У палача за пазухой - Кейт Ринка

его обращать внимание на мелочи, замечать любое прикосновение, испытывать дрожь. Научила не просто сношаться, как животное, а упиваться женщиной, её наготой, улыбкой…

Ему так сильно её не хватало…

Под яростный рёв монитор полетел на пол. Туда же – всё, что попадало под руку. Едва не сорвал дверь с петель, которую толкнул рукой, отшвыривая в стену до характерного грохота. Всех прочь с прохода, даже Витьку со своим кофе. Скорее выйти из клетки на свежий воздух. Быстрым шагом до лужайки сбоку дома, где находился летний душ. И плевать, что сейчас не сезон. Повернул кран и встал под ледяную воду, лишь бы остудиться, лишь бы вместо этого не пойти к девке Тихонова с одной целью – задушить. Чтоб ублюдок понял, какого это – терять любимую женщину.

* * *

– Чёрт, опять началось, – произнес Никита, выглядывая в окно.

А я до сих пор ничего не понимала. Сначала этажом выше раздался дикий грохот. Потом какая-то суета в коридоре. Тут как раз зашёл этот парень с подносом, который едва не перевернул на пол.

– Что началось? – спросила я, тоже подходя к окну.

Любопытство сгубило не только кошку, поэтому и мне стало интересно. И я увидела своего похитителя, который стоял под душем на залитой солнцем лужайке. Зрелище весьма странное, если учесть, что сейчас далеко не лето, а мужчина был полностью одет.

– Опять крышу снесло, – пояснил Никита, будто для меня всё объясняло.

– Что это значит?

На что мне был дан такой же лаконичный ответ:

– Ладно, я пошёл.

Парень убежал, а я осталась у окна. Смотрела и удивлялась, как этот Барс может там находиться. На улице было холодно, да и вода наверняка ледяная. А он стоял, опираясь рукой о столб душевой лейки, опустив голову, мокрый абсолютно весь. Тут из дома к нему вышли трое. Один с полотенцем, один с бутылкой коньяка. Все спокойно дождались, когда Барс выключит воду и подойдет. Взяв полотенце, он протер им лицо и закинул себе на плечи. После чего мужчины сели на скамейку. Барсу всучили коньяк, который хлебнул прямо из горла. А потом ему передали сигарету в коричневой закрутке, которую пытался курить трясущимися руками. А на самом лица не было, будто у человека что-то случилось. Правда мысли у меня от этого – так ему и надо.

Остаток дня прошёл всё так же на нервах. Мне уже начало казаться, что я схожу с ума. А ведь всего второй день взаперти. Но в таких обстоятельствах – день за неделю. Я не знала, как это все выдержу. Состояние, что хотелось лезть на стену. Я метала по комнате, неосознанно прокручивая на пальце обручальноё кольцо. Хотелось выть в голос, чего не могла себе позволить. Истерика точно не поможет. Мне нужно сохранять спокойствие. Я справлюсь, все-таки дочь военного.

Вечером ужин принёс сам Барс. Бросил поднос на стол и подошел к кровати, на которой я сидела. Сначала думала, что хочет мне что-то сказать, но вместо этого стал укладываться рядом. Меня сдуло с постели за секунду. Мужчина лишь усмехнулся, улегся поудобнее, закидывая руку за голову, и взял пульт от телевизора. Он начал переключать каналы, будто меня здесь и не было. Когда я поняла, что глупо вот так стоять посреди комнаты, села за стол, поправляя на себе полы и подол халата. В присутствии этого хищника я жутко нервничала. Я его боялась. И ужасно не хотела, чтобы между нами случилось хоть что-то.

Пока он смотрел телевизор, опять же из любопытства я начала разглядывать, чем же меня кормят сегодня. Снова запеченная картошка и сосиски. А еще десерт – клубника со сливками. Это просто какое-то издевательство.

Внезапно раздался телефонный звонок. Барс достал аппарат из заднего кармана джинс и кому-то ответил. Разговаривал уверенно, твёрдо, будто резал словами металл. А потом оставил телефон в своей руке.

– Можно мне позвонить родителям? – спросила его. – Я просто скажу им, что со мной всё в порядке.

Он так посмотрел на меня, что захотелось сгореть на месте.

– Пожалуйста, – добавила через силу.

– Услуга за услугу, – было мне сказано, почти брошено как одолжение.

– И чего ты хочешь? – спросила и сама поняла, насколько глупо прозвучало.

– Я вчера всё озвучил.

У меня резко пересохло во рту.

– Может, обойдемся массажем? – спросила с надеждой, не имея понятия, чем еще его можно уговорить.

Он снова перевел взгляд на меня. Затем встал и стащил через голову футболку один легким движением. А потом молча вернулся на кровать, укладываясь на живот. Здесь сложно было не отметить, в какой форме находился этот мужчина. Он был подтянут, ни грамма лишнего жирка и был виден рельеф, который достигается с помощью силовых упражнений, уж я-то знала. Спина со шрамами, широкая, но к которой мне совершенно не хотелось прикасаться. Только ведь сама предложила. Даже еще раз посмотрела на телефон.

– Пообещай, что после этого дашь позвонить.

– Дам, – пробурчал он.

Тогда я выдохнула, собралась с духом и полезла на кровать. Аккуратно села сбоку от него и опустила дрожащие руки на кожу. Это ведь не сложно. И делала не в первый раз. Только ни с чужим, и не так.

– Сядь нормально, – вдруг рявкнул он.

У меня сердце ушло в пятки. Для меня и это уже подвиг, и гордость уже где-то в мусорке, а он нагло просит большего. И опять мне хватило взгляда на телефон, чтобы задушить остатки трезвости с гордостью. Перекинула ногу и села ему на задницу. Так конечно было удобнее. Только хотелось закончить как можно скорее. Я прикасалась к нему так, словно он был ядовитым, через силу. Размяла тугие мышцы, прошлась пальцами по позвоночнику, смяла трапецию. А сама едва не вздрагивала, когда натыкалась пальцами на очередной шрам, и когда догадывалась – чем именно тот был нанесен. Вот здесь, на боку, была ножевая, а вот тут, над лопаткой, похожа на пулевую. Я знала, потому что у Влада были похожие – сложная юность.

– М-м-м, – простонал он, – чёрт, девочка, у тебя неплохо получается.

– Владу тоже нравится, – озвучила аккуратно.

Мужчина