Хранитель дома загадок - Гуадалупе Гарсия МакКол

БЕТО: что ж, если будешь мстить – выбери лучший способ.

МАЙК: например, напугай её хорошенько.

БЕТО: да, всё или ничего, ты сам понимаешь.

Я: да знаю я.

Спустя полчаса мы попрощались, и я вылез из окна, чтобы посидеть на крыше веранды, рассматривая звёзды с помощью телескопа и приложения на телефоне. В этом было что-то успокаивающее. Звёзды кажутся такими близкими, но на самом деле они очень далеко друг от друга.

Как и мы с Авой. Мы ведь должны быть близкими людьми. Она моя сестра, и я люблю её – искренне! Но если понаблюдать за нами – именно в неформальной обстановке – поймёте, как мы далеки друг от друга. Я немного расстроен, но, вспоминая её выходку и невозможность поиграть в игры, всё же злюсь на сестру. Никто не должен так поступать с членами семьи.

Бето с Майком правы. Если я хочу, чтобы война розыгрышей закончилась, мне стоит преподать сестре урок. Серьёзный урок.

Глава 3

Я долго не мог уснуть, проведя большую часть ночи в придумывании плана для моего лучшего розыгрыша. Встать пришлось рано, чтобы всё устроить. Идея казалась невыполнимой. Мне пришлось тихо пробраться в комнату Авы и, ползая на четвереньках, собрать все её muñecas в спортивную сумку.

Блэки спал в ногах сестры, но к этому я тоже был готов. Если что-то и могло меня выдать, то только пёс. Вот почему перед тем, как Ава и Блэки пошли спать, я засунул его адресник ему за ошейник. Теперь он бы не выдал меня, даже если бы проснулся и подбежал. И если не считать того, что после пробуждения пёс встряхнулся, но ни капли не потревожил глубокий сон Авы, пока я забирал кукол с её спальни.

Когда всё прошло успешно, в 6:55 я насыпал себе в миску хлопьев и сел на табурет у стойки, чтобы посмотреть телевизор. Звук, правда, пришлось отключить. Первым на кухне появился отец, за ним вошла мама, которая обняла меня и громко поцеловала в макушку.

– Привет. Смотри, кто проснулся. Buenos dias[19], мой любимый.

Проходя мимо, отец взъерошил мои волосы.

– Доброе утро, – ответил родителям, разглядывая мультиварку в противоположном углу, гадая, заметят ли они её раньше, чем проснётся Ава. Мультиварку я выбрал из-за местонахождения. По утрам мои родители пользуются приборами слева, а мультиварка находится справа. Значит, раньше времени они ничего не должны найти.

– Чего ты встал так рано? – спросил отец, ставя под кофеварку кружку и нажимая кнопку.

Я посмотрел на миску.

– Проголодался.

– Охотно верю. Ты растёшь не по дням, а по часам! – смеётся мама. Она открыла холодильник и посмотрела на продукты в нём.

Пока папа варил крепкий кофе, а мама доставала рогалики из тостера, послышались шаги Авы. Она тащила своё colcha[20] – Толстое розово-голубое одеяло, которое наша Ита сшила для неё, когда родилась моя сестра. Это особенная для Авы вещь, и она всё ещё спит с ним. У меня есть точно такое же, только жёлто-зелёное, и я не таскаю его за собой везде как тряпку, потому что хочу сохранить его навсегда.

– Можно хлопьев? – спросила Ава, протирая глаза и натягивая на плечи одеяло, чтобы оно не касалось пола.

– Уже готовлю, – сказал отец, наливая молоко в миску с посыпанными сахаром хлопьями. Сверху он добавил несколько ягод черники, а затем поставил тарелку на стол.

Когда сестра села рядом, наверное, я выглядел чересчур довольным. Ничего не мог с собой поделать – ведь внутри всё трепетало от того, что она заметит раньше родителей изменения на кухне.

– Что с тобой? – спросила Ава, хмуро глядя на меня.

Я ухмыльнулся.

– О чём ты говоришь?

– Ты пялишься на меня, – сказала сестра.

– Пялюсь? На тебя?

Мама достала апельсиновый сок из холодильника и подошла, чтобы налить каждому из нас по стакану.

– Что случилось? – спросила она, ставя перед нами сок, параллельно проверив время на своём телефоне.

– Брат на меня пялится, – настаивала Ава.

– Нам пора, – сказал отец маме. – Дорога до университета занимает час, а мы даже не знаем, как здесь с пробками.

Но мама не слушала отца.

– Что он делает? – спросила она Аву.

– Пялится на меня, – лишь повторила Ава.

– Что за ЧУШЬ! – сказал я, подчёркивая последнее слово. Я пробежался глазами по кухне.

– Джеймс, – в голосе моего отца звучало предупреждение. – Мы не говорим такие… слова.

– Какие? Чушь? – спросил я. – Почему? Потому что оно тебе не нравится? Это просто слово.

– Джеймс? – мама поставила бутылку с соком обратно в холодильник. – Что с тобой? Почему ты себя так ведёшь?

– Просто, – сказал я. – Просто пытаюсь объясниться.

Глаза Авы сузились. Она повернула голову влево и посмотрела прямо на кастрюлю, стоящую на кухонном столе позади мамы. И тут на её лице отразилось удивление.

– Джеймс! – закричала она, вскакивая со стула и бросаясь спасать Эрмелинду, маленькую тряпичную куклу, которая застряла внутри кастрюли. К стеклянной крышке была приклеена табличка с надписью «Помогите».

– Джеймс, – вздохнула мама. – Ты обещал.

– Что? – спросил я. – Я ничего не делал. Эта кукла – она одержима! Посмотри в её жуткие глаза. Надеюсь, что она не успела добраться до остальных.

– Перестань быть таким злым, Джеймс! – Ава прижала Эрмелинду к груди и приглаживала её длинные тёмные волосы, покачивая куклу взад-вперёд. Но она только притворялась, что играет со своими игрушками. Я знал, что сестра слишком занята игрой в сумасшедшего маленького учёного, чтобы играть в куклы.

– Бедняжка, как долго ты была там?

Я захихикал.

Отец упёр руки в бока и покачал головой.

– Сынок, – сказал он, и в голосе его звучало разочарование. – Мы ведь говорили вчера.

– Что? – спросил я. – Не похоже, чтобы я что-то испачкал. Или устроил беспорядок. Просто небольшая месть. Ясная и совсем незамысловатая.

– Ты такой злой! – сказала Ава, выходя из кухни и поднимаясь по лестнице с Эрмелиндой в руках и colcha, которое она волокла за собой.

Отец указал на меня пальцем и сказал:

– Немедленно прекратите это…

Но закончить свою мысль он не успел. Потому что леденящий кровь крик Авы раздался сверху. Родители поставили всё на стол и выбежали из кухни.

– С ней всё в порядке, – сказал я, следуя по пятам.

Ава выбежала из своей комнаты и остановилась на площадке лестницы. Руки сестра прижала к своему крохотному телу, а ладони сжала в маленькие кулачки – настолько