Другая дверь - Михаил Климов

Прохоров взял куртку, распихал всё по карманам. Глупо, конечно, одеваться, чтобы сходить в туалет, но ничего по этому поводу в голову не приходило. Он постоял минуту, задумавшись, потом перекинул куртку через руку – пусть все думают, что у него там что-то в сортире нужное, но для показа всем нежелательное. Может, у Славы геморрой, и он идёт вставить свечку?

Затем наш герой оглядел стол, надо было что-то оставить, чтобы официантка не подумала, что он сбежал, не заплатив и не вызвала полицию. Кожаный очешник его в этом смысле вполне удовлетворил, и он пошагал в сторону туалета.

«Студент» заволновался, но потом, взглянув на стол Славы и заметив на нем какой-то предмет, успокоился, а вот самому нашему герою пришлось вернуться почти от самых дверей нужного ему заведения.

Потому что в очешнике на столе он оставил и его содержимое, а именно очки, без которых он чётко не видел ничего ни на каком расстоянии. В наследство от той же бывшей жены, ему достались какие-то сложные окуляры, которые стоили уйму денег, но помогали не очень. Как ни просил Прохоров в тот раз Варвару оставить его в покое и не покупать ничего сложного и дорогого, она настояла на своём.

«Мой муж должен быть одет дорого и со вкусом…» – служило для неё единственным, но непоколебимым аргументом, и Слава, который до этого покупал очки в подземном переходе у метро «Арбатская», сдался и вот уже несколько лет мучился, но ничего другого носить не мог.

И без них соответственно на компе у «студента» он мог бы разглядеть только пару неясных пятен неопределённого цвета.

Прохоров открыл очешник, напялил очки, не в туалете же было их надевать, и вернулся на не пройденный до конца маршрут.

А когда, закончив все дела, шёл обратно, увидел на экране монитора то, что никак не ожидал увидеть – свою собственную фотографию.

9

Фотография была старая, сделанная когда-то ещё Варварой и размещённая нашим героем в «Живом Журнале», когда он давным-давно пытался вести там свою страничку. Снят он был в профиль, сидел в каком-то кафе, и даже куртка была та же самая. Но это всё не имело значения…

Значение имело то, что интуиция на этот раз не подвела, и это всё-таки к нему постучались…

Но и это – ерунда…

У оторопевшего от неожиданности Прохорова было несколько секунд – пока «студент» не обернулся, чтобы проверить, куда делся наш герой – чтобы подумать, что делать дальше.

Взять тяжёлый стул и хряпнуть по голове?

Не годится, потому что заметут в полицию, да и болван может быть ни в чем не виноват. Вдруг он просто хочет проконсультироваться и узнать, сколько стоит первый том из собрания сочинений Мельникова-Печёрского, изданного Вольфом? В ЖЖ же ясно и понятно, чем занимается хозяин странички, когда не пишет всякие умствования на страницах журнала.

Подойти и спросить: «Что надо?»

Не подходит…

Просто потому, что непонятно даже, на каком языке задавать вопрос. И как понимать ответ? Прохоров, кроме родного, владел прилично разговорным английским, но откуда следует, что «студент» тоже им владеет?

Ни откуда, а значит, тот запал, который необходим для атаки (а подойти и заговорить самому в данной ситуации и означало атаку) будет растрачен впустую. Да и хорошо будет выглядеть Слава, когда после «Чего надо?» и «What do you want?», что примерно означало то же самое, заткнётся и будет тупо смотреть на ничего не понявшего или, наоборот, что-то многословно объясняющего «студента».

Не заметить?

То есть сделать вид, что ничего не увидел?

Выиграть время на «подумать», посмотреть, как будут развиваться события, а они будут развиваться, не зря же «студент» искал его и нашёл.

Что ещё могла означать Славина фотография на мониторе, как не то, что оригинал сравнивали с портретом, чтобы убедиться в идентичности? Вряд ли олух, даже если он гей, влюбился в него по фото и положил жизнь, чтобы отыскать самого носителя потрясающей красоты и мужества…

Но не заметить тоже не получалось, уже просто по человеческим качествам нашего героя. Сердце его, измученное многолетней жизнью с Варварой и уже дважды отказавшее, могло не выдержать напряжения и в этот раз, а говорят, что третий инфаркт – это обычно каюк. А как можно без напряжения сидеть, уткнувшись носом даже в такое важное для тебя чтение, как Володина книга, и при этом зная, что напротив расположился человек, который положил немало сил и времени, чтобы найти тебя в чужом городе.

Зачем?

Неизвестно…

Но вряд ли за чем-то хорошим, потому что, если бы дело было чистое, то следовало бы, найдя Славу, просто подойти к нему и сказать: «Здравствуйте, Вячеслав Степанович» или «Hello, Slava…» Там, откуда «студент» взял о нём информацию, должны были бы знать, что Прохоров разговаривает только на двух языках.

Слава вообще не представлял, откуда болван взял сведения, чтобы найти его и как он это сделал. Сам себя он в такой ситуации – в гостинице в чужом городе, куда прилетел из другой страны, не готовясь и не планируя, почти случайно – вряд ли нашёл бы, хотя наш герой хорошо понимал, насколько слаб он в современных технологиях.

Надо было на что-то решаться, стоять у портьеры, которая заслоняла вход в сортир, становилось, мягко говоря, неудобно. Вроде ты размышляешь, не вернуться ли назад и не продолжить ли прерванный процесс.

Но никакого решения принять не получалось, ни один вариант дальнейшего поведения не годился, поэтому Слава уцепился за последний, как дающий хотя бы время на раздумья, и двинулся к своему столу.

Но когда он уже почти миновал «студента», вдруг услышал негромкий голос:

– Здравствуйте, Вячеслав Степанович… – и ещё раз уже вдогонку повторилось, – Hello, Slava…

Прохоров остановился, не спеша повернулся:

– Вы говорите по-русски?

– Как видите…

Вблизи «студент» уже не казался таким молодым, привычное сочетание долговязой фигуры и сильных очков свернуло память на стереотип «ботаника». А человеку было, как минимум, сорок, и был он почему-то не по-европейски смугл.

Или это так показалось в свете неярких бра на стенах?

– Садитесь, пожалуйста… – предложил «ботан».

Хотя какой он «ботан»?

Кисти рук у «студента» были широкими, мясистыми и явно выдавали знакомство, если не с грифом штанги, то уж с ломом или черенком лопаты точно. Взгляд из-под действительно толстых очков был спокойным и уверенным.

Как и голос…

Да, с этим «студентом» надо держать ухо востро.

– Поговорим? – предложил ещё раз бывший «ботан». – Всё-таки садитесь…

– У нас с вами неравное положение, – сказал Прохоров, усаживаясь за стол. – Вы знаете, кто я такой, а я – нет…

– Что вы будете? – спросил «студент», не отвечая на поставленный вопрос. – Ещё какао?

– А вы что пьёте? – поинтересовался Слава, взглянув на стакан с белым напитком, стоящий перед его визави.

То, что тот не ответил на прямой, хотя не заданный вопрос, нашему герою не понравилось.

Ну, ладно, посмотрим, что дальше будет…

– Горячее молоко… – ответил «студент» (с позволения читателей мы и дальше будем его изредка именовать так). – Вы тоже хотите?

«Ну вот, – подумал Прохоров с досадой, – у него хватило решимости заказать то, что он хочет, а у тебя нет…»

– Буду… – буркнул он. А потом добавил ворчливо, – так как вас величать?

– Одну минутку, – отозвался «студент». – Сейчас я вам всё объясню…

И тут же подозвал официанта, заказал ему ещё молока (Слава отчётливо услышал слово «милх», которое помнил со школы). Но тут «студент» добавил ещё что-то, указывая на бывший столик Прохорова. Официант кивнул, отправился туда и через несколько секунд положил перед Славой его очешник.

И тросточку…

– Всё, там больше ничего вашего не было, Вячеслав Степанович? – спросил «студент».

– Всё… – отозвался Прохоров.

Он никак не мог понять, нравится ему новый знакомец или не нравится. И это сильно раздражало нашего героя.

– Ну, а теперь можно представиться, – сказал «студент» – Только не смейтесь, пожалуйста, над сочетанием и не грохайтесь в обморок от фамилии, потому что меня зовут Федерико Горностаефф… Могу показать паспорт. И именно так, с двумя «ф» на конце…

10

– Как? – выдохнул наш герой.

Ожидал он чего угодно, только не этого.

– Да, Вячеслав Степанович, – развёл руками Федерико (теперь мы имеем право называть его по имени) – я внук Андрея Горностаева, он-то был с нормальной русской фамилией, а, значит, ваш праправнук…

– У Андрея не было детей… – как-то даже сконфуженно произнёс Прохоров, – Володя ничего об этом не писал… Даже точнее, – упрямо промямлил он, – писал, что детей не было…

– Догадываюсь… – почему-то жёстко сказал Горностаефф, – но он не знал о существовании его внучки, а моей матери… Если нужно, могу для вас изложить всю историю…

– Ну, попробуйте… – кивнул Слава, стараясь выиграть время.

По всему получалось, что перед ним, если, конечно, принять слова Федерико на веру…