Шестеро обреченных - Станислас-Андрэ Стиман

— Нет, нет, ничего... ничего не нужно... Мне... Мне это уже не поможет...

Сантер почувствовал, как к горлу подкатывается ком. Он долго стоял, так и не решаясь пошевелиться. Но затем все же попытался, взяв Жернико за запястья, оторвать руки того от раны.

— Ты остался все таким же глупеньким!.. Ну, пусти же!..

— Нет, Жорж, — заупрямился слабеющий на глазах Жернико. — Я... прошу тебя, не надо!.. Беги лучше скорее в гостиницу... нужно...

— Не беспокойся, дружище! Ты будешь отомщен! Клянусь тебе!.. А все же дай мне...

— Оставьте его! — услышал Сантер за спиной. Обернувшись, он увидел рядом с собой Асунсьон.

— Оставьте, я сама займусь его раной. А вы скорее бегите за врачом.

— Вы правы, — не сомневаясь ни доли секунды, сказал Сантер. — Оставляю его на ваше попечение. Мужайся, друг! Мы поможем тебе выкарабкаться...

В спальне была еще одна дверь, выходившая непосредственно на лестничную клетку, Сантер замешкался на пороге: благоразумно ли оставлять друга в таком состоянии? Однако, увидев, как Асунсьон с озаренным нежностью лицом склоняется над Марселем, он подумал, что более преданную и заинтересованную в скорейшем выздоровлении сиделку ему не найти!

Мигом скатившись по лестнице, Сантер натолкнулся в вестибюле на консьержа. Тот вносил последние чемоданы.

— Что вы здесь делаете? — заорал на него Сантер.

— Однако... — начал было тот.

— Вы что, ничего не видели, ничего не слышали? Консьерж лишь отрицательно покачал головой в ответ.

В нескольких словах сообщив о случившемся, Сантер приказал ему немедленно бежать в расположенный на углу комиссариат.

Сам же он бросился в противоположную сторону, к дому, где жил доктор Тьено. Он решил, что, доверившись быстроте собственных ног, добежит до врача быстрее, нежели станет тратить время на машину — ведь пока поймаешь ее и договоришься с водителем!..

...Несмотря на настойчивые, беспрерывные звонки, Сантеру пришлось ждать долгих, как сама вечность, минут пять, прежде чем ему открыли дверь. Затем он кратко сообщал доктору о разыгравшейся трагедии, помог тому натянуть пиджак и отыскать саквояж.

На улице они сперва побежали, однако доктору, с его круглым брюшком, было не по силам передвигаться столь быстро. И Сантер, совершенно напрасно кипя от негодования, терзаемый переживаниями, то подталкивал толстяка в спину, то тянул его за собой, но быстрей от этого не получалось.

Наконец они достигли цели. Войдя в вестибюль, Сантер открыл дверцу лифта.

— Быстрее входите!

Доктор поспешно вошел, однако, закрыв все двери, молодой человек безрезультатно нажимал кнопку третьего этажа — лифт не двигался с места.

— Черт возьми! — выругался он.

Ему пришлось снова открывать дверцу и возвращаться на лестницу.

Было слышно, как наверху скрипят под чьими-то ногами ступеньки.

— Эй, кто там? — крикнул Сантер.

— Это Перлонжур, — послышался в ответ спокойно-безмятежный голос. — А это ты, Жорж?

Сантер вместе с доктором догнали Перлонжура на лестничной площадке второго этажа. Затем Жорж в нескольких словах ввел Перлонжура в курс дела.

Очутившись на площадке своего этажа, Сантер увидел, что дверь, ведущая в спальню, так и осталась открытой. Толкнув ее, он замер на пороге, словно пораженный громом...

Жернико на кровати не было, а покрывало валялось на полу...

Войдя в комнату, Сантер окликнул, желая выяснить, есть ли кто-нибудь, но, уже вторично, остановился, словно вкопанный.

Возле стеклянной двери, ведущей в гостиную, скрестив руки, лежала Асунсьон, ее голова была укутана в плотное серое полотно, крепко обвязанное вокруг шеи тонким шелковым шнуром.

Глава VII

Эти господа из прокуратуры

Следователь, месье Эрбер Воглер устроился за маленьким столиком у окна. Свой кожаный, набитый бумагами портфель он поставил тут же, на самом видном месте как бы для того, чтобы им воспользоваться. За этим же столиком расположился и секретарь. Что же касается заместителя генерального королевского прокурора, месье Даниеля Вусюра, то он стоял в глубине комнаты, прислонившись к камину и заложив руки в карманы.

Месье Воглер считался человеком с неограниченными умственными возможностями. Собственно говоря, не было такой области, в которой он не был бы компетентен и активно бы ею не занимался. Одно время он заинтересовался проблемой наводнений и написал большой научный труд, вызвавший широкие дискуссии, относительно того, какие превентивные меры следует предпринимать во избежание подобных катаклизмов. Спустя некоторое время он опубликовал серию статей, написанных с завидной компетентностью, выступая в них против вырубки лесов...

Евгеника, хиромантия и даже оккультные науки нашли в его лице усердного распространителя их идей. Изыскания месье Воглера публиковались в различных научно-популярных журналах. Однако основную славу ему принесли два труда — «Популярная грамматика» и «Трактат по современной истории», использующиеся в настоящее время в школах. Он всегда был в курсе всех последних событий, горячо обсуждал их и всего спустя каких-нибудь пять лет о нем заговорили, как о страстном полемисте. Лишь одна область знаний оставляла.его индеферентным: расследование преступлений. Однако, это нисколько не — отразилось на его великолепной карьере, поскольку он умел окружить себя толковыми сотрудниками, и в конечном итоге, именно его, Воглера, имя произносилось с почтением. Когда же дело доходило до наград, то получал их, естественно, он. И никому и в голову не пришло обратить внимание на то, что этот человек с почти легендарной активностью расследовал больше уголовных дел, нежели все его шесть предшественников вместе взятых.

— Согласитесь, что это была довольно странная мысль, — сказал месье Воглер. — Мысль, которая могла зародиться лишь в... как бы это сказать… — лишь в воспаленном мозгу. Богатство само плывет в руки, — тут наши предки были правы. Ну, да ладно! Полагаю, что теперь пришел черед выслушать эту девицу Асунсьон. Предупреждаю вас, что я намерен произносить ее имя на французский манер: Асансьон. А вы, месье Сантер, можете быть свободны. Только никуда не отлучайтесь, вы еще можете нам понадобиться.

— Хорошо, — сказал Сантер и без лишних слов покинул помещение.

Он был страшно раздосадован. Еще бы! Ведь первый день расследования не принес никаких результатов. Ни консьерж, ни шофер такси, доставивший сюда Жернико, ничего нового следователю так и не сообщили. Следы крови, которые тянулись от спальни, согласно результатам анализов, принадлежали к группе 0 — это означало лишь то, что человек был здоров; они вели к лифту и там бесследно обрывались. Кроме того, следователь дал понять, что просмотр материалов следствия, проведенного на борту «Аквитании» после гибели Намотта, оказался безрезультатным. Ну и, наконец, инспектор, проводивший расследование в гостинице «Дез Еглиз», вернулся оттуда практически ни с чем, если не считать сведений о том, что гостиница была третьего разряда, а имена постояльцев — в ней записывались в реестр лишь на второй или третий день их пребывания. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку незнакомец, если бы это потребовалось, мог спокойно вписать и вымышленное имя. Хотя одна деталь все же заслуживала внимания: ни управляющий, ни портье, и вообще никто из гостиничного персонала не видел мужчину с рыжей бородой и в дымчатых очках. Ну, а номер, расположенный напротив квартиры Сантера, занимал широкоплечий, высокого роста мужчина с бронзовым загаром. Он сказал, что намерен пробыть в гостинице около двух недель. В гостиницу прибыл он без вещей, поскольку якобы оставил их на вокзале. Он даже дал портье багажную квитанцию с тем, — чтобы доставил их из камеры хранения. Вот этот постоялец неожиданно и незаметно исчез, не оставив о себе никаких следов. Инспектор «просмотрел багажную квитанцию, срок действия которой давно истек, и тщательно, однако безрезультатно, осмотрел сам номер.

Выходя из гостиной, Сантер наткнулся на Асунсьон, лицо которой, несмотря на макияж, выглядело бледным и вытянувшимся.

— Итак, мадемуазель, — начал месье Воглер... — отправившись за врачом, месье Сантер, выходит, оста вил вас наедине с потерпевшим?

В ответ Асунсьон утвердительно кивает головой,

— Вы можете нам рассказать, что произошло за время отсутствия месье Сантера? Он нам уже об этом рассказал, но нам бы хотелось услышать этот рассказ именно из ваших уст... А вы, Крупле, тщательно записывайте все.

Асунсьон села на стул, галантно предложенный ей заместителем генерального прокурора.

— Боюсь, что не смогу сообщить вам ничего нового... Месье Жернико умолял своего друга бросить все и скорее бежать в гостиницу, из которой стреляли...

— А вам удалось рассмотреть стрелявшего?

— Нет. Так вот, я попросила месье Сантера уступить настояниям своего друга и как можно скорее бежать за врачом. Затем я села у изголовья раненого. Он с трудом дышал, глаза его были закрыты, а руки судорожно сжаты на груди... Когда я склонилась над ним, он еле слышным голосом спросил, ушел ли месье Сантер. Я утвердительно кивнула головой и принялась убеждать его позволить мне промыть его рану и сделать первичную перевязку, пока не прибыл врач. Он наотрез отказался и вдруг быстро и тихо заговорил. Я не могла разобрать слов и даже подумала сперва, что он бредит. Попыталась заставить выпить немного воды, но не сумела разжать его зубы...