Возвращение снежной королевы - Наталья Александрова

– Убери ее, – кивнул Аббас охраннику.

Тот, не говоря ни слова, взмахнул ножом, и Жужа с перерезанным горлом как подкошенная рухнула на пол.

Уже лежа, она с трудом переползла к Ласло, вытянула слабеющую руку и дотронулась до руки любовника. Огонь, всегда полыхавший в ее темных глазах, погас навсегда.

– Я сказал – просто увести в соседнюю комнату! – недовольно проговорил Аббас. – Я не велел ее убивать!

– Ты сказал – убери… – виноватым голосом отозвался охранник.

– А, ладно, она все равно свое заслужила!

– Плодитесь, дети мои, и размножайтесь! – подала вдруг голос из угла одна из старух-свидетельниц. – Плодитесь и размножайтесь, как завещано нашими дедами!

– Этих тоже убери… только не так! – прикрикнул на подручного Аббас. Старух и невесту вывели в соседнюю комнату.

Аббас повернулся к Клоуну и проговорил:

– Ну вот, теперь нам никто не помешает. Где девчонка?

– Ее нет… – выдохнул Ласло. – Она сбежала…

– Ты не понимаешь, Клоун! – отеческим тоном проговорил Аббас, наклоняясь к цыгану. – Ты все равно уже покойник! Но если будешь вести себя как последний дурак, могут пострадать твои друзья и родичи. Сейчас мои парни держат их на мушке, и если я прикажу, всем твоим цыганам придет конец!

Ласло резко выдохнул, и вдруг его левая рука взвилась к шее Аббаса. Между пальцами было зажато бритвенное лезвие, и оно едва не полоснуло по горлу главаря. Однако Аббас молниеносным ударом перехватил запястье цыгана, а его охранник, вскинув тяжелый пистолет с навинченным на ствол глушителем, прострелил цыгану локоть.

– Ты труп! – прошипел Аббас в лицо цыгана. – Ты так и так труп! Но ты и всем своим хочешь приговор подписать?

– Ты… тоже труп! – Ласло попытался сложить разбитый рот в усмешку, но это вышло неубедительно. – За меня… отомстят… ты наших цыган знаешь!

– Кончай с ним! – послышался за спиной Аббаса тягучий гнусавый голос. – Надоела мне эта рожа наглая!

– Павлик? – удивленно выдохнул цыган. – И ты, гнида, меня продал? Мы же с тобой… мы с тобой вместе…

– Не тебе говорить, не мне слушать! – Из-за Аббаса выдвинулся приземистый человек в мешковатом костюме, с плоским невыразительным лицом, похожим на коровье вымя. – Ты что вообразил – что Павел Комов на тебя ишачить будет? Ишь ты, «мой город»! Это, Ласлик, не твой город, а мой! А тебе здесь места больше нету! – И Комов с размаху ударил Ласло каблуком в глаз.

Под каблуком хрустнуло, цыган хрипло охнул и прошипел сквозь зубы:

– Ну, шкура ментовская, тебе точно больше не жить! Я тебя с того света достану, из могилы выйду, но отомщу! Наших лаварей в гробу не удержишь, в могиле не закопаешь!

– Мочи его, Аббас! – Комов повернулся к кавказцу, вытирая затылок клетчатым платком. – Лишний он человек, отработанный материал! Девчонка белобрысая в город вернулась, так что мои ребята ее тебе в лучшем виде предоставят, на блюдце, как полагается! А товар… насчет товара цыгане с тобой рассчитаются, не боись! Им ведь тоже жить охота, они себе не враги!

Единственный глаз Ласло открылся, разбитые губы шевельнулись, и он хрипло запел:

– «Ой, мато, мато, мато… пьян я, пьян я, пьян я буду, трезвого трезвей, и в кустах зальется песней…»

Аббас поднял пистолет и выстрелил в окровавленный рот цыгана, оборвав его последнюю песню.

Вдруг половицы тяжело заскрипели.

Аббас повернулся и удивленно уставился на вошедшего в комнату толстого цыгана в черной шелковой косоворотке. Охранник вскинул оружие, но Аббас разглядел что-то во взгляде толстяка и махнул рукой:

– Обожди!

– Твоя взяла, – проговорил Шандор и протянул кавказцу кожаный чемоданчик. – Вот твой товар. Но в обмен на это ты со своими людьми уйдешь, и уйдешь тихо, без лишней крови. Тын так уже испортил нам праздник.

– Кто ты такой, чтобы с тобой разговаривать? – Аббас протянул руку за кейсом, но все еще вглядывался в лицо цыгана.

– Цыган! – ответил Шандор гордо. – И теперь тебе придется говорить со мной. Ты наших лаварей знаешь. Они парни горячие, и вам отсюда нелегко будет живыми выбраться. Вы – на нашей территории, мы здесь каждую калитку знаем… даже если всех перестреляете – у каждого цыгана родичи есть, они мстить будут. Кровь за кровь… как у вас на Кавказе, так и у нас, лаварей. Так что лучше нам договориться!

– Может, ты и прав! – задумчиво произнес Аббас. – Лишняя кровь никому не нужна! Только есть еще два условия…

– Что за условия? – поморщился Шандор.

– Вы мой груз взяли, вы его отдаете. Но вы еще и деньги за него взяли у Керима…

– Керим – не твой человек, Керим – азер. При чем здесь ты?

– Хочешь со мной договориться – отдашь мне деньги! И девчонку тоже отдашь!

– Про девчонку ничего не знаю! – твердо ответил цыган. – Как она уехала, так и не видал. И до того она только с Клоуном дела обговаривала, меня к этому делу не подпускали!

– Врет он, боров жирный! – подал голос из темноты подполковник. – Не верь ему, Аббас, врет он! Девчонка сегодня вернулась, мои хлопцы ее на перроне прихватили!

Шандор бросил в его сторону молниеносный взгляд, в котором было столько ненависти, что мешковатый костюм Комова едва не задымился.

– Если твои орлы ее прихватили – так где же она? – Цыган развел руками и огляделся по сторонам. – Что-то я ее здесь не вижу!

– Убежала, зараза! – тяжело вздохнул Павел. – Упустили ее мои недоумки!

– Твои люди ее упустили, а цыгане почему-то должны отвечать? – недобро усмехнулся Шандор. – Нехорошо получается, мануш! Несправедливо!

– Кроме как к цыганам, ей деваться некуда! – выпалил Комов. – Нет у нее здесь никакой норы! Носом своим чую – здесь она! – И он потянул толстым носом, будто и вправду принюхиваясь.

– Лучше бы ты ее на вокзале не упустил! – отмахнулся Шандор и снова повернулся к Аббасу. – В общем, так… деньги, что у Керима взяли, мы тебе отдадим. Хотя ни по понятиям, ни по справедливости ты на них права не имеешь. Но только чтобы вы здесь больше не показывались! Этот город – наш, так было и так будет!

– Ишь какой крутой! – Несмотря на насмешливый тон, Аббас с уважением посмотрел на цыгана. – Но если про девчонку что узнаешь – тут же мне дай знать!

– Дам, не волнуйся, – кивнул Шандор. – Мне лишние проблемы ни к чему, мне мир дороже! Уводи своих людей, деньги я тебе на шоссе передам, когда из города выедете!

Когда посторонние покинули дом, Шандор опустился на колени перед мертвым Ласло, закрыл рукой его единственный уцелевший глаз и негромко проговорил:

– Не бойся, мануш, не бойся, брат! За тебя отомстят! Твоя кровь на моем сердце, и я не успокоюсь, пока не совершу то, что положено! Трудно это будет, но я заплачу кровью за кровь! За каждую каплю твоей крови заплачу!

Он поднялся на ноги, перекрестился на икону и добавил:

– А Павел, иуда, первым за все рассчитается!

Шандор распахнул дверь в соседнюю комнату, где боязливо жались старухи и с ногами на высокой кровати сидела тоненькая девочка, ставшая вдовой, не успев стать женой, и громко распорядился:

– Обмойте мертвых! Сделайте все как положено! Чтобы все было как у наших дедов и прадедов! Если свадьба вышла непутевая, то похороны будут настоящие, цыганские!

Старухи засуетились, забегали – они снова были в своей стихии, снова были в центре внимания.

Ласло и Жужу положили на большой стол.

Молодая цыганка, пусть после смерти, добилась того, чего так хотела: она со своим любимым была рядом, и теперь Ласло принадлежал ей, и только ей. Не на свадебном пиру, так на смертном ложе она оказалась с ним бок о бок.

Лера не помнила, сколько прошло времени. Она слышала выстрелы, шум и крики с другой стороны дома, потом все стихло. Судя по выстрелам, люди Аббаса не могли убить всех цыган. Мимо ее окна никто не проходил, слышался шум моторов – гости разъезжались потихоньку. Потом завыли старухи – по покойникам, надо думать. Убили только Ласло или еще кого-то? Если и Шандора тоже, то про Леру никто не вспомнит и она умрет тут от голода. Нет, сначала от жажды.

Пить хотелось невыносимо. И вдруг пошел дождь. Лера выставила руку в неширокую щель, воды в ней набралось на один глоток. Она смочила лицо и шишку на затылке. Легче не стало.

Дождь кончился, воздух был свежий и холодный. Голова у Леры прошла, однако накатила слабость. Хотелось лечь прямо на пол и спать – долго-долго, и чтобы никто не будил, как при тяжелой простуде.

Усилием воли она отгоняла дрему, и когда небо в окне стало чуть светлеть, раздались тяжелые шаги двух мужчин. Лера подошла к окну. Шандор шел в сопровождении худого цыгана в длинном потертом пиджаке. Движения его были мягкими и пружинистыми. Он не размахивал руками, не забегал вперед, не топал ногами. Голова была повернута в сторону, а когда парочка повернулась, чтобы подойти к двери домика, Лера увидела, что у цыгана всего один глаз и через всю щеку проходит длинный кривой шрам. Она тут же шарахнулась в глубь комнаты, потому что поняла, что своим одним глазом страшный напарник Шандора видит гораздо лучше, чем обычный человек – двумя.