Последний натиск на восток. Ч. 1 - Дмитрий Чайка

— самый главный заводила и есть. Князем на севере стать хочет. Он на дружбе с нами разжирел без меры, да еще и добыча из Кельна у него богатая осталась. Пиры дает, подарки знатным людям дарит, не к добру это. Крылья за спиной у владыки глинян выросли, государь. Так взлетел, что землю под собой не чует. Уже и позабыл, как до холодов босой ходил и в курной избе дым глотал.

— Мысли есть? — спросил князь.

— Есть мысли, как не быть, — вздохнул Вышата. — Думается мне, надо последить, с нем он еще дела ведет. Уж больно смотреть он на меня стал высокомерно. Как будто я место пустое. Непонятно мне это, княже.

В то же время. Константинополь

Шум гигантского города придавил словен до самой земли. Они не могли и представить себе такого многолюдства. Воины Тайного Приказа беспомощно крутили головами по сторонам, не понимая, как тут вообще можно кого-то найти. Только Коста был здесь, как рыба в воде, и стрекоча, словно сорока, рассказывал, рассказывал, рассказывал… У воинов даже голова кругом пошла.

— Хозяин! — потянул его Коста за рукав и ткнул рукой. — Вон лавка, где одежду продают. Нам туда.

— Зачем мне туда? — удивился Вацлав. — У меня одежа есть. Мне туда не надо.

— Тебе не надо, а мне надо, — рассудительно сказал мальчишка. — Ты же не хочешь, чтобы твой слуга как последний оборванец выглядел? Может и стража схватить. Тут бродяг не сильно жалуют, особенно в богатых районах.

— Ну, пошли, — вздохнул Вацлав, признавая правоту мальчишки. Тот и, впрямь, выглядел на редкость подозрительно.

Через четверть часа ругани, божбы, лести и заламывания рук была куплена туника из грубой шерсти и штаны чуть ниже колен. Торговался сам мальчишка, а словене лишь дивились, сколько сил и упорства нужно здесь приложить, чтобы купить себе простую рубаху. Коста теперь был похож не на уличного воришку, а на сына какого-нибудь бондаря или горшечника, который с горстью меди в кулаке выбрался на городской рынок. Паренек был не промах, и местную жизнь знал хорошо, а потому воины Тайного Приказа, не сговариваясь, приняли его как своего. Пользы от ушлого мальчишки и, впрямь, было много. Именно он отвел их в харчевню, после посещения которой они не сядут на неделю в кусты. Именно он показал им, где ходить можно, а где — нет, потому что даже тесаки на поясе не спасут тебя от грабежа. Местное отребье, видя богатую добычу, могло просто забросать заплутавших купцов камнями и, ткнув походя ножом, раздеть до нитки.

Великий город был живым. Он дышал, словно огромное неведомое существо, ежечасно впуская в себя толпы людей и выпуская их из себя. Он проглатывал каждый день сотни голов скота, что разделывали мясники на Бычьем форуме. Он съедал многие тысячи амфор зерна, что везли сюда из Египта, Сирии и Херсонеса. Он выпивал сотни бочек вина, и поглощал множество птицы, от простых воробьев до откормленных отборными орехами гусей и каплунов. В его гавани ежедневно заходило полсотни кораблей, выгружая товары со всего света, и покидало еще столько же, чтобы развезти товары, произведенные здесь, до самых дальних уголков Ойкумены. Затеряться здесь было проще простого, ведь в Константинополе жило четыреста тысяч человек.

— Хозяин, — Коста потянул Вацлава за рукав. — Вот тут можно остановиться. Это неплохой постоялый двор, и тут и не воруют. Даже вещи можно ставить.

— Да? — нахмурился Вацлав, почувствовав, как дрогнул голос мальчишки. — Что-то мне тут не очень нравится.

— Хозяин, это лучшее место в городе, — взгляд юного слуги был чист и светел. — Сюда может зайти обнаженная дева и выйти отсюда невинной.

— Может быть, мне стоит кое-кому отрезать ухо, — задумчиво протянул Вацлав. — Мне кажется, после этого у нас точно никто ничего не украдет.

— Нет, — решительно возразил Коста. — Тут точно не воруют. Я ручаюсь.

— Ну-ну, — хмыкнул Вацлав, а потом резко приподнял мальчишку за ворот. — Послушай меня, крыса мелкая, давай договоримся на берегу. Я тебя не покупал, ты не раб и ты мне ничего не должен. Можешь валить на все четыре стороны, я у тебя даже рубашку забирать не стану. Ты себя считаешь очень хитрым, так тебя расстрою. Я тебя насквозь вижу. Сколько человек нас там ждет?

— Нисколько, — просипел придушенный Коста.

— Ухо! — скомандовал Вацлав, и паренек ощутил холод ножа. — Раз, два…

— Двое ребят с рынка! — поспешил сказать Коста. — Они по сумкам шарят, когда путники пьяные спать ложатся. Они мне угрожали! У меня выбора не было.

— Послушай внимательно, — Вацлав сел на коновязь и впился взглядом в лицо мальчика. — Я тебе предложил службу, и ты ее принял. Я забуду о том, что ты сделал, но теперь ты мне должен, мальчик. Если не хочешь служить мне, уходи прямо сейчас. Через месяц ты окажешься на рудниках, я обещаю. Если будешь служить верно, то станешь уважаемым человеком. Через десять лет у тебя будет свой дом, жена и неплохой достаток. Ты всегда будешь сыт, и будешь крепко стоять на ногах, а не гнить в безымянной могиле около какой-нибудь сраной каменоломни. Но у всего этого есть цена, и она немалая. Предашь меня еще раз, и я своей рукой перережу тебе глотку. Выбирай прямо сейчас!

— Свой дом через десять лет? — задумался Коста. — Буду всегда сыт? Это мне подходит. Жена? В пекло ее, не нужна она мне. Себя бы прокормить. Поклянешься в том, что это будет?

— Нет, — покачал головой Вацлав. — Я могу не прожить эти десять лет, парень. Я клянусь богами Яровитом и Мораной, что дам тебе возможность получить все это, и не обману тебя ни словом, ни делом. Выбирай!

— Клянусь! — облизал пересохшие губы Коста. — Памятью покойной матери и Девой Марией клянусь! Буду служить тебе верой и правдой, и не обману ни словом, ни делом. Только пусть у меня дом хороший будет, а не лачуга какая-нибудь.

— Ну, пошли, что ли, — встал с коновязи Вацлав. — Покажешь мне это жулье, я им объясню, как по сумкам лазить. А потом комнату снимем.

— Куда пойдем? — выпучил глаза мальчик. — В этот гадюшник? Хозяин, да ты с ума сошел? Да нас тут зарежут за медный нуммий. А если не зарежут, то мы тут поедим и помрем от кровавого поноса. Бежим отсюда, пока не подцепили здешних вшей. Они тут размером с крысу. А местные крысы размером с собаку. Ты ляжешь спать, а они объедят тебе уши. Пошли скорее, нам еще на другой конец города идти, а уже темнеет. Там есть ксенохейон, странноприимный дом при монастыре.