Заря страсти - Элейн Барбьери

Несколько минут оба не произносили ни слова, но наконец майор заговорил первым:

— Я вижу, вы подаете прошение, имея в виду двух человек — себя и свою тетю, мисс Теодору Лонгворт.

— Именно так.

— Вы живете вдвоем с тетей, мисс Синклер? В доме нет слуг, нет никого, кто присматривал бы за вами? Неужели вы не понимаете, что это небезопасно, особенно в такое время?

— Мой брат — капитан армии Конфедерации, майор. Он борется за наше общее дело — за права Юга. Если бы я родилась мужчиной, я сражалась бы с ним плечом к плечу.

Черные глаза майора метнули в нее насмешливый взгляд:

— Кажется, ваш брат и его единомышленники не особенно преуспели в своей борьбе, и, похоже, будущее не сулит им ничего хорошего…

— Здесь наши мнения расходятся, майор. Я уверена, что «синие мундиры» не задержатся в Виксберге.

— Не обманывайте себя, мисс Синклер, — мы здесь не надолго, а навсегда. Более того, остальные территории Конфедерации вскоре тоже перейдут под наши знамена.

Рива готова была смести с лица земли этого заносчивого янки, но что будет делать тетя Тео, если ей не удастся добиться того, ради чего она сюда пришла? Глубоко вздохнув, девушка ответила:

— Я не собираюсь спорить с вами, майор Бэнкс, и прошу вас беспристрастно рассмотреть мое заявление.

С минуту янки смотрел на нее не отрываясь, потом, не говоря ни слова, пододвинул к себе бумагу и стал что-то писать. Рива молча ждала его резолюции. Закончив писать, Бэнкс небрежным жестом пододвинул к ней документ.

Дрожащими пальцами девушка поднесла бумагу к глазам и беззвучно прочитала: «В связи с тяжелой нуждой приказываю выдать десятидневный паек мисс Риве Синклер и мисс Тео Лонгворт».

Краска залила ее лицо.

— Вы неверно написали, майор, — срывающимся голосом произнесла она.

— Да? Что именно не так, мисс Синклер?

— «В связи с тяжелой нуждой» — неправильная формулировка. Правильнее было бы «в связи с ограблением».

— Неужели? Вас кто-то ограбил, мисс?

— Вы и ваши войска! Этот провиант был экспроприирован у наших же граждан в тех городах, где вы прошли своим победным маршем, а теперь вы хотите, чтобы мы вас скромно благодарили за то, что вы милостиво раздаете нам то, что принадлежит нам по праву. Ведь вы же ожидаете благодарности за ваше благодеяние, не правда ли, майор?

Во время этой пылкой речи майор Бэнкс не отрывал взгляда от Ривы. Лицо его помрачнело, а губы сжались в тонкую опасную линию.

— Нет, мисс Синклер, — тихо, но жестко ответил он, — от вас я не жду никакой благодарности.

— Что ж, значит, я вас не разочаровала, — огрызнулась Рива и резко поднялась на ноги. — Всего доброго.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась к двери. Все внутри ее клокотало от праведного гнева. Стуча каблучками, она прошла через приемную, где остальные несчастные виксбергцы еще ожидали своей очереди, и только когда оказалась на улице и смогла вздохнуть полной грудью, весь ужас сказанного дошел до нее. Она вдруг поняла, что могла лишиться даже тех жалких благ, которые у нее оставались, — крыши над головой, с такими трудами добытого десятидневного пайка, — и сердце тревожно екнуло у нее в груди.

Майор Бэнкс проводил взглядом разгневанную посетительницу и осуждающе покачал головой. Ох уж эти южные женщины! Что за темперамент, что за ужасный характер! Вспыльчивые, самонадеянные, нетерпимые! Кажется, на Юге в женщинах специально культивировали те самые качества, которые нужно бы выжигать каленым железом. Нет уж, он никогда не сглупит и не влюбится в южанку. Это ж с ума сойти можно от такого характера! Пусть уж эти горе-вояки, их женихи и мужья, возвращаются со своей проигранной битвы и сами разбираются со своими гордячками.

Однако какова маленькая ведьма, только что выбежавшая из его кабинета! Она не похожа на остальных, что правда, то правда. Умопомрачительные изумрудные глаза, пышные волосы — настоящая красотка! А когда она злится, в глазах у нее сверкают крошечные изумрудные искорки, так что даже дыхание перехватывает!

При воспоминании об этом майор не сдержал улыбки, которая совершенно преобразила его строгие, жесткие черты. Разительный контраст между белоснежными зубами и загорелым лицом сделал его немного похожим на озорного мальчишку. Мало кто знал майора Бэнкса таким, да и он сам себя таким почти не знал.

«Эта девчонка считает себя взрослой женщиной, — продолжал вспоминать он. — Что за чушь! Ребенок! Заносчивый ребенок к тому же!» С высоты своих тридцати пяти лет ее восемнадцать казались ему сущим детством.

Зато какой же потрясающей женщиной она станет через годик-другой! Резкость черт сменится мягкой округлостью, а в остальном она и сейчас совершенна: белоснежная чистая кожа, высокие скулы, прямой нос, соблазнительный контур губ. А глаза! Они, словно два драгоценных сияющих изумруда, делают ее лицо просто незабываемым. Огонь этих глаз прожигает насквозь. И эти глаза ненавидят янки, ненавидят со всей силой и искренностью, на какие люди бывают способны лишь в ранней молодости.

Мысли майора плавно перетекли к ее юной стройной фигуре, которую не могло скрыть даже поношенное плохонькое платье. Бэнкс подумал, что в прежние времена ни одна рабыня не надела бы такого платья, но сейчас южанкам было не до мод, это ясно. Манящие изгибы ее тела пробуждали самые нескромные мысли, а копна непослушных рыжих кудряшек, небрежно заколотых в пучок от июльской жары, делала эти мысли похожими на самые что ни на есть эротические фантазии.

Бэнкс сам себя не узнавал. В последнее время он думал только о войне, о том, как лучше вести сражение, как убеждать командование в правоте своих предложений, как воплощать в жизнь военные планы. Но вот наступил момент, когда впервые военные нужды нисколько его не волновали. Майор думал о рыжеволосой девчонке из оккупированного города и никак не мог выкинуть из головы ее образ. Он вспоминал, как взял ее руку, вспоминал ее кожу — нежную, мягкую, шелковистую, и сердце его начинало мучительно вздрагивать от этих ощущений.

Бэнкс тряхнул головой. Что за бред! Для него никогда не составляло труда затащить в постель понравившуюся особу женского пола. Дальше этого дело никогда не шло — на войне не до серьезных намерений.

Он едва помнил свою мать. Говорят, она была писаная красавица и бросила их с отцом, когда заботы о маленьком сыне ее утомили, а на пути встретился молодой красивый любовник. Вот почему Джефф Бэнкс давно решил для себя, что любовь — удел глупых романтиков, не способных ни на что серьезное в жизни. Есть жизненный факт: мужчине нужна женщина; все остальное — пустые фантазии.