Маленькое чудо - Мелисса Джеймс

— Меня это тоже не касается, — ответил он холодно и бесчувственно.

Как он может так говорить? В ее сердце зияла черная дыра, и только Мелани могла заполнить ее. Когда люди оставляли своих детей в колясках возле магазинов, ей хотелось кричать: «Не оставляйте своих детей, даже на минуту! Разве вы не понимаете, какая это ценность? Разве вы не понимаете, что некоторые люди готовы умереть ради того, чтобы иметь это счастье?»

Она не могла поверить, что Рози навсегда оставит своего ребенка. Но если Рози действительно хочет это сделать…

Это будет бесценным подарком на всю оставшуюся жизнь. О, как это сладко — ощущать на своей шее маленькие пухлые ручки, чувствовать тельце, прижимающееся к тебе!.. И больше не видеть во сне своего прекрасного мальчика, холодного и неподвижного, в крошечном белом фобу…

А Джерри, пожав плечами, отвернулся от нее. Зачем ему думать о том, нужна ему Мелани или нет? Он хотел своих собственных детей, а не чужого ребенка.

— Если ты сделаешь это, я передам тебе все права на владение Джарндирри. Только позволь мне оставаться здесь, пока Рози не примет окончательного решения. Пусть власти думают, что мы живем вместе, ведь Рози попросила нас обоих взять ребенка. Пусть малышка побудет с нами весь сезон дождей. И когда здесь появятся представители опекунского совета, она уже привяжется ко мне. И тогда я уеду с ней: вернусь сюда или вообще исчезну — как ты захочешь.

— То, что я хочу, в этом сценарии, похоже, не учитывается, не считая Джарндирри.

В его голосе послышался едва скрываемый сарказм, и от этого в Анне снова вспыхнул страх. Она увидела, как нахмурилось его лицо, и услышала, как участилось его дыхание. Ужаснувшись тому, что она предложила мало, Анна взволнованно добавила:

— Клянусь, если ты сделаешь это, я отдам тебе все, что ты захочешь. Ты будешь свободен и сможешь… — Она задохнулась и выдавила из себя слова: — Сможешь иметь детей от другой женщины. Я отдам тебе Джарндирри и все деньги. Мне это все не нужно. Мне нужна только Мелани.

Джерри подошел к окну и взглянул на небо, где собирались грозовые тучи. Надвигался шторм.

— Спасибо тебе. — Это было все, что вымолвил он.

Два слова, наполненные холодной иронией. И эти два слова звучали как обвинение.

Анна вспыхнула:

— Я всего лишь стараюсь быть честной. Если ты будешь честен по отношению к самому себе, ты поймешь, что я права. Ты захотел меня лишь потому, что я была частью твоего договора с отцом. Он сказал, что если ты женишься на мне, то будешь совладельцем Джарндирри. Ну а теперь я отдаю тебе то, что ты всегда хотел, без всяких условий.

— Я женился на тебе не из-за этого! — Джерри повернулся к холодильнику, достал молоко. — Думаю, ты была права в тот день, в больнице. Если ты думаешь, что Джарндирри — это все, что я хотел, ты совсем не знаешь меня. — Он взял сахарницу. — Один кусок сахара, как всегда, или ты поменяла свои привычки?

— Да, один, — вздохнула она.

Молчание становилось невыносимым. Джерри налил в чашку кофе, размешал в ней сахар, добавил молоко. Лицо его ничего не выражало — как и в тот день, когда отец сообщил им о своих планах в отношении их. Он хотел, чтобы Джерри женился на его дочери и они совместно стали владеть Джарндирри.

И Джерри сказал слова, которые она от него совсем не ожидала услышать.

— А ты знаешь, что Брайс предлагал мне жениться на Ли? — спросил он, протянув ей чашку кофе.

Анна, сделав глоток, чуть не поперхнулась:

— Что?!

— Когда тебе было пятнадцать, а Ли — восемнадцать, он сказал, что, если я женюсь на Ли и избавлю его от присмотра за ней, я буду иметь все.

Анна нахмурилась. Отцу надо было образумить дочь, прежде чем она натворит глупостей и обесчестит имя Каррен.

— И что?..

Джерри пожал плечами:

— Ты можешь сама догадаться. Ведь ты знаешь Ли.

Анна, представив себе реакцию сестры, усмехнулась:

— Она взорвалась, послала отца ко всем чертям… и тебя тоже туда же, если ты подумал, что ее можно преподнести кому-то на тарелочке с золотой каемочкой.

Он приподнял брови:

— Ах вот ты о чем… но ты упустила одну маленькую деталь.

— Какую же? — поторопила Анна.

Они взглянули друг на друга… И она увидела его пронзительные серо-голубые глаза. Губы Джерри изогнулись в чувственной полуулыбке, и она почувствовала, как тело ее разгорелось в ответ. Она не могла отвести от него глаз: дыхание ее стало коротким и прерывистым. Он не шевелился… ему не надо было шевелиться. Когда он смотрел на нее так, она всегда сама шла к нему…

«Как легко ему было со мной. Любящая жена и Джарндирри — все преподнесено отцом на тарелочке. Один поцелуй, одно прикосновение — и я была полностью в его власти».

— И?.. — задыхаясь, выговорила Анна, приказав себе не двигаться. Сердце и разум противились телу, которое внезапно напомнило ей, что она все еще женщина.

— И мы после этого весело смеялись. С того времени, как я приехал к вам, мы стали братом и сестрой. И больше ничего.

— Действительно? — Анна попыталась непринужденно фыркнуть, но голос ее сорвался. — Вы всегда прекрасно ладили друг с другом.

— Во всем, кроме одного. — Медленная улыбка возникла на его лице, и Анна почувствовала, что хочет прикоснуться к нему. Отчаянно, до боли. Возможно, она и не любила его, но он знал, как возбудить ее, доставить ей удовольствие. — Она меня не хотела как мужчину. Однажды мы попытались поцеловаться, и закончилось это тем, что оба валялись на земле от смеха. — Он усмехнулся. — Она вытерла губы и сказала: «Послушай, это все равно что целоваться с братом».

— И тебе понравилось это? — медленно проговорила она.

Он сделал к ней шаг — как хищник, подкрадывающийся к жертве, — и все слова, которые она хотела ему сказать, испарились из ее головы. Анна смотрела, как он приближается к ней, и тело ее стало живым, горячим. У нее отнялось дыхание, груди напряглись, а руки потянулись навстречу ему…

— Поцелуи Ли стали для меня одним из самых счастливых воспоминаний. Тогда я понял, что обрел сестру… и понял, что никогда не обижу ее.

— А потом?

— А потом, через три недели, я нашел тебя в стогу сена, спрятавшуюся от Ли, у которой ты стянула плитку шоколада, — тихо сказал он, и глаза его вспыхнули чувственным огнем.

…Увидев Джерри, она отчаянно прошептала ему: «Не выдавай меня Ли!» Он смотрел на нее несколько секунд, и в глазах его был молчаливый вопрос. Рассмеявшись, Анна протянула ему шоколад, предлагая разделить с ней добычу. А он, склонившись к ней, сказал, что она испачкала шоколадом лицо — и прикоснулся губами к ее губам, слизав языком сладкие пятна. Она мгновенно забыла о шоколаде, о соломе в своих волосах; обхватив его шею руками, она поцеловала его в ответ, переступив невидимый порог, отделявший девочку от женщины.