Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

В настоящий момент Петр вполне мог себе позволить существенные траты на подобные реформы. Разумеется, казна не бездонная, но кое-какой жирок все же имелся. Как уже говорилось, время передышки не прошло для империи даром. Вместе с постоянно растущими расходами удалось в значительной мере увеличить и доходы.

Поднялись и поступления от подушной подати. Причем это с учетом того, что ее размер сократился на десять копеек, а старообрядцев, плативших вдвое больше, приравняли к остальным. Указом императора были отменены гонения на них. Теперь им было разрешено строительство храмов во всех епархиях, согласно принятому уложению о единоверческих церквях.

Прирост же от подушной подати стал возможным благодаря росту численности населения и проведению новой переписи. Данное мероприятие не обошлось без курьезов. Как и во времена Петра Первого, многие решили укрыть ревизские души. Однако Петр Второй и не думал потворствовать подобным начинаниям. Проведя перепись в Новгородской губернии, он назначил ревизию и наложил крупные штрафы на тех, кто попытался фальсифицировать цифры.

Результаты были обнародованы. В дальнейшем ревизии проводились выборочно. Но при обнаружении подлога в одном месте производилась ревизия всей провинции. Естественно, все это не проходило безнаказанно, и не в последнюю очередь для чиновников.

Значительно повысились доходы от добычи драгоценных металлов. Кстати, два месторождения были обнаружены и на самом Урале, близ Екатеринбурга. В общей сложности поступления этого года в казну составили около миллиона рублей. Это не считая ежегодно вводимых в обращение около трехсот тысяч рублей медной монетой, которая чеканилась в Санкт-Петербурге, Москве, Баку и на Алтае.

Росла прибыль и в других областях. Увеличивался экспорт традиционных товаров, появились и новые. Так, например, Россия постепенно отвоевывала у Англии текстильный рынок. Введение в эксплуатацию текстильных фабрик позволило в значительной мере снизить цену на продукцию при сохранении высокого качества. За последним был установлен особый надзор. Помимо этого весьма серьезно понизились таможенные ставки.

Многие предполагали, что иноземные товары буквально захлестнут российский рынок. Признаться, и сам Петр опасался этого. Но ничего страшного не случилось. Конечно, хватало тех, кто при равноценной стоимости и качестве все же отдавал предпочтение иноземному товару, но это было не критично.

Сказала свое веское слово и нефть. Фотоген оказался весьма популярным. Дающий куда лучшее освещение, он в то же время оказался экономичнее даже самых дешевых сальных свечей. Во всяком случае, Петр не стал задирать цены, рассчитывая на большой оборот. Разумеется, сама фотогенная лампа стоила недешево, но в остальном покупка сулила только сплошные выгоды.

В настоящий момент в России работало два завода по производству этих самых ламп, казенный и частный. Трое дельцов из Англии, Франции и Пруссии получили право на их производство и уже заказали на махиностроительном заводе необходимое оборудование. Обошлось им это сравнительно дешево. Арифметика проста – чем больше потребителей, тем больше будет реализовываться фотогена. А именно он и был основной составляющей на данном направлении.

Правда, несмотря на заинтересованность в реализации фотогена, Петр не собирался потворствовать ворам. Имел место инцидент, причем на международном уровне, когда один делец, без покупки прав, вздумал наладить производство даже не ламп, а только стекол к ним. Пришлось ему выплатить разорительный штраф.

Кстати, это был уже второй случай. «Первопроходцем» была суконная мануфактура, где решили использовать челнок-самолет. Разумеется, за частными ткачами было не уследить, но в вопросе мануфактур это вполне возможно. С одной стороны, дело мелочное и недостойное внимания резидентов, но с другой… Все в этом мире состоит из малозначимых мелочей.

Кроме того, фотоген послужил толчком еще для ряда производств. Так, появилась еще одна стекольная мануфактура, где производились стекла для ламп и стеклянная тара различного объема. Однако стекло показало свою капризность и ненадежность при транспортировке на дальние расстояния. К примеру, сгорел один из кораблей, в груз которого наряду с другими товарами входили большие бутыли с фотогеном.

Проблему тары для транспортировки фотогена неоднократно пытались решить за счет бочек, но без особого успеха. Для изготовления бочек хорошо подходил российский дуб, но он был слишком дорогим. Пытались использовать иные породы, но также без особого успеха. Либо дорого, либо само дерево никоим образом не подходило. Выход нашли только на третий год после начала активного производства фотогена. Для тары великолепно подошла пермская осина. Лес заготавливался в том краю и транспортировался на Волгу, где близ нефтеперегонного завода вырос завод по производству бочек.

Петр в очередной раз вынужден был признать, что Демидовы в первом и втором поколении просто непревзойденные дельцы. Младший брат Акинфия Никитича, Никита Никитич, также не стеснялся заниматься побочными промыслами.

Он сумел вовремя рассмотреть потенциальную выгоду и растущие объемы производства фотогена. Демидов не поскупился на посулы тому, кто сможет изготовить нужную емкость из сравнительно недорогого дерева. И решение было найдено.

Мало того, он сумел выйти на Нартова и пообещал солидное вознаграждение за возможность изготовления станков, потребных для производства бочек. Так что он не стал ладить бондарную мануфактуру, а сразу замахнулся на завод. Уж кто-кто, а Демидовы знали, насколько механизация может увеличить производство, а соответственно и прибыли.

Многие крутили пальцем у виска, посмеиваясь над ним, мол, пристало ли солидному промышленнику заниматься столь мелочным делом. Что ж, пока они смеялись, Демидов воплощал свою задумку в жизнь. Да, товар недорогой, но зато потребность в нем столь высока, что он получил неизменную выгоду. И уже в этом году наметил расширение производства, не желая выпускать из рук столь выгодное предприятие.

Ожидаемо большие прибыли приносила и компания по перевозкам. В настоящий момент по Волге ходило сорок коноводных судов, половина из них была задействована на казенных перевозках нефти, но вторая исправно давала каждую навигацию в среднем миллион прибыли.

В этом году император отменил монополию на перевозки и разрешил строительство и использование коноводных судов частным лицам. Однако ожидаемого бума не случилось. Нашлось только пять купцов, решивших попробовать свои силы в этом деле и в общей сложности заказавших строительство дюжины судов.

Петр поначалу удивился данному обстоятельству, ведь выгода очевидна. Но, как оказалось, ларчик просто открывался. Дело в том, что не все столь уж безоблачно в этом деле. Случались и потери, река неизменно брала свою дань. В этом случае казна без лишних проволочек возмещала стоимость груза с некоторой надбавкой. Если купцы и не получали ожидаемой прибыли, то и не несли ощутимых убытков. Такое положение дел устраивало их куда больше, чем риски при самостоятельной перевозке.

Заказавшие же суда купцы скорее всего не столько рассчитывали на перевозку собственных товаров, сколько намеревались организовать собственные транспортные компании. К примеру, один из них, заручившись грамотой, строил расшивы-наливники, предназначенные для перевозки нефти. Не иначе как пример Акинфия Никитича пришелся им по душе.

Кстати, на Каме никто и не помышлял о подобном. Там Демидов был вне конкуренции, увеличив свой флот до пятнадцати судов. Правда, большая часть уже должна была пойти под замену. Век у таких судов недолгий, пять-шесть лет – и на дрова. Но заводчик ни в коей мере не остался внакладе и к весне должен был обновить свою флотилию.

Петр зябко передернул плечами. Вроде и одет тепло, а вот ни с того ни с сего пробрало. Наверное, это из-за метели, разгулявшейся над Санкт-Петербургом. В возок нет-нет да и прорываются струи холодного воздуха. А тут еще и голова разболелась.

Ничего удивительного. Сегодня опять удалось поспать только три часа. Но тут уж никуда не денешься, либо тащи ярмо, либо, подобно Людовику Пятнадцатому, наслаждайся жизнью. Тот, будучи на пять лет старше Петра, не особо обременял себя государственными делами, свалив все на кардинала Флери.

При мысли о том, насколько праздную и веселую жизнь ведет король Франции, у Петра что-то екнуло в груди. Зависть? Не иначе. Сам-то самодержец российский подобного себе уже давно не позволял, с каждым разом все увеличивая и увеличивая тяжесть ноши. Вздохнуть некогда. В конце концов, император он или нет? Отчего не взвалить всю полноту ответственности на того же канцлера Остермана вместе с Сенатом и не развеяться? Собрать товарищей, взять свору и прямиком на охоту.

«Заманчиво. А разве мало развеялся? Вон как крымчакам наподдал. Вот уж где веселья было с избытком. Твой брат Людовик развлекается? Так пускай и дальше резвится. Зато твои парни намылили холку хваленым французам так, что только пыль стояла. Опять же союзнические обязательства перед Австрией исполнили. Мало? А того, что все опять в сторону России с уважением посматривают и с ее мнением считаются, тоже недостаточно? Не зря все, ох не зря. Хотя и тяжко, не без того. Но зато ты император, а Людовик только сидит на троне. Как говорится – две большие разницы».