Жду ответа - Дэн Хаон

Согласен, думал Майлс. Он верил и в то же время не верил. Это стало условием его жизни. Хейден шизофреник и в то же время симулянт. Гений и в то же время страдает манией величия. У него паранойя, ему кажется, будто его преследуют, и его в то же время реально преследуют. Все это правда, хотя бы частично.

После исчезновения — бегства из психушки, где его держали, — Хейден с каждым годом становился все более скрытным, уклончивым, в нем было все труднее узнавать брата, которого Майлс когда-то глубоко и нежно любил. Возможно, со временем тот старый Хейден исчезнет навсегда.

Если он действительно шизофреник, то с необычайно практическим складом ума. Умело заметал следы, тайно перекочевывал с места на место, менял имя и личность, по пути умудряясь сохранять за собой разнообразные служебные должности и выглядеть убедительно нормальным в глазах окружающих. Даже представительным и привлекательным.

С другой стороны, именно Майлс вел бродячую жизнь. Именно Майлс проявлял «лихорадочную одержимость» и «беспорядочное мышление», гоняясь за разнообразными псевдонимами Хейдена. Он слишком поздно прибыл в Лос-Анджелес, где Хейден служил «консультантом по потокам остаточной прибыли» под именем Хейден Нэш; слишком поздно явился в Хьюстон, штат Техас, где брат был техником по обслуживанию компьютеров в компании «Дж. П. Морган Чейз» под именем Майк Хейден. Слишком поздно приехал в Роли, штат Миссури, где Хейден замаскировался в университете под аспиранта-математика под очень обидным и жестоким именем Майлс Спейди.

Поздно было и в Кульме в Северной Дакоте, неподалеку от места исторической битвы на Уайтстоун-Хиллс, рядом с которым Хейден некогда воображал великие пирамиды Дакоты — Гизу Хеопса и Хефрена. Был февраль, крупные хлопья снега падали на лобовое стекло, стеклоочистители хлопали, словно большие крылья, пока Майлс мысленно видел формы пирамид, выступающие из размытой серой пелены снегопада. Конечно, на самом деле их не было, равно как и Хейдена, однако в соседнем Наполеоне в мотеле под названием «Разбитый колокол» администраторша — обиженная молодая беременная женщина — нахмурилась над увеличенным зернистым снимком.

«М-м-м…» — протянула она.

По снимку трудно догадаться, что они близнецы. Фотография сделана много лет назад, незадолго до общего восемнадцатилетия, — Майлс с тех пор успел набрать вес. Может быть, Хейден тоже, кто знает. Хотя даже в детстве они не были абсолютно неотличимыми. В лице Хейдена были какая-то привлекательная яркость, живость, дружелюбие, а в Майлсе ничто никого не привлекало. Теперь он видел это в глазах администраторши мотеля.

«Вроде есть что-то знакомое, — сказала она. Глаза метнулись с фотографии на Майлса и обратно. — Трудно сказать».

«Взгляните еще раз, — попросил Майлс. — Снимок не очень хороший. Довольно старый, он мог измениться с годами. Никого не вспоминаете?»

Он посмотрел на фото с ней вместе, стараясь видеть ее глазами. Рождественский снимок. Сделан на страшных зимних каникулах последнего школьного года, закончившихся очередной госпитализацией Хейдена, но на фотографии он выглядит вполне разумным — улыбающийся подросток с добродушным взглядом на фоне сверкающей елочной мишуры, волосы чуть растрепаны, на лице никаких признаков тех проблем, которые он доставлял и до сих пор доставляет. Молодая женщина слегка шевельнула губами, глядя на Майлса, и он задумался, не целовал ли Хейден эти губы.

«Не спешите», — твердо сказал Майлс, вспоминая полицейские процедуры, которые видел в сериалах по телевизору.

«Вы из полиции? — спросила женщина. — Не знаю, обязаны ли мы давать информацию».

«Я родственник, — заверил ее Майлс. — Это мой брат, он пропал. Я стараюсь найти его».

Она еще раз посмотрела на снимок и, наконец, решилась.

«Его зовут Майлс, — сказала она, мельком взглянув исподлобья на Майлса, и он поэтому подумал, будто администраторша просто упрямится, не желает открывать какие-то важные сведения, держит их при себе исключительно потому, что Майлс ей нравится меньше, чем Хейден. — А фамилия, кажется, Чешир. Майлс Чешир. С виду потрясающий парень».

Помнится, как сжалось сердце, когда из ее уст прозвучало собственное имя и фамилия. «Шутка, — подумал он тогда, — хитроумная гнусная шутка Хейдена. Что я делаю? — подумал он. — Зачем я это делаю?»

Та самая поездка в Северную Дакоту состоялась почти два года назад. Майлс собрал вещички, поехал домой, мрачно думая, что вся эта авантюра с Кульмом задумана в качестве хитроумной обманки. Хейден в очередной раз впал в игривое злобное маниакальное состояние, и, когда Майлс вернулся в свою квартиру, его ждали книга «Не плачьте по генералу. Жизнь Альфреда Салли» и плотный конверт 8×12 со статьей, вырванной из «Профессиональных заметок о шизофрении в Америке» с отмеченным желтым маркером абзацем. «Если у одного из близнецов развивается шизофрения, то у второго в 48 % случаев тоже, нередко в течение года после первого». Ожидало его еще электронное сообщение с обратным адресом [email protected] — очередная забавная шутка. «Ох, Майлс, — говорилось в нем, — ты никогда не задумывался, что о тебе скажут люди, когда ты расхаживаешь с объявлениями о розыске и кошмарными старыми снимками, сообщая скорбную историю о своем дурном свихнувшемся близнеце? Никогда не задумывался, что, бросив один взгляд на твою потрепанную личность, никто тебе ничего не расскажет? Каждый подумает: „Да ведь это же сам Майлс свихнулся!“ Каждый подумает: „Может, у него вообще нет брата-близнеца. Может, он просто умалишенный!“»

Вот и все, подумал тогда Майлс, прочитав сообщение и вспыхнув от унижения. Так взбесился, что вышвырнул в окно своей квартиры книжку про Альфреда Салли, упавшую с возмущенным шуршанием на автостоянку. Вот и все, сказал он себе. Кончено. Больше не уделю ни времени, ни сердца.

Он забудет Хейдена. Будет жить своей собственной жизнью.

Помнится это решение. Живо помнится даже сейчас, когда он сидит в машине, небритый, немытый, разбирая объявления о розыске, напечатанные на простых крепких картонках. Сверху: «Кто видел этого человека?» Ниже фотография Хейдена. Еще ниже: «Вознаграждение!» Хотя это, пожалуй, небольшая натяжка.

Он повернул зеркало заднего обзора и критически оглядел себя. Глаза. Выражение лица. Разве похож на сумасшедшего? Разве действительно сумасшедший?

Сегодня 11 июня. 68°18′ северной долготы, 133°29′ западной широты. Солнце не сядет еще недель пять.

7

В приемной агентства по прокату автомобилей Райан снова проверил свои документы. Карточка социального страхования. Водительские права. Кредитки.

Все это официально подтверждает личность.

В данном конкретном случае Райан официально является Мэтью П. Блертоном, двадцати четырех лет, проживающим в Бетесде, штат Мэриленд. Он сомневался, что выглядит на двадцать четыре, но никто никогда до сих пор его не расспрашивал, поэтому, видимо, подозрений не возникает.

Он сидел деликатно, вспоминая песенку, разученную на гитаре. Нотный стан стоит перед мысленным взором, пальцы бессознательно шевелятся, помня расположение струн на грифе, рука лежит на бедре вверх ладонью, пальцы составляют разнообразные комбинации, словно говорят на знаковом языке.

Конечно, надо быть повнимательнее — если не постараться, испортишь ко всем чертям дело. Вот что, вероятно, сказал бы ему Джей — отец.

Поэтому он поднял голову, глядя, что происходит вокруг.

У конторского стола сидит афроамериканка средних лет, в синем пальто и лиловой шляпке. Райан исподтишка наблюдал, как она вытаскивает из сумочки бумажник.

— Моей бабушке девяносто восемь лет, — говорила дама, глядя в бумажник так, будто играла в пинокль,[10] хмурясь и доставая помятую, старую с виду кредитную карточку. — Девяносто восемь!

— М-м-м… м-м-м… — проворчал молодой человек за столом, тоже афроамериканец. Молодой человек не сводил глаз с компьютерного монитора, стуча по целой куче клавиш. — Девяносто восемь, — сказал он. — Долгожительница!

— Точно, — согласилась женщина, и Райан предчувствовал, что они готовы завести дружескую беседу. Он взглянул на часы у себя на руке.

— Интересно, долго ли я проживу, — задумался молодой человек за компьютером, и Райан увидел, как женщина кивнула:

— Один Бог знает. — Выложила на стол водительские права и кредитку, сказала: — Знаете, тяжело в таком возрасте. Она уже почти не разговаривает, но часто поет. И молится. Понимаете, молится.

— М-м-м… м-м-м… — проворчал молодой человек и снова застучал по клавишам. — У нее амнезия? — спросил он.

— Ох, нет! — воскликнула женщина. — Она все отлично помнит. Всех узнает. По крайней мере, кого хочет.

Оба посмеялись, и Райан улыбнулся вместе с ними. И сразу почувствовал себя одиноким, отчасти потому, что глупо улыбнулся подслушанному разговору.