась жена. Увидев мужа отдыхающим, она на мгновение оторопела. Но, придя в себя и все больше распаляясь, принялась кричать, что ее муж способен только пролеживать диван, в то время как у других мужья по вечерам подрабатывают сверхурочно. Ему же, видите ли, приятнее бить баклуши да просаживать последние деньги в казино.

Полицейский медленно повернулся па другой бок и пустым взглядом уставился на жену. Через месяц ей исполнится тридцать, однако она выглядела старше своих лет. После рождения ребенка жена обрюзгла, глубокие морщины, пролегшие вокруг узкогубого рта, сделали ее лицо еще более непривлекательным.

— Я мало зарабатываю? — прервал он наконец жену.

— А ты как думаешь? — огрызнулась она срывающимся от злобы голосом. — Вот уже пять лет мы не вылезаем из этой халупы!

— Ты преувеличиваешь, — устало возразил полицейский. — Прекрасный домик, без долгов. Если хочешь, можем пристроить еще одну комнату.

— Пристроить! — сердито передразнила его жена. — В сарае или в погребе?

Благодушное настроение полицейского окончательно исчезло. Спорить с женой было бесполезно. Она не принимала никаких его доводов.

— Ты что пел мне перед свадьбой? — возбужденно выговаривала жена. — У нас, мол, будет огромный дом, роскошная машина, служанка, будем путешествовать. А теперь? — Она тяжело вздохнула. — Стиральную машину и ту до сих пор не можешь мне купить! — И, отвернувшись от мужа, горестно покачала головой. — Где достать денег? На улице-то они не валяются. Да и в казино тоже.

Полицейский нагнулся к своему кителю, вынул из бумажника несколько купюр и бросил их на стол.

— Может, теперь ты отвяжешься от меня? — раздраженно пробурчал он и опять повалился на диван.

Жена полицейского притихла и завороженно уставилась на деньги. Затем дрожащими руками начала сортировать купюры, считать и пересчитывать их.

— Ты выиграл! — вскричала она и, ласково улыбаясь, приблизилась к мужу. Но он отстранил ее. Она молча вышла из комнаты.

Полицейский включил телевизор и закурил. Ссора с женой вывела его из душевного равновесия. Он несколько успокоился лишь к вечернему информационному выпуску. Диктор коротко сообщил о демонстрации и прочел оперативную сводку западногерманской полиции. В ней говорилось, что «массированная атака полицейских на демонстрантов стоила жизни двум лошадям». На экране появились конные полицейские, и диктор прокомментировал эти кадры, подчеркнув особую роль конников, которые обратили толпу в «паническое бегство, причем более тысячи демонстрантов получили ранения».

Полицейский напряженно вглядывался в бурлящую человеческую массу, отчаянно метавшуюся в поисках спасения от копыт лошадей. Подъехали автофургоны, в кузове одного из них он увидел себя. Неожиданно камера показала полицейского крупным планом, с большим волнением он проследил за своим прыжком из машины в гущу народа, увидел, как расталкивает людей, прокладывая себе путь, и сковывает наручниками смутьяна.

После хроники президент полиции дал интервью журналистам. Он, в частности, сказал, что «только благодаря мужественному поступку полицейского удалось задержать одного из отъявленных бунтовщиков». Потом на телевизионном экране президента полиции сменил диктор, продолживший информационный выпуск новостей. Полицейский настороженно прислушался к сообщению об ограблении торгово-промышленного банка на Г'рюне Эк. Преступник похитил крупную сумму денег, однако до сих пор никаких следов грабителя не обнаружено и уголовная полиция отказывается предоставить общественности более подробную информацию. Тем не менее журналистам стало известно, что за десять минут до налета у места происшествия побывал какой-то полицейский, личность которого пока не установлена. Высказывается предположение, что преступник переоделся в полицейскую форму, дабы спокойно изучить обстановку. По показаниям свидетелей, этот так называемый полицейский вот уже несколько недель ежедневно патрулировал территорию возле торгово-промышленного банка.

Полицейский выключил телевизор и, одевшись, вышел из дома.

Глава 6

Мало-помалу кассир приходил в себя. Нервное потрясение, пережитое им во время налета бандита, было сильным. Бледный и подавленный, сидел он за столом, ожидая вызова на допрос. Серьезное беспокойство охватило кассира, когда Грауман занялся не им, а другими служащими банка. И тут фрейлейн Лангнер подсунула ему эту записку. Строчки прыгали у него перед глазами, он долго не мог понять смысл написанного. Записка встревожила кассира, а безрассудная попытка помешать следствию, когда при внезапном появлении комиссара он в состоянии аффекта проглотил обрывок послания, удивила его самого.

По возвращении Граумана с Беймештрассе молодой человек воспринял вызов на допрос как избавление от своеобразной пытки. Томительное многочасовое ожидание кончилось.