Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

— Письмо так и не читал? — спросил Темный.

— Нет, если бы Николай хотел, чтобы я его прочитал, он бы сказал.

— Выдержка у тебя, конечно, сильная. Я бы в целях безопасности все изучил.

— Хорошо, что я не ты, верно?

— Кто знает… — загадочно произнес Темный. — И как ты планируешь их там найти?

— Ну… я знаю, что одну их них зовут Мария.

— А вторую?

— Ты так спрашиваешь, как будто не помнишь слова Николая. Нам же вдвоем он все рассказал.

— Там такой хаос был в этот момент. Не до этого было. По сути, только ты следил за диалогом, а я думал о том, как выбраться из лап бандитов. Посмотри, я думаю, в письме наверняка есть что-то об этом.

— Хитрый лис ты. Нет, я не буду его читать.

— Смотри сам… И что, ты будешь бегать там по станции и спрашивать, знает ли кто-то эту Марию и ее дочку без имени?

— Николай сказал, что они жили рядом со станцией… какая-то там «Слобода», — он убрал фото обратно. — Нужно будет понять, есть ли в метро выжившие и как организованы их станции. Если эта «Слобода» не заброшена, то я думаю опросить местных, может, смогу отыскать эту Марию. Примерно такой план.

— План без плана, короче, понятно, — проворчал Темный. — Если они вообще выжили…

— Не знаю насчет ребенка, мелковата она, чтобы выжить… в нашем метро же помнишь, чума почти всех младенцев скосила после Катастрофы… но думаю, женщина точно пережила.

— Ну, надеюсь, ты прав. Хотя мне не нравится, что мы в это вписались. Топлива назад доплыть у нас точно не хватит.

— По течению спустимся, если что. Но если в Казани есть жизнь, то я буду рад там обустроиться. В Мертвом Городе я оставаться больше не хотел.

— Нормальный вроде город, мне он очень нравился.

— Когда тебе живот вспарывают, воспоминания такие себе, знаешь ли.

— А то я не в курсе. Мне еще хуже было.

— Так, давай не будем это начинать, не хочу больше об этом думать, — Павел перевел тему. — Нам лучше решить, где мы причалим.

На правом берегу уже наблюдались руины нового города. Пока это были небольшие частные домики, плотно заросшие деревьями. Если придерживаться плана, то нужно заплыть в самый центр города, ну или хотя бы как можно ближе к нему. Так что высаживаться на окраине не имело никакого смысла.

— Слушай, а вон там, за той башней, разве не порт? — Темный указал на возвышающиеся за деревьями останки зернохранилища, которые сейчас из-за своего состояния реально напоминали какую-то средневековую башню.

— Вполне может быть. Сейчас посмотрим.

Он открыл газ и ускорился. Обычно в таких случаях ход как раз замедляют, чтобы не сесть на мель, но после крайне опасного приключения в Ульяновске, где вдоль всей набережной вода кишела речными ящерами, повторять опыт не хотелось. Как оказалось, быстро движущаяся цель ящеров привлекает меньше всего. К тому же, после уничтожения всех плотин уровень воды в Волге стал несколько выше, и понятие мели там, где она была раньше, больше не существовало.

— Нет, речной порт нам не подходит, — произнес Павел.

Порт выглядел крайне плачевно. Его будто бы нещадно бомбили напалмом, причем относительно недавно, не во время Катастрофы. Об этом свидетельствовало отсутствие живой растительности и свежий слой копоти и сажи на сгоревших строениях, причалах и конструкциях.

— Что-то совсем грустно все… — Павел надеялся, что не весь город в таком состоянии. Переведя взгляд выше, он заметил белую макушку башни Кремля. Если воспоминания из детства не подводили, это должен был быть главный вход с часами. Станция метро находилась в сотне метров от этого строения. — Но зато я вижу впереди Кремль… Попробуем посмотреть, что дальше.

— А это что там, река еще одна впадает, что ли? — Темный указал прямо, где за зарослями вода явно уходила в сторону центра.

— Точно! — вдруг вспомнил Павел. — Я вспомнил! Да, тут еще одна река должна быть, Кремль прямо у нее стоит! Не помню названия только.

— Эх ты… эм… Кстати, скажи мне одну вещь… Мне стало неожиданно интересно, вот найдешь ты станцию, выживших. Как ты будешь представляться? Проводником ты больше не работаешь, разведчиком тоже. Какое прозвище будешь использовать?

Это довольно хороший вопрос. Так уж исторически сложилось, что очень многие после апокалипсиса переставали использовать свои настоящие фамилии. По крайней мере, среди сталкеров и проводников это было вполне нормальное явление. Люди хотели забыть свое прошлое, отстраниться от него. К тому же, часто прозвище очень хорошо характеризовало то, чем занимался человек или как он выглядел. Так и появлялись всякие Олеги Медведи, Стервятники, Искатели… Но Павел больше не хотел никаких прозвищ. Он устал от этого. Устал быть другим человеком. Теперь он свободен и снова может быть собой.

— Смолов. Это моя фамилия. Так и буду представляться. Павел Смолов.

— Интересное перестроение. Вроде как раньше ты избегал своего прошлого?

Павел снова задумался:

— Не только я. Все избегали. Когда теряешь свою семью, близких, друзей и всю жизнь, не особо хочешь вообще ассоциировать себя с прошлым собой. Это нормально. И когда мир канул в небытие, я тоже стал другим человеком. Мы ведь тогда с тобой познакомились, когда я свои сверхспособности открыл. И кому как не тебе знать, что эти способности окончательно убили во мне прошлую личность. Так что, если так задуматься, проводником работал не я… Но теперь я свободен, и ты тоже. Так что я могу снова стать тем, кого потерял в себе еще в день Катастрофы.

— Глубоко. Апокрифично!

— Да, немного пафосной философии в ленту, — он рассмеялся.

Катер миновал заросли на самом повороте, и за ними оказался прямой