Дни барабанного боя - Филип Шелби

Джонсон явился с двумя командами, одна из которых немедленно сменила Флеминга с его подчиненными. Другая принялась работать с отрядом быстрого реагирования ФБР, прилетевшим на вертолетах из Куантико. Холленд думала, что вторая команда взята больше для вида, дабы секретную службу не отстранили от расследования.

Обязанностью Джонсона являлось допросить всех агентов, назначенных в Дубки. Холленд помнила эту процедуру еще по академии. Джонсон начнет с тех, кто в первую очередь отвечал за подопечного. То есть с нее, сопровождавшей Уэстборна в коттедж, и двух агентов, несших охрану снаружи.

Входя в столовую, куда Флеминг отправил Холленд писать рапорт, Джонсон выглядел бодрым, оживленным. На нем были синий блейзер, несколько лет назад вышедший из моды, серые брюки и свежая белая рубашка. В волосах его после наскоро принятого душа блестели капельки воды.

Джонсон, высокий и стройный, с крепкими мышцами пловца и загорелым лицом луизианского ловца креветок, начинал стареть. Чем-то он напоминал Холленд солдат-конфедератов на фотографиях, которые со снимков словно бы повсюду следуют за тобой взглядом. Такие глаза Джонсону были нужны: он являлся главой инспекционного отдела секретной службы, соглядатаем за соглядатаями.

Видя, как Джонсон волнуется за нее, Холленд ощутила жгучий стыд. Он был одним из ее учителей в академии, но знакомство их началось гораздо раньше. Джонсон находился рядом с ней в Париже в тот проклятый день, когда ее мир рухнул. Опекал ее, помог прийти в себя и потом всеми силами старался вернуть к нормальной жизни. Джонсон показал, что секретная служба может стать для нее убежищем, привел ее к присяге, которую она нарушила. В эту минуту Холленд с ужасом осознала старую истину: мы почти непременно так или иначе предаем самых близких.

— Сядь, Холленд.

Сам Джонсон сел за обеденный стол, за которым вполне могло разместиться двенадцать человек. Аккуратно разложил перед собой бумаги и сплел крепкие длинные пальцы. Глаза его по-прежнему непринужденно разглядывали ее лицо, Холленд решила — потому, что они не виделись уже полгода. Она чувствовала, что Джонсон хочет протянуть ей руку и вынужден сдерживаться.

— Нет, — сказал он, понимая, о чем она хочет его спросить. — Никаких выходов на убийцу. Ни фамилии, ни лица. Сейчас он может находиться где угодно в радиусе ста миль.

После этих слов лицо его помягчело. — Мне жаль, Холленд, что с тобой стряслась такая история. — Она знала, что лишь три процента агентов теряли хотя бы раз за время службы своих подопечных. С большинством остальных ничего подобного не случалось. — Но, поверь, все непременно обойдется.

Потом после паузы спросил:

— Ты говорила с кем-нибудь?

Холленд покачала головой.

Джонсон хотел знать, разговаривала ли она с Хочкисом или Сичилиано, агентами, дежурившими возле коттеджа. Флеминг предусмотрительно развел их всех по разным местам. Это являлось обычной мерой, чтобы агенты не могли сговориться.

— Хорошо, — сказал Джонсон. — Дай-ка просмотрю, что ты написала.

И, взяв рапорт Холленд, стал читать. Она отвернулась. Сердце ее трепетало, словно зверек в клетке.

— Пишешь, что проводила Уэстборна в коттедж, — негромко произнес Джонсон. — Он спешил к своей любовнице, не хотел, чтобы ты входила, но ты вошла.

— Совершенно верно.

— Входили вы через заднюю дверь. — Джонсон бросил взгляд на рапорт. — Так. Ты осмотрела гостиную, затем спальню для гостей, ванную, чуланы в коридоре. Теперь ты идешь к спальне хозяина. Подходишь, видишь огонь в камине, стоящую близко к входу мебель, уголок кровати. Слышишь музыку, но не слышишь девушки.

— Да.

Джонсон подался вперед:

— Чего ты не успела дописать?

— Я не входила в спальню. — Собственный голос показался Холленд чужим. — Не обследовала ее. Там должны быть отдельная ванная, чуланы, возможно, даже альков или что-то вроде. Ничего этого я не видела.

Джонсон привалился к столу, потом откинулся назад:

— Почему?

— Уэстборн все твердил, какой неловкой может выйти сцена в спальне. Сказал, что с тех пор, как девушка приехала, в коттедж никто не входил и не выходил оттуда. Я подумала: перед тем как ее пустить, коттедж должны были обыскать. Уэстборн сказал о наружной охране...

— Все это не важно, — перебил Джонсон, голос его был мучительно тихим. Забота о неопытном агенте, попавшем в неприятное положение, исчезла, сменившись осознанием того, что этот агент допустил серьезную оплошность. — Даже если бы коттедж обыскивали каждый час, ты должна была обыскать его снова, прежде чем оставлять там Уэстборна.

— Знаю, — внятно ответила Холленд.

Она не хотела опускать голову под его пристальным взглядом, несмотря на стыд.

Джонсон постучал по ладони ластиком на конце карандаша. Когда он снова взял карандаш между пальцев, тот неожиданно переломился.

— Давай попробуем восстановить последовательность событий. Начни с того времени, как Лейн появляется здесь.

Холленд глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Девушка приезжает в половине шестого. Перед этим коттедж обыскивают. Между временем обыска и ее приездом пост находится в коттедже или рядом. Ее встречают и впускают, не обыскивая помещения снова.

Девушка остается внутри, никто не упоминает, чтобы она хоть раз вышла. Пост не сообщает, чтобы кто-то входил; вертолеты и проводники собак тоже. Совещание начинается здесь, в доме, и все по-прежнему считается безопасным. После совещания я сопровождаю Уэстборна в коттедж. Осматриваю все, кроме спальни хозяина.

— Рассказывай все до конца, — подбодрил ее Джонсон.

Она сделала глубокий вдох:

— В шесть или шесть пятнадцать темнеет. Убийца уже в утином домике — кто знает, как он пробрался в коттедж и долго ли там находился. Мы с Уэстборном входим туда в семнадцать минут первого. Через десять — двенадцать минут я ухожу. Это как минимум шестичасовой промежуток. Вскрытие покажет, когда скончалась девушка, но это мало что нам даст.

— Почему?

— Потому что мы не знаем, сразу убийца прикончил ее или какое-то время выжидал.

— С какой стати ему было выжидать?

— Понятия не имею.

— Похоже, все так, — сказал Джонсон. — Тем более, я знаю, что охрана иногда удалялась от коттеджа. Ты тоже должна это знать.

Холленд задумалась, но не смогла догадаться, что он имеет в виду.

— Перед самым началом совещания вы с Флемингом возвращались от коттеджа... — напомнил ей Джонсон.

— Он пустил по воде камешек. С той стороны откликнулись.

Джонсон кивнул.

— Они были не так уж далеко, но в это время киллер мог сделать свой ход. С замком на кухонной двери он заранее повозился, это было почти незаметно, но могло при проникновении внутрь сберечь ему пять — десять секунд.

Холленд поразилась. Стала припоминать, как вставила ключ, повернула дверную ручку. Не болталось ли что-нибудь? Не заедало?

— Забудь о замке, — сказал Джонсон. — Убийца уже внутри.

— Я тоже, — негромко произнесла Холленд. — Уэстборн донимает меня, но я все равно проверяю комнаты. Когда подхожу к спальне, там вроде бы все в порядке. Играет музыка. Доносится аромат духов. Я не ощущаю запаха крови, значит, убийца еще не искромсал девушку. Два шага, и я бы его увидела...

— А он тебя. И убил бы, — договорил Джонсон. — Вместе с Уэстборном. Убийца наверняка имел при себе пистолет с глушителем. Он не рискнул бы идти на дело с одним ножом. Сперва застрелил бы тебя, пока ты не успела выхватить оружие, потом сенатора. Твоя смерть означала бы, что на свое дело у него останется гораздо меньше сорока трех минут. Флеминг ждал бы тебя в доме минут через десять, от силы через пятнадцать.

— Сигнализатор тревоги, — неторопливо произнесла Холленд. — Когда я обнаружила Лейн, ее пальцы лежали на кнопке. — Подняла взгляд на Джонсона. — Судя по ее виду, она не могла быть живой.

Джонсон состроил гримасу:

— Этот парень очень умен, на какой-то извращенный манер. Помнишь, под нее были подложены подушки?

Холленд кивнула.

— Мы думаем, он подложил их специально, чтобы приподнять тело, и положил руку на сигнализатор. Потом искромсал девушку. Подушки, пропитываясь кровью, оседали, и Лейн опускалась. В конце концов веса руки оказалось достаточно, чтобы вдавить кнопку сигнала. — Помолчав, он добавил: — Это был его сигнал побудки для нас.

Холленд заставила себя глубоко вдохнуть. То, что описывал Джонсон, было бесчеловечно.

— Откуда убийца мог знать, когда подушки осядут?

— Надо полагать, он не впервые использует этот метод. Во всяком случае, минута-другая не имели для него значения.

Джонсон помолчал.

— Президент получит предварительный рапорт Смита за утренним кофе. Это скверно. А то, что последует за этим, будет еще хуже. — Он помолчал. — Поезжай домой, отдохни и к четырем часам будь у директора.