Чешир (ЛП) - Лавлок Саманта

— Вы такие копуши, — поддразнивает он. — Пойдем, посмотрим твою комнату, Али.

Предвкушение, которого я не ожидала, разливается во мне, и я неожиданно понимаю, что на самом деле рада начать новую главу в своей жизни. Жизнь, в которой я впервые буду жить одна, жить как самостоятельный человек. Часть меня хочет зажмурить глаза и не открывать их, пока я не окажусь в комнате, но врезаться в стену еще до начала занятий — не самая лучшая идея, поэтому вхожу с широко раскрытыми глазами.

И это того стоит.

Комната угловая и огромная — ее легко сравнить с комфортной трехкомнатной квартирой. Окна маленькие, но их достаточно, чтобы это не имело значения. Всего их восемь — четыре вдоль боковой стены и еще четыре вдоль дальней, каждое с глубоким подоконником, и количество естественного света просто поражает. Здесь также имеется примыкающая ванная комната и даже крошечная кухонька. Широкая улыбка, которая расплывается на моих губах, не передает моего внутреннего сияния.

— Ну что? Я все сделал правильно?

— Ты сделал больше, чем просто хорошо, Чак-Чарльз. — Глаза моей матери становятся похожими на блюдца в молчаливом предупреждении. Я сразу перевожу тему, спеша скрыть тот факт, что чуть не назвала его страшным прозвищем. — Это прекрасно. Но как вам удалось это провернуть? Ведь такая комната должна пользоваться большим спросом, верно?

Пожалуйста, не сердись, что я чуть не назвала тебя «Чаком».

К моему полному удивлению, он не выглядит ни капли обеспокоенным. Судя по тому, как говорила мама, Чарльз должен был взбеситься при одном только упоминании «Чака». Вместо этого тот продолжает, как будто не услышал мой выпад, хотя пропустить его было невозможно.

— Я признаю, что, возможно, немного перегнул, но мне хотелось только лучшего для дочери Делии. — Его грудь слегка вздымается. — Что толку иметь связи, если ты не можешь использовать их, чтобы помочь близким людям?

У мамы наворачиваются слезы, и даже я признаюсь, что чувствую себя немного туманно. Такое ощущение, что наша маленькая странная, собранная воедино семейная единица переживает момент единения. В этот момент, пока мы стоим и ухмыляемся друг другу, из-за угла коридора появляется миниатюрная, потрясающе красивая темноволосая девушка.

— О! Извините, что прерываю. Я не знала, что ты уже здесь. — Она идет прямо ко мне и протягивает руку, сверкая серебристыми ногтями. — Я Грифинн Слоан, твоя соседка по комнате. Папа хотел мальчика, а получилась я. Но все зовут меня просто Финн. — После того, как она едва пожимает мою руку, она направляется к мини-холодильнику и достает банку содовой. — Увидимся позже. — И с этим она исчезает, вылетев за дверь и пронесшись по коридору, как мини-торнадо. Я даже не успеваю сказать ей свое имя.

— Это будет интересно, — смеется мама. Чарльз выглядит так, будто его боксеры мгновенно уменьшились на два размера от ее слов, но я слишком взволнована открывающимися окружающими меня возможностями, чтобы остановиться и спросить, почему.

Проходит еще пять минут, и грузчики заканчивают устанавливать раму моей новой кровати и изголовье и опускают на нее матрас. Они собирают письменный стол и ставят его и комод туда, куда я указываю. Большая пушистая розовая штука оказывается нелепым креслом-мешком, совершенно потрясающим в своей легкомысленности.

— Ну, нам, наверное, пора идти. До дома еще долго ехать. — Чарльз почти обнимает меня, но потом сбавляет обороты и довольствуется неловким рукопожатием. Мама компенсирует это и сжимает меня достаточно сильно, чтобы почти дать мне задохнуться. Обнимаю ее в ответ также крепко; за двадцать лет моей жизни это будет первый раз, когда я буду жить вдали от нее.

— Люблю тебя, мама.

— Я тоже тебя люблю, милая. Если тебе что-нибудь понадобится, хоть что-нибудь, просто позвони нам, хорошо? — Она протягивает мне большую сумку, которую привезла с собой. — Здесь чистые простыни и полотенца. Несколько закусок и немного газированной воды, которую ты любишь. — Ее глаза блестят, и я знаю, что она в трех секундах от того, чтобы разрыдаться. — Я просто освежусь, прежде чем мы пойдем. — Она фыркает и отходит в ванную.

— Спасибо тебе за все. — Моя благодарность расширяет ухмылку Чарльза до полной улыбки.

— Не за что, Али. Ты и твоя мама заслуживаете самого лучшего.

— Ты мог бы обнять меня, — промурлыкала я, слова покидают мой рот прежде, чем мой мозг успевает их отфильтровать.

— А ты могла бы называть меня Чаком, — говорит он с веселым подмигиванием, заставляя меня разразиться смехом.

Моя мама присоединяется к нам, и Чарльз осторожно берет ее за руку. Она позволяет направить себя к двери, и оба еще раз оборачиваются и машут рукой. Затем они уходят, оставляя меня одну в моей новой комнате, в новой школе, с шансом на совершенно новую жизнь.

***

— Ты взволнована своим первым днем? — Финн в нашей ванной, дверь открыта, она проводит утюжком по своим длинным темным волосам. Вчера вечером мы наелись попкорна из микроволновки и смотрели фильмы на ее ноутбуке. Видимо, мы обе неравнодушны к старым добрым ромкомам восьмидесятых. Занятия начинаются только завтра, так что сегодня мы должны подготовиться — морально для меня и физически для Финн.

— Я не знаю, подходит ли слово «взволнованность». Тревожность, может быть? Тошнота? — Я устраиваюсь на пушистой розовой подушке и стягиваю волосы в хвост, несколько раз проводя по коже головы кончиками пальцев.

— Не нужно так переживать. Это просто другая школа с другой кучкой чудаков. — Она выключает плойку и кладет ее на стойку остывать. Остановившись, чтобы взять бутылку воды из холодильника, она пересекает комнату и садится на стул напротив меня. — Люди здесь — обычные дети из высшего среднего класса, и здесь действуют стандартные правила. По большей части.

— По большей части? — спрашиваю я, испытывая любопытство.

Финн делает долгий глоток из своей бутылки, фактически уходя от ответа на мой вопрос.

— Она имеет в виду пятерку Ривермира.

Мы с Финн обе вздрагиваем от негромкого голоса, раздавшегося из дверного проема. Трудно не заметить разочарование, промелькнувшее на ее прекрасных чертах, прежде чем она поворачивает верхнюю часть тела в сторону нашего посетителя. Ее движение позволяет мне увидеть бледную девушку с пышными формами, угрюмо стоящую у входа в нашу комнату.

— Все еще подслушиваешь, Бенни?

— Это не подслушивание, если я просто случайно проходила мимо. Я не виновата, что ты оставляешь дверь открытой.

— Мы — последняя комната в конце коридора, так что ты не просто «проходила мимо». Хотя попытка неплохая, — фыркает Финн. Наступает пауза, полная неловкости и отвратительного молчания, прежде чем моя соседка по комнате смиряется и неохотно представляется. — Бенедиктина «Бенни» Сурис, познакомься с новенькой Алианной Эссенджер. — Следующие слова она адресует мне, не отворачиваясь от Бенни. — Наш маленький друг живет в конце коридора и любит подслушивать чужие разговоры, не так ли, Бенни?

Странная девочка пожимает плечами и ковыряет прыщик на щеке. Для большинства людей она, вероятно, выглядит кроткой и неловкой, маленькой мышкой, которая сливается с фоном обоев. Но что-то в ней есть, что-то, что я не могу определить, но что бы это ни было, у меня мурашки по коже от этого. Словно прочитав мои мысли, она резко поворачивается на каблуках и юркает прочь по коридору.

Финн быстро закрывает свою бутылку с водой и бросает ее мне, прежде чем вскочить, захлопнуть и запереть нашу дверь. Девушка поворачивается и прижимается спиной к твердому материалу. — Она чертовски раздражает, но, по крайней мере, Бенни безвредна. Давай притворимся, что этого не было, и вернемся к важным вещам. Что ты наденешь завтра?

— Это важные вещи? — Я смеюсь.

— Здесь это так. К тому же, у тебя есть возможность быть кем угодно. Здесь тебя никто не знает, верно?

Я нерешительно киваю в ответ, но в ее словах есть смысл. Подойдя к нашему общему шкафу, Финн просматривает мой очень простой, нейтрального цвета гардероб, прежде чем повернуться ко мне лицом, положив руки на свои бедра.