Снадобье от бессмертия. Часть 2 - Максим Романович Зинин

монету встать на ребро и начать крутится довольно сложно. Конечно можно начать насыщать её motus — эссенцией движения, но заставить её вращаться так, как тебе надо, очень трудно. Поэтому можно упростить себе задачу.

— Как же?

— В место того что бы представлять, как направить эссенцию в монету так что бы она начала вращаться можно просто представить себе то как она вращается и надеется, что твой разум сам поймёт, как заставить монету это делать. На этом этапе все, как правило, и застревают. Разум некоторых просто не способен так облегчить задачу. Но даже если получится радоваться не стоит, ибо один успех в колдовстве ничего не стоит. Но если усердно тренироваться, то можно приучить себя делать это с первого раза.

— Понятно. — я внимательно слушала свою учительницу.

— Так как волшебникам приходится изучать много заклинаний, в которых есть десятки этапов, они придумали, как схитрить. Они догадались, как сделать так, чтобы не пришлось всякий раз прокручивать в голове этот сценарий. Волшебники поняли, что если при изучении заклинания повторять какую-либо удобную ассоциацию, то они смогут просто повторить эту ассоциации и их разум сам поймёт, что нужно сделать.

— И что за ассоциации используют колдуны?

— Как правило слова или сложные жесты, такие что в случайной беседе или при неловком движении ты их не выпалишь. Как правило используют или мёртвые языки, или мудрёную комбинацию слов. А жесты, как правило, крайне сложны. Столь сложны, что ты и специально их повторить с первого раза не сможешь. А если не желаешь того, то и подавно. Ну или как вариант различные ритуалы, но сними чуть сложнее так что о них в другой раз.

— Ясно.

— Люди освоившее этот навык называют себя колдунами. Когда же их методы познания колдовства стали приобретать более наукообразную форму их начали называть магами. Колдуны могу контролировать любую эссенцию, даже самую сложную. Например, эссенцию разума и души. Но, как правило, для более сложных проявлений колдовства, где недостаточно просто придать объекту определенное свойство, они используют магические круги. Это уже называется магией.

— Магические круги?

— Да. Например, тот которым я сняла твою усталость в лесу.

— Это был магический круг?

— Да.

— Понятно, а что насчёт чародеев, чернокнижников и заклинателей?

— Это просто дополнительные звания позволяющие понят род деятельности или склонность волшебников, колдунов и магов.

— Склонность?

— Да, например, чародеи — это те, кто в основном уделяет всё свое время изучению чар и тому как бороться с порчей. Чернокнижники же напротив изучают порчу и дурной глаз.

— Дурной глаз?

— Ах да, у вас это сократили и теперь кличут «сглазом».

— Поняла.

— Ну а заклинатели просто используют более длинные заклинания и как правило их эффект более … специфичен. — помедлив она продолжила. — Вообще есть ещё много разновидностей. Например, пироманты, которые орудуют пламенем, но перечислять их всех нет смысла. Лучше я расскажу о них подробнее, когда ты увидишь их в живую.

— Хорошо, как вам будет угодно.

— Слушай, Аня, можешь по подробнее рассказать, что же вчера случилось? Что стало с твоей деревней.

— К-конечно. — трепетно пролепетала я.

На мой рассказ ушло с пол часа. Несколько раз на моих глазах проступали слёзы, а горло пересыхало, от упоминания трагичных событий. Закончи рассказ я перевела взгляд на Софию.

— Сочувствую. — сказала она с безучастным лицом.

— Вам всё равно?

— Не забывай. Я не человек. У меня не было матери или отца. А потому их ценность и тяжесть утраты я оцениваю косвенно, на основе моего опыта общения с людьми. Наверное, это так же тяжело как потерять друга, если не тяжелее. — после слова «друг» София склонила голову, словно она вспомнила о том, что тоже кого-то потеряла.

— Понятно.

— Я испытывала злость от того, что мою трагедию оценили так поверхностно. Но в то же время я понимала, что ждать сострадания от убийцы и воровки не стоило. Во всяком случае не в той степени, в которой хотелось бы.

— Давай быстрее. Посетители уже долго ждут. — вдруг из кухни донёсся крик хозяина постоялого двора.

Через минуту из кухни вышла молодая девушка, чуть старше Насти. В правой руке она держала небольшой деревянный поднос, на котором стояли две деревянные миски. В другой руке она сжимала большую тарелку. На ней виднелся шмат мяса и, нарезанный на ломтики, чёрный хлеб. Она направилась в нашу сторону.

Подойдя ближе, я смогла её разглядеть. Одета она была точно так же как Настя. У неё были длинные светлые волосы.

— Здравствуйте гости. Вот ваша еда. — сказала она, ставя миски и ложки на стол. — Трапезничайте, на здоровье. Ваш сок будет через минуту.

— Спасибо тебе. … Как тебя зовут. — поинтересовалась я.

— Елена.

— Слушай, Леночка, можно нам зажечь лампу, а то мрачно тут у вас, хоть глас выкали.

— Да, конечно можно. Я принесу лучину.

— Не стоит. — сказала София и вытянула руку в сторону масляной лампы.

Кончиком пальца она коснулась фитиля, торчащего из глиняной миски. Кончик фитиля начал дымится. Затем он вспыхнул. София поднесла палец ко рту и легонька дунула на него.

— Вот это называется волшебством. Я просто направила ignis на кончик пальца.

— Вы волшебница? — поинтересовалась Елена с детской непосредственностью.

— Да, — ответила девушка. — но лишь начинающая.

— Понятно. — сказала она. — Ах да. Сейчас принесу ваш сок. — добавила девушка, склонив голову и удалившись на кухню.

Взяв ложку София начала хлебать щи. Я взяла ломтик хлеба и хотела было начать есть как вдруг меня прервал крик ворвавшейся девушки. Эта была та полу-гномка с которой мы общались ране.

— О, а вот и Фрида. — сказала моя спутница. — Я же говорила, что нет смысла ей говорить, она сама бы всё узнала, а так мы и время сэкономили.

— Конюх сказал, что вы убедили его предоставить стойло для моего уголька. Как вам это удалось? Я предлагала ему пять серебреных за стойло, но он отказался. Как вы смогли его уговорить?

— Я нашла к нему подход. — сказала София. — Не