Замок ужаса - Юрий Брайдер

— Часто вы находите шебауты?

— Редко, очень редко. Я вот, к примеру, не нашел ни единого. Бывает, что камень по всем признакам похож на шебаут. Чтобы убедиться в этом окончательно, его привязывают к телу, а иногда даже прибинтовывают к ране. Но когда проходит положенный срок, лишь один из ста камней оказывается настоящим.

— Тот, кто его нашел, действительно может уйти?

— Да, бхайлав.

— С водой и пищей? Смотри мне прямо в глаза.

— Да, с водой и пищей…

— Почему же тогда еще никто не вернулся из пустыни?

— Об этом мне ничего не известно.

— Зачем голокожему шебауты?

— Не знаю, бхайлав. Может быть, они свели его с ума. А может, он с их помощью хочет стать великим колдуном.

— Почему голокожий приблизил тебя к себе?

— Я рассказывал ему обо всем, что видел и слышал, передавал все дерзкие речи. Если кто-либо собирался бежать или плохо работал, я сообщал об этом хозяину.

— Я ошибся, когда выбирал тебе кару. Привязать тебя к хвосту быка, значит смертельно обидеть все рогатое племя. Ты кончишь жизнь в яме с ядовитыми жабами. А пока можешь убираться к своему голокожему.

— С твоего разрешения я останусь здесь. После всего, что случилось, хозяин не пустит меня в свое жилище.

— Поступай как знаешь, но только старайся не попадаться мне на глаза.

Некоторое время они сидели молча. Алхаран все глубже проваливался в щель между двумя утесами. Небо заметно потемнело, зато все пространство пустыни пылало десятками оттенков багрового цвета. Каждый бархан превратился в кучу тлеющих углей, вершины скал на горизонте полыхали, как факелы.

— Не нравится мне это, — нарушил молчание Сергей. — Очень не нравится. Но я обязательно разберусь во всем до конца.

— Это будет нелегко. Голокожий, который прячется в крепости, сильнее тебя. Он сильнее любого человека, любого хейджа. Может быть, он даже сильнее меня. И дело даже не в железной осе и его страшном оружии. Есть одна вещь, которая делает его неуязвимым. Все твои старания будут напрасны, пока мы не лишим его этого преимущества.

— Ты придумал какой-то план?

— Только одну его половину. Другую должен придумать ты…

На прощание Гарпаг сказал ему:

— Ничего не бойся. Незримо я буду с тобой. Если попадешь в беду, делай все, чтобы спастись, но помни — я обязательно приду на помощь.

Первым делом Сергей обошел базу по периметру, внимательно приглядываясь к стене. К рассвету он должен был преодолеть ее. Обязательно. Любой ценой. Во что бы то ни стало. Иной вариант действий даже не предполагался.

Никакого определенного плана он так и не составил, однако надежды не терял, по собственному опыту зная, как уязвимы и непрочны бывают самые изощренные человеческие замыслы, столкнувшись с суровой действительностью, и как нередко шальной случай или нечаянная импровизация приносит совершенно неожиданный успех.

Совершенно гладкая, пятиметровой высоты стена не имела ни бойниц, ни люков. По верху она, судя по всему, была защищена проводником высокого напряжения и нейтронными излучателями. Сергей, не однажды участвовавший в монтаже подобных сооружений, знал, что они практически непреодолимы. От подкопа стену защищал частокол стальных свай, забитых до гранитного слоя. На ночь и во время тревоги над базой разворачивалась тонкая, но непреодолимая для любых летающих тварей сетка.

Сделав полный круг, Сергей вернулся на прежнее место. Аборигены давно убрались в норы, вырытые под защитой ближайших утесов. Где-то в стороне, у подножия бархана, зелеными точками светились глаза Гарпага.

Несколько минут Сергей стоял неподвижно, расслабив все мышцы и концентрируя волю, словно акробат перед головокружительным трюком. Ни единый звук, кроме стука его собственного сердца, не нарушал покоя ночи. Эта мертвая, абсолютная тишина и должна была стать союзницей Сергея. Тишина да еще расшатанные нервы Карстенса (а иными они после стольких лет одиночества на чужой планете, наверняка, быть не могли).

Наконец Сергей собрался с силами, несколько раз глубоко вздохнул, потом выбрал подходящий булыжник и принялся не спеша, размеренно бить им в дверь. Вскоре он нашел для себя наиболее удобную позу, выработал приемлемый ритм и определил те места в металлической плите, удар по которым вызывал самые гулкие и раскатистые звуки. Внутренне Сергей приготовился к тому, что стучать придется очень долго, может быть, не один час. Другого способа вызвать Карстенса на разговор у него просто-напросто не было.

Реакция последовала довольно скоро — Сергей не успел даже хорошенько вспотеть. Снова щелкнул включившийся динамик и скорее озадаченный, чем возмущенный голос произнес:

— Прекратите немедленно! Что там еще у вас случилось?

— Мне срочно нужно переговорить с вами. Можете верить мне или нет, дело ваше, но я должен сделать чрезвычайное сообщение. Так или иначе оно касается всех землян. Впустите меня вовнутрь.

— В этом нет необходимости. Говорите, я вас прекрасно слышу.

— Речь идет о важном открытии. Я обнаружил здесь нечто более ценное и уникальное, чем шебауты. Человек, с которым я поделюсь своим секретом, станет неуязвимым, а возможно, и бессмертным.

— Любопытно, — после некоторого молчания сказал Карстенс. — Эта вещь у вас с собой?

— Да.

— Хорошо. Я впущу вас. Но только одного. И не пытайтесь дурачить меня. На каждый ваш ход я успею ответить двумя. Так что рисковать не советую. Сейчас дверь откроется. Идите прямо по коридору, никуда не сворачивая…

В просторной, ярко освещенной комнате, прохлада которой являла разительный контраст с иссушающим зноем пустыни, за столом, сплошь заваленным бумагами, инструментами и образцами минералов, сидел безукоризненно выбритый и тщательно причесанный человек, одетый в простой рабочий комбинезон и клетчатую рубашку. Что-то в его голосе, манере держаться, а особенно во взгляде сразу выдавало привычку распоряжаться, но привычку не благоприобретенную на высоких должностях, а идущую от тех свойств характера, по которым стая безошибочно выбирает себе вожака, а толпа предводителя. В то же время нечто странное ощущалось в его облике: глаза лихорадочно блестели, на скулах горел неестественно яркий румянец, движения были быстры и порывисты, но не всегда точны, как будто делавший их человек сдерживал в себе огромную, рвущуюся на свободу энергию.

— Вы по-прежнему не хотите признать меня землянином? — спросил Сергей.

— Опять вы за свое, — поморщился Карстенс. — Это становится смешным. Вот фотография Сергея Коробкина. Ее я нашел среди немногих уцелевших при катастрофе документов. А теперь полюбуйтесь на себя в зеркало — вон оно, на стене. Похожи, как заяц на черепаху.