Грезы любви - Патриция Райс

Он нагло уставился на ее грудь, прикрытую складками шерстяного траурного платья. Элисон почувствовала, что ее щеки горят, и с трудом сдержалась, чтобы не бросить вилку и не прикрыться руками, чего он, видимо, и добивался. Двое мужчин, за один день вполне уверенных, что с ней можно не считаться, – это было больше, чем могли выдержать ее издерганные нервы. Инстинкт подсказал ей, как действовать дальше.

– А разве мы поженимся? – поинтересовалась она с самым простодушным видом.

– Разумеется, глупышка. Это единственный выход. У вас есть деньги, у меня титул и поместье. Мне потребовалось время, чтобы догадаться, что старик задумал. Чертовски несправедливо, когда тобой манипулируют, но ничего не попишешь. Завтра утром я займусь получением специальной лицензии. Ну а потом каждый из нас пойдет своей дорогой.

Элисон задумалась, ковыряя вилкой в тарелке. Неужели дедушка и вправду хотел, чтобы она вышла замуж за его наследника? Может, он надеялся таким способом обеспечить ей положение в обществе? Поразмыслив, она решила, что скорей всего он хотел предоставить ей возможность выбора, но не стала делиться своими мыслями с кузеном.

– Я подумаю об этом, – сказала она.

Новоявленный граф мрачно нахмурился. С чего он взял, что это безмозглое создание отреагирует более темпераментно, – он не мог сказать, но ее покорность вызвала у него ничуть не меньшее раздражение, чем решительный отпор. Что ж, придется дать ей пищу для размышлений.

Встав из-за стола, он поднял девушку со стула и плюхнулся на ближайший диван, усадив ее себе на колени. Элисон, лихорадочно забилась в его руках. Хмыкнув, Гренвилл потянул завязки ее платья, обнажив тонкую сорочку, прикрывавшую бурно вздымающуюся грудь. Отлично, на ужин у него будет весьма аппетитная птичка. К утру она, возможно, уже будет вынашивать его наследника, и ей больше не придется ни о чем думать.

Элисон негодующе вскрикнула, когда он разорвал ее сорочку, и попыталась влепить ему пощечину, однако Гренвилл обладал достаточной силой, чтобы удерживать ее одной рукой. Взбешенная его действиями, она отчаянно сопротивлялась, но граф, откинувшись на подлокотник дивана, так что она оказалась распростертой поверх него, перекинул через ее ноги свое мускулистое бедро. Это интимное прикосновение породило в Элисон такой ужас, что она пронзительно завизжала.

Выругавшись, Гренвилл поспешно перевернул девушку на спину и зажал ладонью ее рот, но она уже добилась нужного эффекта. Хотя жалованье слугам теперь выплачивал новый хозяин, со старым графом и его внучкой их связывали десятилетия преданной службы. Дверь распахнулась, и в комнату вступил дворецкий, задрав нос к потолку, который он внимательно изучал.

– Вы звали, мисс?

Элисон со всей силы впилась зубами в пальцы кузена. Тот охнул, ослабив хватку, и ей удалось столкнуть его на пол. Вслед за дворецким появился лакей, казалось, озабоченный исключительно тем, чтобы убрать со стола, но Элисон поняла значение этого поступка. Скажи она только слово, и они рискнули бы своей жизнью, чтобы прийти к ней на помощь.

Гренвилл злобно скривился, когда она встала с дивана, стянув по мере возможности разорванный лиф платья. Он поднялся на ноги и, схватив ее за руку, бросил на слуг предостерегающий взгляд.

– Нам с мисс Элисон нужно кое-что обсудить. Ваши услуги сегодня больше не потребуются. Тот из вас, кто посмеет войти в эту дверь, будет тут же уволен.

Дворецкий напрягся, однако Элисон не дала ему возможности ответить. Пробормотав: «Это мы еще посмотрим», – она схватила стоявший у огня чайник и вылила кипяток прямо на обтянутую чулком ногу Гренвилла. Он взвыл и выпустил ее руку, разразившись таким потоком проклятий, что задрожали стены.

Надменно вскинув голову, Элисон подхватила юбки и выскочила из комнаты. Слуги последовали за ней. Она подозревала, что они прячут ухмылки, но ей было не до смеха. Взлетев по лестнице с неподобающей истинной леди стремительностью, она вбежала в свою комнату и захлопнула дверь. Пусть новый граф зализывает свои раны, а ей нужно укладывать вещи.

Чуть позже появилась Хетти. Окинув взглядом разбросанную по комнате одежду, она без лишних вопросов послала горничную на чердак за саквояжем и взяла инициативу в свои руки.

– Вот что, мисс. Раз уж вам придется ехать в почтовой карете, ни к чему всякому сброду, что набивается туда, знать, что вы им не ровня. Держите свой ротик на замке, пока не доберетесь до приличной гостиницы, где можно нанять удобный экипаж.

Элисон, не имевшая понятия о путешествиях ни в почтовой карете, ни каким-либо иным способом, внимательно слушала, пока ее руки проворно складывали одежду, которая могла пригодиться в дороге. Очевидно, что костюм для верховой езды ей не понадобится, как и остальные ее платья и накидки, сшитые по последней моде из дорогих тканей. Посоветовавшись с Хетти, Элисон послала за одной из молоденьких горничных и предложила ей выбрать что-нибудь из своего гардероба в обмен на платье служанки. Девушка изумленно разинула рот, но поспешила согласиться.

К тому времени, когда Элисон облачилась в поношенное полотняное платье и старую шерстяную накидку, еще хранившую запах конюшни, минула полночь. Хотя, по словам дворецкого, его сиятельство напился и спал мертвецким сном, они выбрались из дома через черный ход, соблюдая всяческие предосторожности. На улице ждала повозка, которая должна была доставить Элисон до остановки дилижанса. Торопливо обнявшись с провожатыми, девушка забралась в нее.

Алан хотел, чтобы она приняла решение. Что ж, она так и поступила. Она отправится в Лондон и увидит мир. А то, что наглое поведение ее кузена практически не оставило ей выбора, не имеет к этому никакого отношения.

Грум купил ей билет и проследил, чтобы ее багаж погрузили на крышу скрипучего дилижанса, имевшего весьма убогий вид. Элисон помахала на прощанье и забралась в переполненную карету, даже не оглянувшись назад.

Ничто более не привязывало ее к этому месту. Материальные владения мало значат без любимых людей. Дом, который она считала родным всю свою жизнь, стал просто жилищем. В нем обреталось какое-то громадное и отвратительное насекомое, с которым она не желала сражаться. А бабушка и дедушка живут в ее сердце. Она увезет их с собой, куда бы ни поехала.

А поедет она в Лондон.

Глава 3

Выругавшись, Рори Маклейн украдкой почесал подмышку. Его домотканая рубаха, надетая под старую куртку из грубой шерсти и заношенную кожаную безрукавку, пропиталась грязью и потом. Какого дьявола он вообще затеял эту поездку. Едва ли страна, объявившая его вне закона много лет назад, встретит его теперь с распростертыми объятиями. Особенно если учесть, что ныне он куда в большей степени преступник, чем когда-либо раньше. Но его родственники приложили столько усилий, чтобы добиться для него прощения, что казалось только справедливым лично выразить им свою признательность.