Чем звезды обязаны ночи - Анн-Гаэль Юон

– Вы знаете Ива? – спросила она.

Потом, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Я мечтаю с ним познакомиться!

Она потянула меня за рукав к этому мужчине, я покраснел. Происходящее не укладывалось у меня в голове. Все неслось слишком быстро, голова у меня кружилась, я терял контроль над собой, в глазах и в сердце все смешалось – калейдоскоп красок, ощущений, трепета. Еще и шампанское ударило в голову. Я словно барахтался в игристой многоцветной вате.

– Погодите… – бросил я.

Мысли ворочались в замедленном темпе. Образ зебры каким-то образом совместился с сундучком фокусника, зелень изумрудов на шее Роми – с нефритом ее светлых глаз. Я тщетно подыскивал слова, думал, что бы такое выкинуть, какой прощальный трюк, который позволит мне выкрутиться из этой авантюры. Пустые старания. Меня словно оглушили. И вдруг раздался взрыв. И восторженные крики. Над нами с оглушительным хлопком распустился гигантский золотистый сноп, прежде чем мягко опуститься в океан. Последовали десятки других, фантастическая кавалькада, отзывавшаяся у меня в груди, – бах, бах, бах! Звездный парад, ослепление, с которым не могло сравниться ничто, кроме сияющей рядом со мной рыжеволосой красавицы. Она почувствовала мой взгляд. Улыбнулась мне. А потом, под усыпанным мерцающими огнями небом, она поцеловала меня.

6

Моего изумления он будто бы не замечает. И, время от времени прихлебывая, приступает к объяснению. Терпеливо. Словно в самой ситуации нет ничего удивительного.

Этот ресторан принадлежит ему. И месье Эчегойен вбил себе в голову, что должен превратить «У Жермены» в нечто выдающееся. Страна Басков – его родина. Его вотчина, его гордость. И он в таком возрасте, когда желает оставить после себя некий след. Здесь толп народа не бывает, даже летом. Однако в этих местах есть свои прелести – церкви, пещеры и прочее… он неопределенно машет рукой, – а гастрономическая кухня привлечет сюда туристов, что благоприятно скажется на развитии близлежащих деревень. Остается придать ресторану немного лоска, превратить его в достойное заведение. На данном этапе речь не идет о мишленовских «звездах», только о признании на местном уровне, для чего необходимо освежить обстановку, разнообразить меню и привлечь новых посетителей.

– Поскольку у вас есть время, – добавляет он, прожигая меня взглядом, – имеет смысл этим воспользоваться.

Время? Но я не собиралась здесь задерживаться.

– Скажите мне только, что вам требуется, – заключает он. – Нет ничего невозможного.

Он достает из кармана пачку банкнот и кладет ее мне под тарелку. По старинке. С его точки зрения, договоренность достигнута.

Я улыбаюсь, потом разражаюсь смехом. Я вижу себя со стороны: на полупустой террасе, в компании Наны с ее стразами, пожилой дамы в соломенной шляпке и денди в шикарном сливочном костюме на фоне занавески от мух. Я угодила на дно той самой норы, которая ведет к Белому Кролику, Безумному Шляпнику и Королеве Червей во главе карточной армии. Лиз в Стране чудес.

– Это очень мило, но…

У меня мелькает мысль о Роми, ей бы эта история понравилась.

– Дайте себе время подумать, – прерывает меня месье и достает из жилета карманные часы.

После чего надевает шляпу и удаляется.

7

Я нервически хихикаю, рассказывая по телефону об этой встрече моему адвокату. Денди, ресторан, его предложение. Добро пожаловать к психам! Мэтр Муано успокаивается, мой голос звучит неплохо, путешествие в Страну Басков пошло мне на пользу. А это главное, заключает он.

Мэтр Муано – пожилой человечек с лысиной, робкий и неловкий. Ничего общего с уверенными в себе адвокатами, каких показывают по телевизору. Но именно телевидение нас и сблизило. Когда со мной связались продюсеры шоу «Колпак шеф-повара», двести страниц контракта меня обескуражили. Я открыла наугад телефонный справочник, и его птичья[1] фамилия мне понравилась. Мэтр Муано любит хорошую еду не меньше, чем судебные кулуары. Он приходил повидаться со мной в «Роми», когда смена близилась к концу; мы устраивались на кухне, я готовила ему шейку омара с помидорным салатом (клешни идут на заливное, мякоть на равиоли) – мое фирменное и его любимое кушанье. Между двумя взмахами вилки он вводил меня в курс дела. Потом, отчасти благодаря вину, воодушевлялся и пускался в разговоры о мишленовской «звезде», втором ресторане и даже о бренде готовых блюд. Мэтр Муано управляет в моей жизни всем, что происходит вне духовки. И у него всегда имеются в запасе великие проекты моего будущего.

Зажав телефон между щекой и плечом, я обвожу взглядом комнату, удостоверяясь, что ничего не забыла. Я здесь уже три дня. Чувствую себя вполне окрепшей, так что завтра утром сяду в поезд, чтобы вернуться в Париж, город света. Я докажу санитарным службам, а главное – широкой публике, что репутация «Роми» безупречна. Я защищу свое имя и снова окажусь на коне. Что до инспекторов из «Мишлен», я даю себе полгода, чтобы вновь пригласить их к себе. Придется много работать, но есть шанс, что у меня все получится.

– А как дела в Париже? – в конце концов спрашиваю я, запихивая косметичку в сумку.

– Ну…

Мэтр Муано замялся. Он, который не колеблется никогда! Я выпрямляюсь.

– Мэтр?

– Я очень рад, что вы снова в боевой форме. Она нам пригодится.

Его голос звучит напряженно. У меня перехватывает дыхание.

– Что происходит?

– Все будет нормально, – пытается он меня успокоить. – Потребуется немного времени, но так или иначе все утрясется. Вы же знаете этих журналюг, они обожают скандалы, особенно летом, чтобы увеличить тиражи.

– А Суази́к?

Суазик, вечно недовольная, медлительная, проявляющая столько же талантов на кухне, сколько я в вязании. Настоящий кошмар. Помощница, рекомендованная мне одним другом, увенчанным мишленовской «звездой» шеф-поваром, который спутал работу с удовольствием. С самого появления Суазик от нее были одни неприятности. Опоздания, оскорбления, ошибки в рецептах. И вот дело дошло до отравления клиента. Я не могу это доказать, но я знаю. В тот вечер ее небрежность привела нас к краю пропасти. И именно она теперь нападает на меня!

– Мы над этим работаем, но она обзавелась хорошими адвокатами. Судья хочет выслушать вашу команду…

– Команду? – восклицаю я. – Тем лучше! Все они смогут засвидетельствовать, подтвердить, что она чокнутая!

Почему я не уволила ее раньше? Чертово телешоу, которое съедало все мое время!

Молчание.

– Мэтр?

– Двое сотрудников встали на ее сторону, – глухо говорит он. – Le Figaro готовит расследование о домогательствах. Журналисты подстрекают женщин все подтвердить.

– Вы шутите?

Черная дыра. Я в нее падаю.

– Поговорим об этом завтра, когда вы…

– Нет, я должна знать.

Я всеми силами пытаюсь взять себя в руки. Мозг работает на полную мощность. С каждой новой секундой молчания мне все больше не хватает воздуха. Что может быть хуже того, что со мной уже случилось?

– Ваша метрдотель…

– Камилла?

– Она дала интервью. И совсем нам не на пользу.

Мы были знакомы пятнадцать лет. «Ферранди», отель «Ритц», «Ле Кокот»[2] – мы через все прошли вместе. Через хорошее и плохое. Камилла – моя правая рука. Мой союзник. С самого начала история «Роми» писалась вместе с ней.

Меня начинает бить дрожь.

– Как это… – заикаюсь я, – что она…

– Она переметнулась на другую сторону. В том, что касается вас и Суазик. Она подтвердила, что в тот вечер именно вы…

– Не может быть!

Он вздыхает.

– К несчастью, противоположная сторона сумела, так сказать, проявить настойчивость.

Нож в мою спину, точно между лопаток. Жуткая боль. Я больше не могу дышать.

– Элизабе́т? Элизабет, вы меня слышите?

Телефон выпадает у меня из рук.

Скорчившись и обхватив себя руками, я задыхаюсь.

8

Три дня я блуждаю словно в тумане. Под таблетками. И под неусыпным присмотром Наны. Врач настоял: полный покой. Никаких поездок в таком состоянии. И бумерангом возвращающийся ужас – ужас, что безумие поразит меня, как мою мать. Что и у меня наступят грозовые дни, так пугавшие меня в детстве.

В конце концов я встаю. Круги под глазами, всклокоченные волосы, серая кожа. Мне кажется,