Путь воина. Секреты боевых искусств Японии - Алексей Маслов

Китайский трактат «Энциклопедия боевой подготовки» («У бэй чжи») был очень популярным среди самурайского сословия и использовался как учебник для подготовки воинов в рукопашном бою. Текст в левой части рассказывает об «открытии» и «смыкании» энергетических каналов в теле человека в зависимости от времени дня и атаках по соответствующим точкам этих каналов. Картинки иллюстрируют метод защиты с одновременной контратакой.

В ряде школ также изучали дополнительные дисциплины, которыми гордились те или иные самурайские кланы, например искусство связывания противника (ходзё-дзюцу) или методы отбивания стрел руками, оружием и металлическим веером (ядомэ-дзюцу).

Все эти многочисленные дисциплины и методы боя объединялись единым термином «хэйхо» – «воинское искусство», «методы боя»; причём под этим названием фигурировали способы ведения как крупномасштабных сражений, так и индивидуальных поединков. Под этим же подразумевался и особый путь воспитания Воина в человеке.

Понятие «хэйхо» приходит в японскую культуру из Китая, из воинской науки «школы военных стратегов» (кит. «бинцзя»), к которой принадлежали такие великие теоретики и практики военного дела V – IV вв. до н. э., как Сунь-цзы, У-цзы и многие другие.

Путь боевых искусств «хэйхо» к ХVI – ХVII вв. стал восприниматься уже как универсальный способ существования и в принципе далеко вышел за рамки собственно воинских тренировок. Для многих он становился путём интуитивного прозрения, осознания высшей Истины, постижения вселенской Пустоты, о которой говорил дзэн-буддизм. Обратим внимание на то, как знаменитый фехтовальщик на мечах Мусаси Миямото, всегда отличавшийся невыдержанностью и исключительной жестокостью в поединках, объяснял своему ученику истинный смысл боевого искусства:

«Вот заповеди для мужчин, которые хотят изучить моё воинское искусство:

1. Не допускай бесчестных мыслей.

2. Путь заключён в постоянных упражнениях.

3. Познакомься с каждым искусством (т. е. методом боя каждой школы).

4. Познай пути всех профессий.

5. Ясно различай выгоду и потерю в мирских делах.

6. Развивай в себе интуитивное понимание окружающего мира.

7. Прозревай невидимое.

8. Обращай внимание даже на самое заурядное.

9. Не делай ничего бесполезного» [147].

Принципу «познай пути всех профессий» следовали практически все самураи, хотя эти «профессии» понимались достаточно своеобразно. Для высокородного самурая не могло идти и речи о профессии, скажем, торговца или ремесленника – всё это были занятия для простолюдинов. Самураи же в период расцвета сословия занимались живописью и стихосложением, чтением древних трудов китайских стратегов и утончёнными философскими рассуждениями о «пустотном и невидимом», о «великом в малом». Правда, эти занятия были доступны лишь тем, кто располагал достаточным количеством свободного времени, в то время как простые ронины вынуждены были добывать себе хлеб (точнее – рис) постоянным трудом на полях сражений.

Так или иначе, вся эта философия, утончённая эстетика входили в понятие «воинского искусства», или «Пути Воина». Последний уже мыслился не как простой солдат, но как личность универсальная и вселенская. Это должен был быть человек, обладающий Знанием, соотносящий свои поступки со вселенской Пустотой, в которой он черпает вдохновение. Именно Пустота как высшее прозрение должна открыться воину в процессе овладения боевым искусством. Именно это, а не просто победа в бою становится пределом совершенствования самурая.

Мусаси Миямото – человек, который за свою жизнь убил противников, наверное, больше, чем кто-либо, – в старости уходит от людей и постигает эту Пустоту. Не случайно своё знаменитое произведение «Книга Пяти колец» («Горин-но сё») он завершает разделом «Пустота», где пишет: «То, что зовётся духом Пустоты, находится там, где не существует ничего. Это понятие стоит выше человеческого понимания. Постарайся впитать этот дух, приняв прямоту в качестве основы, а истину в качестве своего Пути. Используй воинское искусство повсеместно, правильно и открыто. И тогда ты начнёшь постигать сокровенную глубину явлений, а приняв Пустоту как Путь, постигнешь Путь как Пустоту» [147]. Здесь, безусловно, отражён мистический опыт самого Мусаси, данный как ярчайшее переживание Вселенской Пустоты.

Но всё же утончённые философствования составляли лишь малую часть того, что занимало воинов. Их сознание больше тяготело к героическому эпосу и рассказам о любовных приключениях. Постепенно самураи создают свою культуру, пронизанную повествованиями о воинских подвигах. Например, формируется особый литературный жанр – «гунки», в основу которого легли сказания о соперничестве домов Тайра и Минамото. Буквальный перевод слова «гунки» – «военные описания». Четыре произведения причисляются к классике гунки: «Хогэн моногатари» («Повесть о годах Хогэн», 1156 – 1158 гг.), «Хэйдзи-моногатари» («Повесть о годах Хэйдзи», 1159 – 1160 гг.), «Хэйкэ-моногатари» («Повесть о доме Тайра»), «Гэмпэй-сэйсуйки» («Описание расцвета и гибели Минамото и Тайра»). Это была чисто самурайская литература – описания битв, подвигов, смертей, причудливого благородства, где реальность граничит с красочным мифом.

Самураи, хотя и представляли единое сословие и объединялись «воинским мифом», всё же были людьми разными. Состав самураев колебался от представителей аристократических фамилий до выходцев из простых крестьян. А эта пестрота порождала и изменения в характере культуры. «Изящные речения» (гагэн), с помощью которых объяснялись аристократы прошлого, начинают смешиваться с вульгаризмами (дзокуго) новых воинов. В языке самураев появляется много китаизмов, которые становятся полноправными речевыми единицами. Возникает даже смешанный японо-китайский язык (вакан-конгобун) – по сути именно такой смешанный характер имела и вся самурайская культура. То, что нам порой представляется чисто японской традицией, на самом деле может иметь китайские корни.

Принято считать, что самурайская культура – это нечто утончённое, прозрачное, изящное. Увы, ранние самураи – люди грубые и в основной своей массе плохо образованные. Культурный уровень Японии после прихода самураев к власти на первых порах становится ниже, это шаг назад по сравнению со взлётом культуры кугэ (аристократии). Не раз отмечалось, что художественный уровень самурайских гунки гораздо ниже по сравнению с литературой прежних эпох [11].

Воинские повествования и устные истории как бы отражают весь стиль самурайской жизни. В ней было много нарочитого, надуманного и, самое главное, – предельно ритуализованного. Тренировка в боевых искусствах обычно начиналась с поклонений духам в синтоистских кумирнях или с молитв буддийским божествам. Ритуальный характер носили и самурайские танцы – причудливое смешение боевых движений с элементами древних шаманских представлений. Весьма величественно выглядели медленные движения и статичные позиции танца с боевым железным веером. Великий воин и правитель Ода Нобунага предпочитал исполнять под удары барабанов и звуки флейт динамичный танец ковака-маи. Это был своеобразный танец-воспоминание, в пластической форме рассказывающий о героической истории дома Тайра. Ковака-маи быстро превратился в элитарный боевой танец, который исполняли известные полководцы Кимура Сигэнари (1594 – 1615 гг.) и Датэ Масамунэ (1566 – 1636 гг.), многие молодые воины, самураи в токугавском замке в Эдо [4].

Следование чисто шаманским ритуалам, поклонение духам и общение с потусторонним миром становятся обыденными чертами в жизни самураев. Духи не только покровительствуют самураям в битвах, они и сами могут являться в мир людей, воплотившись в умелого самурая, как, например, хитрая лисица Тадонобу, героиня многих японских легенд. Появляются и новые герои, которые вскоре становятся примерами для подражания. Например, великий воин и герой-любовник Сукэроку – завсегдатай весёлых кварталов, красавец, драчун и силач, готовый в любой момент обнажить свою катану (меч). Именно такой человек, а не благородный молчаливый воин являлся в реальности идеалом самурайской культуры.

«БУСИДО» – ИДЕАЛ И РЕАЛЬНОСТЬ ПУТИ ВОИНА

Некоторые вещи настолько постыдны, что не могут быть честными, как, например, месть за обиду, желание человеку зла. Такие вещи следует отбрасывать, с какой бы выгодой или мукой они бы ни связывались.

«НЕ ОПОЗДАЙ ВСТАТЬ НА ПУТЬ ВОИНА»

Как-то раз один из богатых даймё прислал посыльного к известному воину Хосокаве Сансаю (ХVII в.), прославившемуся своим тонким вкусом в изготовлении доспехов. Посланник должен был заказать у Хосокавы особо изящный боевой шлем, причём такой, который бы поразил своим видом даже искушённых в этих делах самураев. Каково же было удивление приехавшего, когда Хосокава предложил сделать традиционный «рогатый» шлем, изготовив рога из дерева! Самурай был поражён выбором материала – ведь рога обычно выдерживают тяжёлые удары меча, а в случае необходимости и пробивают грудной доспех врага. В ответ на недоуменные вопросы Сансай спокойно объяснил: пусть сломаются рога – лишь бы они не отвлекали внимание воина.