Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин

матери» и всякая посторонняя женщина старшего возраста) и «теща» («мать жены»). Первое слово в южнорусских говорах (и, кроме того, на Псковщине и в Архангельском крае) имеет вокализацию «тата». Точно так же звучит слово «отец» на санскрите (а также по-древнегречески и на латыни) – tata; «мать» по-санскритски – tta). Уже здесь напрашивается вопрос: почему фактически одна и та же лексема лежит в основе понятий разного рода: с одной стороны, мужского, с другой – женского? С точки зрения филологической в этом нет ничего особенного, с точки зрения же мифологической, а значит – мировоззренческой, проблем здесь – немерено.

Рис. 8. Авестийская богиня Ардви Сура, возносимая на небо священной птицей Симург. Изображение на серебряном блюде Сасанидской эпохи

Океан и Теифда – брат и сестра, вместе с другими титанами дети Урана-Неба и Геи-Земли. Они вступили в кровосмесительный брак и населили мир сонмищем божественных водных стихий. Недаром у Гомера первый прозывается праотцом, а его инцесстальная супруга – праматерью всех богов. Одних океанид они народили три тысячи и столько же еще и рек. В борьбе Крона с отцом Ураном, а затем Зевса (который приходился им внучатым племянником) с Кроном и другими титанами (своими братьями) Океан и Тефида участия не принимали. Но нас пока данный сюжет и не интересует. Просто лучше сохранившаяся (в сравнении с языческой славянской) эллинская мифология, возникшая и сформировавшаяся в общем индоевропейском котле, дает ключ к расшифровке чисто русской мифологемы «Море-Океан». Как не трудно догадаться, в ней запечатлелись отголоски древнейших мифологических представлений о брачной паре двух водных стихий – Моря и Океана. А поскольку в позднейшей традиции они – существа не женского рода, то слились в единое понятие «Море-Океан».

Впрочем, данная проблема значительно глубже. Она проистекает из известного многим древним народам философского учения о Космическом яйце, по сути своей и природе объединяющем в себе одновременно мужское и женское начало. По представлениям орфиков, к примеру, «изнутри этого тела [то есть Космического яйца. – В.Д.] образуется некое муже-женское живое существо промыслом живущего в нем божественного дыхания. Его Орфей называет Фанетом, потому что с его появлением (phanentos) Всё из него воссияло лучами самого великолепного из элементов, огня, образовавшегося из влаги». Как видим, влага и здесь – первичное начало. В дальнейшем тема единства мужской и женской первосущностей получила развитие в концепции андрогина – двуполого человека, сочетающего в себе мужские и женские половые признаки. В европейской философской традиции данная тема оказалась особенно популярной: ее осмысление началось с Платона, опиравшегося, как всегда, на предшествующие учения, и не завершилось по сей день.

О былой мужской и женской ипостасях Океана-моря (в прошлом неразрывных) недвусмысленно свидетельствует также и самый архаичный памятник древнерусской культуры – Голубиная книга. Здесь среди множества философских вопросов, касающихся устройства мироздания, есть целый блок, относящийся к обоснованию главенства и иерархии земных стихий, существ, объектов и т. д.:

<…> Кая [так!] земля всем землям мати?

Которо море всем морям мати?

Кое возеро всем возерам мати?

Кая река всем рекам мати?

Который город городам мати?

Котора церква всем церквам мати?

Котора птица всем птицам мати?

Который звире всем звирям мати?

Кая гора всем горам мати?

Который камень каменьям мати?

Кое древо всем древам мати?

Кая трава всем травам мати? <…>

Ответ на вопрос, относящийся к морю, дается следующий:

Окиян-море всем морям мати.

Почему же Окиян-море всем морям мати?

Обкинуло то море вокруг землю всю,

Во нем Окияне во мори пуп морской. <…>

В приведенном тексте Океан-море выступает в женском обличье: оно названо матерью – мати (ударение на последнем слоге). Это – бесспорные следы далекого матриархального прошлого, а также того самого древнейшего общеиндоевропейского и доиндоевропейского мировоззрения, когда водная стихия отождествлялась с женским первоначалом и мыслилась как водный первофундамент Вселенной, включающий в себя (в прямом смысле) и все остальные стихии. Однако при переходе от матриархата к патриархату идеологические предпочтения неизбежно менялись, вслед за чем могли меняться и родополовые акценты. Голубиная книга лучшее тому свидетельство: в некоторых ее вариантах Океан-море выступает в мужском облике (несомненное отражение более поздней эпохи):

Океан-море – всем морям отец.

Почему он всем морям отец?

Потому всем морям отец, —

Все моря из него выпали

И все реки ему покорилися. <…>

В русской культуре и, в частности, в русском фольклоре сохранились и другие следы былых общеиндоевропейских верований и преданий. Взять хотя бы такой известный сказочный персонаж, как Василиса Премудрая. В «гнезде» из семи сказок в Собрании Афанасьева она представлена дочерью Морского царя, хотя в других вариантах того же афанасьевского сборника, в том числе и в проиллюстрированном Иваном Билибиным (рис. 9)[8], такая генеалогия не прослеживается. Эпитет Премудрая заставляет вспомнить другую Премудрую деву – дочь морского божества. Это океанида Метида (Метис, что переводится «Мысль») – эллинская богиня мудрости, дочь Океана и Тефиды, первая жена Зевса (хотя и приходилась ему теткой) и формальная мать Афины Паллады – еще одной богини мудрости в древнегреческом пантеоне. (Формальная же потому, что владыка Олимпа сам родил Афину из собственной головы, после того как проглотил свою жену Метиду.) Есть все основания утверждать, что образ Василисы Премудрой родился из того же общего индоевропейского мифологического источника, что и эллинское теогоническое предание. Подтверждением сказанному может послужить, возможно, еще более архаичный вариант той же сказки, записанный в Русском Устье от Ивана Ивановича Чикачева по прозвищу Замарай[9]. В передаче помора-сказителя и сама сказка, и ее главная героиня называются не Василисой, а Думой Премудрой! (Дума по-русски – это то же самое, что Метида (Метис) по-гречески.)

А почему Василиса? Неужто и здесь сокрыт какой-нибудь потаенный смысл? Представьте себе – да! Многие современные русские имена, имеющие христианское (греко-латино-еврейское) происхождение, в действительности имеют более глубокие корни, уходящие в незапамятную арийскую древность. Нелепо было бы утверждать, что до введения христианства (что произошло чуть больше тысячи лет тому назад) на Руси не было никаких самобытных имен. Были! И не только «элитарные» Святослав, Владимир, Всеволод и т. п., но и простонародные – такие как Ваня, Коля, Юра, Оля, Варя и др. Позже христианская церковь использовала исконно русские имена в собственных интересах точно так же, как приспособилась она ко многим языческим праздникам: даже Рождество было совмещено с древнейшим праздником зимнего солнцестояния и языческими традициями ряженья, карнавальных шествий и