Золото наших предков - Виктор Дьяков

Ближе к сентябрю Калина сумел убедить директора увеличить зарплату рабочим до миллиона. Теперь большинство работяг, особенно те, кого на работу принимал он лично, зауважали своего начальника и с пониманием относились к его просьбам: если возникала необходимость оставались после смены на авральную работы по разгрузке поздно приходящих машин с сырьём. Калина, в свою очередь, делал поблажки, если замечал кого-то поддатым, снисходительно относился к внеурочным перекурам и т. д. По его мнению это были мелочи, с которыми вполне можно мириться.

Результаты были, хоть и незначительные, но очевидные: наметилось некое подобие трудовой дисциплины, и как следствие увеличился выпуск продукции. Но вот на складе навести порядок оказалось куда сложнее. С Ермолаевой ни делового, ни человеческого контакта наладить не удалось. Более того, вникнув по мере возможности в складские дела, Калина уже не сомневался, что кладовщица совместно с бригадиром Кругловым занимается хищениями. При этом, если бригадир соблюдал осторожность, то Ермолаева «брала» особо не маскируясь. Лигатуры на склад по прежнему поступало заметно меньше, чем рассчитывал по своей «формуле» Калина. Он не раз намекал, но Ермолаева, сначала не реагировала, а потом предложила ему «войти в долю».

Просто заложить эту «сладкую парочку»? Калина не хотел начинать свою деятельность в фирме с громкого скандала. Поэтому он решил без лишнего шума избавиться, и от бригадира, и от кладовщицы. Но до сентября такой возможности не предоставлялось, к тому же Калину сильно отвлекали навалившиеся семейные заботы. Он устраивал детей в школу, помогал адаптироваться к московской жизни им и жене, постоянно держал под контролем состояние дел в строящемся доме… Дом, солидный, кирпичный, рядом со стандартными панельными девятиэтажками смотрелся дворцом. В нём Калина купил двухкомнатную квартиру площадью более семидесяти квадратных метров. Вложить в неё пришлось почти всю имеющуюся у него наличность. Потом он пожалел: надо было приобрести жильё попроще и подешевле. Но когда он только попал в Москву, ему хотелось как можно скорее вложить вдруг свалившиеся на него доллары во что-нибудь действительно стоящее, реально осязаемое. А что может быть более осязаемым для провинциала, чем московская квартира. Он инстинктивно боялся, что деньги так же легко исчезнут, как и появились. В общем, поспешил, а потом задний ход давать было уже поздно. К тому же Калина не сомневался, что, ввалив прорву денег, расплатился с фирмой подрядившейся возводить этот дом. Но увы, его, как и других пайщиков, по «мелочи» продолжали доить и дальше. С приездом семьи расходы резко возросли, всё сильнее ощущался недостаток средств, ибо старые запасы истощились, а его зарплаты и пенсии явно не хватало. А тут ещё и квартирная хозяйка…

Бабка обижалась, что постоялец, привезя свою семью, сильно стеснив её, в то же время не спешит выполнять своё обещание насчёт внука. Она вроде бы и не напоминала об этом, но в её взгляде Калина постоянно чувствовал укор. К концу августа он ощущал себя на работе уже настолько уверенно, пользовался доверием у директора, уважением у большинства подчинённых… во всяком случае, так ему казалось. В общем, он обрадовал бабку известием о готовности взять на работу её внука. Только сначала он захотел с ним переговорить. Бабка тут же по телефону его вызвала. Роман оказался коренастым блондином с широкой физиономией и колючими маленькими глазками, хитро посматривающими из-под низкого лба.

– Так говоришь, девятнадцать тебе… а почему не в армии? – спросил Калина.

– Армия для дураков, – ухмыльнулся в ответ Роман, отчего Калину покоробило.

Впрочем, то что здоровый парень призывного возраста не служит не являлось для него таким уж нонсенсом. В Москве, как нигде в России молодежь «косила». Но Калина до сих пор думал что «откосить» могут отпрыски либо богатых родителей, либо имеющих «рычаги» для воздействия на призывные медкомиссии, либо имеющих возможности пристроить сыновей в ВУЗы. Роман же происходил из нищей рабочей семьи, был более чем здоров, закончил с грехом пополам ПТУ… и тем не менее тоже «откосил».

– Специальность есть какая-нибудь? – продолжал задавать вопросы Калина, с трудом подавляя неприязнь к внуку своей квартирной хозяйки.

– В ПТУ на токаря учился, а завод на который нас должны распределять… в общем накрылся, – парень утёрся кулаком. – Грузчиком у отца на автобазе работал… потом ушёл… год уже устроиться никуда не могу.

– А чего ушёл-то?

– Платили мало… задерживали… четыреста тысяч… кто работать станет.

– Но отец-то работает, не уходит.

– А куда ему деваться… он уже больше двадцати лет там баранку крутит, до пенсии терпеть будет. А я нет, задарма не буду.

– Во-во, все они не хотят. Нас не спрашивали, куда ставили там и работали, – вмешалась в разговор бабка.

Внук снисходительно на неё покосился.

– Ладно, приходи завтра с трудовой и паспортом. Но знай, работа у нас грязная, в основном зубилом и молотком и тяжести таскать приходиться.

– Я работы не боюсь, мне главное, чтобы платили. Платить-то сколько будете?

– Если каждый день от звонка до звонка – миллион.

– Миллион? – переспросил Роман. – И без задержек?

– День в день, два раза пятого и двадцатого… Там у тебя бригадир будет, но ты знай, что для тебя основной начальник это я.

Калина намеревался среди рабочих иметь «своего» человека. Роман хоть ему и не понравился, но он решил попробовать, ведь тот должен быть ему благодарен за устройство на работу. Правда, на эту «должность» уже напрашивался и один из старых рабочих. Осведомители были у Калины и в армии. Командуя ротой он благодаря «тайным агентам» был в курсе «теневой» жизни вверенного ему подразделения куда в большей степени нежели его коллеги, чуравшиеся снимать «белые перчатки». Здесь же неожиданно свои услуги сам предложил некто Николай Карпов.

Странная личностью являлся этот Карпов. Сорокавосьмилетний пьяница, сын видного учёного, когда-то работавшего в этом НИИ. В семидесятых, после окончания престижного московского ВУЗа, Коля благодаря протекции отца распределился к нему «под крыло», на опытный завод при НИИ. Рядовым инженером Карпов работал недолго. В неполные тридцать лет он уже стал заместителем начальника цеха. Но «корм» оказался не в «коня». Коля начал пить… сначала немного, потом «по чёрному». От него ушла жена… папа умер. Из начальников он докатился до простого рабочего. Бывшие друзья отца, ещё сидевшие в руководстве завода и НИИ, упросили Шебаршина взять этого непутёвого выходца из «хорошей семьи» к себе совместителем. Коля по прежнему пил, ни «торпеды», ни «кодировка» не помогали. Но Шебаршин, столь непримиримый к прочим пьяницам, почему-то на его проступки закрывал глаза. Намёком, это же он посоветовал и Калине. Хоть директор и не сказал напрямую, но Калина без труда понял, что совместитель Коля по совместительству ещё является и директорским стукачём. Поговорив с Карповым наедине, он окончательно убедился в своей догадке, потому что тот сам предложил «работать» и на него. Не доверял ему Калина, но согласился. Именно от него он узнал о совместных махинациях Круглова и Ермолаевой. Но из этого вытекал вывод, что Коля ведёт и свою игру, ибо по каким-то причинам о том же Шебаршину он почему-то не доложил, потому что директор о совместных хищениях бригадира и кладовщицы был в полном неведении. В общем, с Колей пришлось держать ухо востро.

В сентябре Калина окончательно вознамерился решить вопрос со складом и заодно заменить некоторых рабочих. Ермолаева как специально предоставила такую возможность. Она вдруг заболела и не появлялась на работе вторую неделю. Калина переговорил с Шебаршиным, после чего в газету дали объявление, что в фирму «Промтехнология» требуются рабочие по демонтажу и кладовщик…

Часть II. Пашков

1

Сухо, солнечно, не холодно и не жарко. Стояло бабье лето, сентябрь 1997 года. Худощавый мужчина, выше среднего роста, лет сорока – сорока пяти, скорым шагом направлялся к комплексу жилых зданий, расположенных в одном из спальных районов Юго-Востока Москвы. Пройдя прямоугольную арку, ведущую во внутренний двор, он увидел детскую площадку и старика сидящего на скамейки возле песочницы. Мужчина вряд ли бы задержался взглядом на этой мешковатой фигуре, прошёл бы мимо к своему подъезду… Но во дворе никого больше не было, ни взрослых, ни детей. Он непроизвольно скользнул взглядом по сидящему раз… два. Со стариком явно что-то неладно: голова в кепке хоть и не сильно, но заметно заваливалась набок, одна рука бессильно повисла вдоль туловища, а вторая безуспешно пыталась что-то нащупать в кармане плаща.

– Что с вами… вам плохо!? – мужчина спешно присел на скамейку рядом. – Вам помочь?

– Дааа… пожалуйста… в кармане… валидол… – старик слабо застонал.