Настоящая ведьма (ЛП) - Тина Конноли

— Блин, а вот для ревеня сейчас не сезон?

— Стараемся продавать то, что выращено в округе, насколько это возможно, — пояснил Альфонсо. — Овощи не по сезону, которые летают по всему миру, не очень-то хороши для...

— Знаю, знаю, — ответила я. Альфонсо принимал всё так близко к сердцу. — Я же не осуждаю. Тёте нужно немного.

Он потащил меня вдоль заполненного покупателями прохода, и я почти снесла пирамиду из пятнистых яблок, задев её бедром.

— У нас есть очень хороший местный горох. Если она собирается испечь пирог…

— Это не пирог. Ей правда нужно немного ревеня. Извини.

— Нужно было заглянуть к нам в сентябре. Тогда он ещё был, — заметил Альфонсо.

— Я покупала немного в сентябре, — сказала я, задумчиво постучав пальцами по желудевой тыкве. — А есть ревень ещё в каком-нибудь виде?

— Замороженный, — ответил он.

— Да?

— Но у нас его больше нет. Наш прежний поставщик попался на том, что имел дело с людьми, которые имели дело с людьми, которые не пользовались компостом.

— Ты сказал, твоя мама здесь? — спросила я.

— Ой, только что вспомнил, у нас есть консервированный ревень.

— Спасибо.

Я взяла у Альфонсо банку и пошла за ним к кассе. У меня оставалось семь минут, а на обратную дорогу нужно всего шесть.

— Как твоя эко-работа? — прошептала я.

«Эко-работа» для Альфонсо включала в себя многое: от выражения протеста против гидравлического разрыва пластов до проникновения в дома чужих людей, чтобы выключить свет. Как только возникала потенциально опасная ситуация, он был тут как тут.

— Ничего хорошего, — прошептал он в ответ. — Мы пытаемся освободить несколько подопытных животных на территории колледжа, но пока нам не удалось найти своего человека мужского или женского пола на эту работу.

Он задумался.

— Или бесполое существо. Или многополое. Не хочу, чтобы ты считала меня ограниченным.

— Я так не считаю, — заверила я его. — И полностью поддерживаю освобождение животных, которых используют для опытов. Хм, кстати, как думаешь, твоей маме удалось найти свиное ухо?

Альфонсо сдвинул похожие на спагетти кассовые ленты и экологические пакеты, пока протискивался за прилавок.

— Эй, мам! — заорал он.

Селеста уже спешила мимо полок с крупами, пощёлкивая деревянными ожерельями. Она темнокожая, с округлыми формами, и, в отличие от сына, у неё в речи прослеживается тонкий намёк на британский акцент, даже несмотря на то, что она живёт здесь с двенадцати лет. На протяжении нескольких лет я старалась общаться с британцами с чрезвычайной любезностью и внимательностью, что, возможно, и не пригодится, если я когда-либо попаду в Англию. Селеста поправила на носу пластиковые очки.

— Альфонсо, любовь моя, у нас есть внутренний телефон.

— Он работает от электричества, — возразил Альфонсо.

— Камелия, дорогая моя, рада тебя видеть.

Селеста заключила меня в тёплые объятия из шерстяного кардигана. Затем достала что-то из кармана своего фартука.

— Держи свиное ухо.

«Свиное ухо» было розовато-коричневым. У него была волнистая шляпка и пористая ножка, снизу которой прилипло немного земли.

Ого.

— Это гриб?

— Свиное ухо — это гриб, — подтвердила она. — Они появляются только осенью, покупай, пока есть возможность. Такое милое название. Уверяю тебя, лучше продавать грибы, чем настоящие свиные уши.

Она положила гриб на мою банку с ревенем.

— Мы бы не стали продавать настоящие свиные уши, — прорычал Альфонсо, пока пробивал мне чек. — Жестоко, ненормально…

И что самое ужасное, я поняла, что мне тоже не нравится идея с настоящими свиными ушами. Раньше я думала о них только как о том, что поможет мне отвязаться от ведьмы, а не как о том, что когда-то было частью настоящего живого существа.

Знаете, это как жить с чем-то каждый день и настолько привыкнуть к этому, что вам даже в голову не приходит, насколько вам это противно, пока эта мысль внезапно сама не осенит вас.

Ага.

У меня не хватило мужества признаться, что мне было нужно настоящее ухо, поэтому я заплатила за гриб вместе с остальными покупками.

— А что твоя тётя собирается делать с одним грибом? — задала вопрос Селеста.

— Хм. Приготовит суп из одного гриба?

Селеста похлопала меня по плечу.

— Всегда рада тебя видеть, дорогая. Приходи как-нибудь вместе с тётей, идёт? Судя по её рецептам за столько лет, у нас с ней много общего.

— Верно. Точно. Как-нибудь. Как только она вернётся из своего путешествия по Непалу. И вылечится от ветрянки. И переборет свой страх перед продуктовыми магазинами. И научится говорить по-английски. Осталось совсем чуть-чуть, — заверила я и на максимальной скорости побежала на четвёртый урок истории Америки.

3. Козья кровь

После обеда не может быть урока хуже, чем история Америки первого уровня, потому что если и есть предмет, на котором я могу уснуть, то это именно он. И виной всему манера преподавания миссис Тейлор. Она включает нам древние видеокассеты, на которых актёры на модном сленге рассказывают про Билль о правах[6]. Но сегодня мне ни за что не уснуть. Я барабанила пальцами по столу и переживала, успеет ли Кельвин сгонять к себе на ферму на велосипеде и привезти козью кровь к тому моменту, когда планеты выстроятся в совершенную линию. Обычно ведьма предупреждает меня за пару дней, если ей нужно что-то необычное, и наша с Кельвином сделка происходит при помощи переносного холодильника. Я забарабанила ещё громче.

Моё беспокойство нарушили две записки. В первой была лучшая новость за сегодня. В дверь постучали, и ученик передал мне краткое напечатанное послание от Рурка, которое гласило: «Репетитор заболел. Приходи завтра».

Я выдохнула с облегчением и тут же получила вторую записку. Её написали на фиолетовой бумаге и передали мне через проход между рядами, пока высокий кудрявый актёр вещал: «Йо, хочешь сказать, я не должен предоставить этим позорным „красным мундирам“[7] полный пансион?»

Записку отправила Джена через Дина и Киндру (которая прошипела: «Купи себе телефон!») В ней было написано следующее: «Кей говорит, что слишком слаб после свиного гриппа, чтобы ехать на велике. Фу! Позвонит маме и попросит принести твой заказ в 3 часа. Встреча под Громом. Дважды ФУ».

Гром — это огромная металлическая статуя громовержца[8], наш талисман, установленный перед старым парадным входом в школу. Он стоял на большом цементном постаменте, выпустив когти, и был готов схватить крошечную скульптуру мышки, затерявшуюся в траве. И поскольку после его торжественного открытия прошло уже более десяти лет, старая статуя заросла плющом и укрылась в вязах, поэтому «двойное фу» было связано с тем, что Гром был излюбленным местом для парочек. Но я сомневаюсь, что Кельвин обращал внимание на подобные вещи. Поэтому кровь застыла у меня в жилах вовсе не из-за суперсексуальных намёков на встречу у Грома.