Вечный Жид - Станислав Гагарин

Не было и нет в помыслах Станислава Гагарина, в его творческих и предпринимательских намерениях иного стимула, кроме как желания определить собственные талант, духовную энергию, творческие силы на службу соотечественникам.

Другое вашему земляку попросту не дано судьбой. И когда вы подписываетесь на объявленные Товариществом Станислава Гагарина сериалы, когда вы заказываете издаваемые этим подвижником Земли Русской книги, вы укрепляете мощь и духовную стать нашего Отечества, защищаете тот нравственный мир, в котором будут пребывать ваши дети и внуки…

Не хлебом единым жив человек!

Будем дружить!

Слава Отечеству!

Искренне.

Станислав ГАГАРИН 22 апреля 1993 года.

Станислав Гагарин

ВЕЧНЫЙ ЖИД

Приключенческий роман фантастических и действительных событий Смутного Времени

— Кто вы?

— Агасфер… Вечный Жид.

— Куда держите путь?

— В никуда.

— Когда достигнете цели?

— Сегодня.

____________________ ДОРОГИЕ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ! ДРУЗЬЯ! ПОДПИСЧИКИ ТОВАРИЩЕСТВА СТАНИСЛАВА ГАГАРИНА!

Вот и подходит к концу многострадальное шеститомное издание «Современный русский детектив». Вы получили первые три книги до федотовского путча, затем новое предприятие восстановило подписку, разрушенную известными вам негодяями, выпустило по сохранившемуся набору пятый том.

Теперь вот пришел в ваш дом четвертый, а следом за ним последует шестой… В них опубликован мой роман «Вечный Жид», он продолжает линию романа «Вторжение», его вы получили с пятой книжкой раньше.

После разгрома РТО «Отечество», учиненного Федотовой, Павленко, Литинским и другими, мы не сидели сложа руки и буквально на пустом месте создали новое издательство, которое продолжает традиции предыдущих.

Предлагаем вам стать подписчиками новых сериалов: «Русский сыщик» — две дюжины добротных архиувлекательных и увесистых книг и Библиотека «Русские приключения».

Как на них подписаться?

Об этом в тексте романа «Вечный Жид».

Не скупитесь на приобретение книг! Всегда помните: не хлебом единым жив человек…

Искренне ваш

Станислав ГАГАРИН ____________________

АГАСФЕР ИЗ СОЗВЕЗДИЯ ЛЕБЕДЯ

Звено первое

I

Он заметил за собою слежку за день до того, как начал писать этот роман.

Заканчивалась первая неделя пребывания Станислава Гагарина в писательской больнице, расположенной на Каширском шоссе. У сочинителя взяли уже необходимые анализы, сняли электрокардио- и энцефалограммы, принялись донимать уколами и пичкать таблетками, призванными понизить артериальное давление, которое тревожило сосуды головного мозга — главного и единственного капитала сочинителя.

Положив себе за правило, как можно больше двигаться, возможности для подобного режима представлялись в больнице неограниченными, Станислав Гагарин ежеутренне отправлялся к газетному киоску у метро за свежей газетой. Он покупал «Правду» и «Советскую Россию», хотя на последнюю был подписан, но считал необходимым хоть чуточку поддержать родную «Совраску», а лишний экземпляр оставлял потом в вагоне метро или электрички, полагая, что искренний патриот-соотечественник увидит номер, прочтет, а там авось и подпишется.

У киоска «Союзпечати» Станислав Гагарин и заметил е г о впервые во вторник, 22 апреля 1992 года, около восьми часов утра.

Писатель почувствовал пристальный взгляд, хотел сразу повернуться, но сдержал импульсивное желание, дождался выбранных газет, неторопливо переместился назад, а затем, заглядывая в первую страницу, двинулся мимо небольшой, с десяток разномастных мужиков, очереди.

Подняв глаза от газетной полосы, Станислав Гагарин как бы нехотя повел взглядом по веренице жаждущих информации и увидел е г о.

Некое внутреннее чувство тревожно подсказывало писателю — сей смугловатый субъект с курчавой бородкой, красиво обрамлявшей продолговатое лицо, не имеет отношения к почти таким же торговцам фруктами и цветами, они заполонили пристанционную площадь метро «Каширская».

Да, внешность незнакомца, который, отворотясь, будто бы рассматривал пошлую дребедень за стеклом киоска, напоминала о кавказском или могло статься среднеазиатском происхождении стоявшего в очереди за газетами человека.

И Станислав Гагарин вспомнил, что не далее как вчера он дважды — а может быть и чаще? — встречал его…

«На скамейке у больничного корпуса, — подумал сочинитель. — У телефона-автомата, повешенного на стене универсама… И еще у входа в ресторан «Акрополис»! Явный перебор…»

Четверть века сочинявший романы о разведке и контрразведке Станислав Гагарин volens-nolens постиг азы оперативной работы и знавал кое-какие принципы, по которым ведется наружное наблюдение.

Дать объекту заметить слежку — далеко не редкий метод в сём тонком деле, и соображения у тех, кто наладил за ним х в о с т, могут быть при этом самые разные.

«Но кому это понадобилось? — подумал незадачливый объект н а р у ж к и, медленно шествуя с раскрытой газетой по дорожке вдоль Онкологического центра. — Комитету, вернее его наследнице, Российской э м б э, я и на хрен не нужен… Милиция, которая меня бережет? Как-никак, а в отношении меня одинцовский пинкертон Емельянов возбудил уголовное дело, да еще по р а с с т р е л ь н о й статье…

Но я и так никуда не денусь, весь на ладони, тратиться на дорогостоящий потаённый сыск не имеет смысла. Какого же тогда фуя выслеживают меня?»

Он перебрал еще несколько соображений, где были в перечне и таинственная мафия, которой на поверку некий русский сочинитель абсолютно до фонаря, и чиканутые рэкетиры, готовящиеся устроить п и с ь м е́ н н и к у отечественный к и д н а п и н г, то бишь, похищение с выкупом, но подобные сумасшедшие домыслы Станислав Гагарин определил словом б р е д я т и н а, незаметно оглянулся, вроде как случайно тормознув и уронив вторую газету из-под мышки, п р о в е р и л с я, так сказать…

Загадочный х в о с т не приклеился, исчез.

Станислав Гагарин несколько разочарованно вздохнул, ему вдруг захотелось поиграть со странным парнем в кошки-мышки, хотя, если говорить откровенно, всякие фокусы-покусы со слежкой вовсе не приносят о б ъ е к т у душевного равновесия, и писатель только храбрился-бодрился перед самим собой, а в глубине же души был несколько встревожен и озадачен.

Его, мягко говоря, озабоченность значительно возросла, когда свернув от автобусной остановки на дорожку, ведущую через голый еще фруктовый сад к больничному бело-голубому зданию, писатель увидел вдруг таинственного незнакомца, который шел ему навстречу, смотрел на Станислава Гагарина в упор и приветливо улыбался, будто отца родного увидал.

Это было так неожиданно — писатель был уверен, что тип этот остался в очереди у киоска, что Станислав Гагарин непроизвольно кивнул будто знакомому и удостоился ответного знака в виде открытого взгляда больших, хотя и суженных в уголках глаз, с розоватыми белками и желтыми — тигриными? — пятнами в центре.

Расходясь с писателем, незнакомец склонил голову, и Станислав Гагарин отметил, что проделал он сие с достаточно гордой, прямо-таки царственной осанкой.

«Ба, — мысленно воскликнул сочинитель, — да, мы, наверное, попросту соседи по больнице! Молодой писатель, видел меня в Доме литераторов, небось, или еще где… Потому и попадаемся на глаза друг другу».

При этом он старался не думать о том, каким образом этот тип оказался впереди собственного маршрута писателя, хотя положено ему было, так сказать, д е т е р м и н а н т н о, причинно, находиться где-то позади. Сие обстоятельство Станислав Гагарин просто выводил за скобки, пользуясь извечной практикой рода человеческого. Когда нам что-либо мешает, не укладывается в привычную ипостась, мы выбрасываем это ч т о-л и б о за борт.

Разминувшись с молодым коллегой, как определил его сочинитель, Станислав Гагарин прошел по аллее дальше, к площадке, где стояло несколько садовых скамеек, призванных гостеприимно размещать больных и посетителей в теплые часы, и здесь писатель понял, что выбросить за борт смуглого незнакомца, так упорно попадающегося ему на прогулочном маршруте не удастся.

Как ни в чем не бывало загадочный кавказец — или среднеазиат, а, может быть, и палестинец? — сотней метров до того миновавший Станислава Гагарина, теперь сидел на одной из скамеек и жестом предлагал явно ошарашенному писателю расположиться рядом.

II

Личность Марка Туллия Цицерона писателя Станислава Гагарина интересовала всегда. Как, впрочем, и сама классическая история Древнего Рима, с романтической байкой о братьях-маугли Реме и Ромуле, кровавой заварушкой, устроенной гладиатором Спартаком, вечной р а з б о р к о й между патрициями и плебсом, зациклившимся антисемитом античности Катоном Старшим по поводу того, что Карфаген должен быть разрушен, Корнелием Суллой и Крассом, так хотевшими добиться особой dignitas — эфемерной военной славы, и, конечно же, обаятельным Цезарем, который погиб от руки Брута, продавшегося большевикам…