Вечерние новости - Артур Хейли

Выступление Партриджа заканчивалось крупным планом – он стоял лицом к зрителям и говорил прямо в аппарат. А за его спиной возле поврежденного аэробуса продолжали суетиться люди.

"Рассказ о случившемся будет продолжен – мы сообщим детали трагедии, количество погибших и раненых. Но уже сейчас ясно, что число столкновений в воздухе – на авиатрассах в наших перегруженных небесах – возрастает.

Гарри Партридж. “Новости” Си-би-эй из далласского аэропорта Форт-Уорт”.

Кассета с рассказом Партриджа и его крупным планом была передана Рите в фургон. И, отлично зная и доверяя Партриджу, она не стала терять драгоценное время на проверку и велела тут же передать пленку в Нью-Йорк. А мгновение спустя, глядя и слушая пленку, когда техник передавал ее, Рита восхитилась Партриджем. Ей вспомнился разговор, который полчаса назад они вели в баре аэровокзала, и она подумала, что этим материалом Партридж показал, какой он талантливый и почему он получает намного больше репортера “Нью-Йорк тайме”.

А Партридж выполнял на улице еще одну из обязанностей корреспондента – давал по своим записям репортаж о событии для “Новостей” по радио. После того как передадут материал для телевидения, сателлит передаст и этот репортаж Партриджа в Нью-Йорк.

Глава 3

Отдел новостей Си-би-эй в Нью-Йорке помещался в простом, неприметном восьмиэтажном кирпичном доме на Восточной стороне Манхэттена. От находившейся здесь раньше мебельной фабрики осталась лишь коробка, внутренность же ее многократно переделывалась и перестраивалась различными подрядчиками. В результате получился лабиринт из коридоров, в которых посетители без сопровождающего легко могли заблудиться.

Несмотря на внешне неприглядный вид, здание это хранило в своих стенах поистине феерическое богатство – сложнейшую электронику, значительная часть которой находилась там, где властвовали техники, двумя этажами ниже уровня земли; называлось это место частенько Катакомбами. И среди многообразия выполнявшихся здесь функций был один важнейший отдел с прозаическим названием “Однодюймовка”.

Все материалы от групп Си-би-эй со всего света поступали в “Однодюймовку” через сателлит, а иногда по наземной связи. А оттуда все окончательно обработанные записи новостей шли в аппаратную и снова через сателлит – к зрителям.

Работа в “Однодюймовке” требовала огромного напряжения всей нервной системы, невероятных усилий, умения мгновенно принимать решения и тотчас давать указания – особенно перед выходом в эфир и во время передачи “Вечерних новостей на всю страну”.

В это время человек сторонний, заглянувший в помещение, мог решить, что там царит полнейший бедлам. Впечатление это усугублялось тем, что в комнате всегда был полумрак, необходимый, чтобы видеть изображение на целом лесе телеэкранов.

На самом же деле работа в “Однодюймовке” идет гладко, быстро и умело. Ошибки здесь – это гибель. И они редко случаются.

Главное происходит на полдюжине магнитофонов с большими мудреными бобинами, установленных на консолях с телемониторами над ними; эти записывающие аппараты заряжены однодюймовой магнитной лентой, сверхпрочной и высочайшего качества. У каждой консоли сидит опытный монтажер, который принимает материал, монтирует его и быстро передает куда нужно. Монтажеры – люди более зрелого возраста, чем остальные работники в этом здании, – выглядят весьма своеобразно: они намеренно небрежно одеваются и шумно ведут себя. По этой причине один комментатор назвал их как-то “телепилотами-истребителями”.

Каждый рабочий день, приблизительно за час до начала передачи “Вечерних новостей на всю страну”, старший выпускающий спускается со своего места за “подковой” на пять этажей и командует в “Однодюймовке” монтажерами. Там, громко отдавая указания и размахивая, точно дирижер, руками, он просматривает материал для текущего выпуска “Вечерних новостей” и в случае необходимости дает указание еще раз его отредактировать, а также держит своих коллег за “подковой” в курсе того, что уже поступило и как на первый взгляд это выглядит.

Такое впечатление, что материалы поступают сюда всегда в спешке и с опозданием. Так уж повелось, что выпускающие, корреспонденты и редакторы работают над пленкой, отполировывая свои куски до последней минуты, а потому большая часть передачи поступает в “Однодюймовку” в течение получаса, предшествующего эфиру, или даже когда передача уже началась. Бывали случаи, когда первая половина сообщения уже передавалась с одного аппарата в эфир, а вторая еще только наматывалась на бобину другого. В такие минуты вспотевшие, нервничающие монтажеры до предела напрягали все свое умение.

Старшим выпускающим тут частенько был Уилл Казазис, родившийся в Бруклине в весьма эмоциональном греческом семействе, от которого он и унаследовал эту черту. Однако его эмоциональность, похоже, вполне соответствовала своеобразию выполняемой работы; при этом, несмотря на такое свойство характера, Казазис никогда не терял самообладания. В этот день именно он получил через сателлит передачу Риты Эбрамс из аэропорта Форт-Уорт – сначала “грязные” и наспех сделанные “картинки” Минь Ван Каня, затем “звуковую дорожку” Гарри Партриджа и его изображение крупным планом.

Было 18.48 – оставалось десять минут до начала “Новостей”. В эфире шла реклама.

Казазис бросил монтажеру, принявшему материал:

– Живо склей. Используй всю звуковую дорожку Партриджа и наложи самые лучшие “картинки”. Я тебе доверяю. А ну, давай, давай, давай!

Сам же Казазис уже послал на “подкову” помощника с сообщением о том, что из Далласа начал поступать материал. И сейчас же Чак Инсен, находившийся в аппаратной, спросил по телефону:

– Как материал? Казазис ответил:

– Фантастика! Роскошь! То, чего и следовало ожидать от Гарри и Миня.

Зная, что у него нет времени самому просмотреть материал, и доверяя Казазису, Инсен решил:

– Даем в эфир сразу после рекламы. Будь наготове. До эфира оставалось меньше минуты, монтажер, обливаясь потом, несмотря на кондиционер, продолжал склеивать материал, соединяя воедино комментарии, зрительный и звуковой ряды.

Приказ Инсена был передан и ведущему, а также сидевшему рядом с ним текстовику. Сводка была уже готова, и текстовик передал листок Кроуфорду Слоуну, который, пробежав его глазами, быстро изменил одно-два слова. А через мгновение на “экране-подсказке” вместо начальных слов следующего сюжета перед ведущим появился текст о событии в далласском аэропорту. В студии, где заканчивался выпуск рекламы, режиссер начал отсчет:

– Десять секунд.., пять.., четыре.., две…

Вот он махнул рукой, и Слоун начал:

"В начале этой передачи мы уже сообщали, что неподалеку от Далласа в воздухе произошло столкновение между аэробусом компании “Маскигон” и частным самолетом. Частный самолет разбился. В живых не осталось никого. А горящий аэробус совершил аварийную посадку в далласском аэропорту Форт-Уорт несколько минут назад; есть тяжело пострадавшие. На месте события находится наш корреспондент Гарри Партридж, и он только что прислал нам свой горящий репортаж”.

В “Однодюймовке” лихорадочная склейка материала завершилась всего за несколько секунд до эфира. И теперь на мониторах по всему зданию и на миллионах телеэкранов на Востоке и Среднем Западе Соединенных Штатов, а также в Канаде появилась драматическая “картинка” приближающегося горящего аэробуса, и послышался голос Партриджа:

«В давно отгремевшей войне пилоты называли это “посадкой с молитвой на одно крыло”…»

Этот репортаж вместе с “картинками” и составил первый блок “Вечерних новостей на всю страну”.

Сразу за первым блоком пойдет второй. Так всегда бывало, и он передавался на Восточном побережье телестанциями, не успевшими принять первый блок, широко принимался на Среднем Западе и большинством станций Западного побережья, которые запишут второй блок и позже передадут его в эфир.

В начале второго блока пойдет, конечно, репортаж Партриджа из далласского аэропорта, и хотя конкурирующие станции к этому времени, возможно, уже получат постсобытийные “картинки” для своего второго блока, во всем мире только Си-би-эй будет обладать “картинками” в момент события, которые будут не раз передаваться в последующие дни.

Между окончанием первого блока и началом второго было две минуты, и Кроуфорд Слоун воспользовался этим перерывом, чтобы позвонить Чаку Инсену.

– Послушай, – сказал Слоун, – я считаю, надо вернуть на место материал о Саудовской Аравии.

– Я знаю, – не без сарказма ответил Инсен, – кто-кто, а ты нажимать умеешь. Но в таком случае устрой нам пять минут дополнительного времени, хорошо?

– Нечего играть в бирюльки. Это важный материал.

– И такой же тягучий, как нефть. Я говорю “нет”.