Жажда мести - Владимир Никонорович Мирнев

выводить слова дальше. Когда расписание было закончено, а он все еще не уходил, она вздохнула и осторожно отложила ручку.

— Что тебе надо? Теперь слушай, я на твоего приятеля не обижаюсь, не думай, — сказала она, растягивая слова.

— Какого приятеля?

— Борис который. Не обижаюсь, пусть не мнит о себе.

— Я в колхозе был.

— Ах, я забыла, — заулыбалась Козобкина. — Ну и как?

— Нормально.

— Влюбился кто в тебя? А то наши девочки влюбчивые бывают, смотри. Что пришел?

— Вы не встречались больше? — спросил он, виновато моргая своими широко распахнутыми глазами.

— Нет, он наверняка искал встречи со мной, но, представь себе, что мне просто некогда заниматься всякой, не относящейся к учебе чепухой, — с напускным цинизмом проговорила она. — Знаешь, ты лучше отстань от меня со своими дурацкими вопросами. Не каждая дама любит это. Девушка честная тем более.

— Я хотел просто, чтобы поговорить…

— Все обманывают друг друга, получается, кто лучше, вернее обманет, тот и победитель. Ох, жестокое время всеобщего обмана! — вздохнула добродушно Татьяна.

Волгин так и не увидел в этот день Самсонову.

* * *

На следующий день в восемь тридцать утра Волгин уже был в университете и встретил Самсонову. Она внимательно посмотрела ему в глаза, кивнула и подозвала к себе. От нее струился запах французских духов.

— Я хотела тебе сказать, запиши мой телефон, и говори только когда трубку возьму я. Ничего не говори, я буду ждать сегодня твоего звонка в восемь вечера. Согласен? А в университете у нас чисто деловые отношения. — Позвоните, — бросила она на прощанье, обращаясь к нему на «вы», и стала подниматься по ступенькам лестницы на второй этаж.

Вечером он не позвонил. Он убеждал себя, что разозлился на нее за тот любезный, но холодный разговор, но на самом деле просто оробел Как сладостно жить, когда знаешь, что тебя ждут и непременно ждут, а ты можешь звонить, а можешь и не звонить.

Они жили в комнате вдвоем. Студент по фамилии Костров с филологического факультета, маленький, тщедушный, забитый, с первых же дней засел за учебники, не пропускал ни одной лекции и старался изо всех сил. Он приехал из Воронежа, с седьмого класса готовился в университет и выше всего ставил свои успехи в учебе. Тайно Костров писал стишки, но готовил себя к научной карьере. Когда Волгин что-нибудь ему пытался объяснить, он многозначительно отвечал:

— Я понимаю, что дважды два будет пять.

— Не всегда так получается, — говорил Волгин. — Плюс запах, плюс еще кое-что.

— Я понимаю и знаю, что дважды два будет четыре, — отвечал многозначительно тот. — Но если надо, то пять.

* * *

Волгин избегал встреч с Самсоновой, не звонил, после лекции мчался в общежитие и, забравшись в одежде на кровать, принимался читать. Так продолжалось недели две. Однажды он встретил ее случайно в подъезде университета. Она явно ждала его. Никого вокруг не было.

— Володя, что случилось? Я вас искала. Почему не звоните? — она говорила мягким голосом с долей обиды. — Ты сегодня свободен? — спросила она, волнуясь. — Я тебя всюду искала. Давай встретимся возле памятника Пушкину. В восемь.

— Хорошо, — отвечал он, не поднимая глаз.

VII

На Пушкинской площади он некоторое время посидел на скамейке в сквере, затем хотел купить цветов в киоске, но денег не хватило. Часы на столбе показывали восемь. Редкие прохожие на площади торопились по своим делам, дежурный милиционер подозрительно поглядывал на одиноко стоящего под моросящим дождем молодого человека. Волгин не заметил, как появилась Самсонова.

— Иди сюда, — подозвала она тихим голосом, как будто их кто-то мог услышать. — Вот сюда, под зонт. — Она подняла зонт повыше. — Давай сядем в машину, — она подвела его к зеленой «Волге». Он покорно залез в автомобиль, и она, обойдя машину сзади, отворила дверцу с противоположной стороны, села за руль. — Не удивляйся, Володя, это с помощью своего папы я купила автомобиль.

— Да, — только и сказал он.

— Что делать? — Она завела мотор, и «Волга» тронулась. — Видишь, у тебя фамилия Волгин, а у меня автомобиль «Волга». Смешно все на нашем свете, Володя. Давай мы сейчас поедем ко мне, я тебе все расскажу, а потом придумаем что-нибудь.

Он кивнул и подумал, что ему теперь все равно, куда ехать, в каком направлении и на какое время.

— Ты долго меня ждал? Извини, если опоздала, я еще не научилась лихачить, пока развернусь, пока припаркуюсь — Она пристально посмотрела на него и подумала, что он еще ребенок и многого не понимает. — Я сейчас тебя покатаю по кольцу. Ездил по кольцу? Вот сейчас ты и увидишь фактически всю Москву. Кольцо соединяет все главные площади, по ним мы проедем. — Волгин глядел, как дворники ритмично очищали лобовое стекло машины от дождевых капель, и думал: «Что они так громко стучат?» — Ты увидишь, что и в дождь Москва красивая. Я люблю Москву. Кажется, никогда не уеду отсюда. Просто Москва — большой дом, и дом этот мой.

Через час, когда уже совсем стемнело, автомобиль выскочил на площадь Маяковского, свернул в переулок, въехал в арку и притормозил перед домом.

— Вот теперь мы приехали, — ее голос звучал таинственно.

Пока они поднимались на лифте на пятый этаж, она молчала.

— Вот мы и пришли, — она свободно вздохнула, радуясь, что они никого не встретили. — Раздевайся. Снимай, как говорят, солдат, свои сапоги.

Волгин огляделся: множество комнат, обставленных хорошей мебелью, столами, буфетами, шкафами, диванами и кроватями, блестевший чистый, покрытый ковриками пол и высоченные потолки.

— Пройдем на кухню, вот сюда проходи, Володя, не обращай внимание на творческий беспорядок, на все рук не хватает, так загружена работой, столько дел, передохнуть некогда. Садись за стол, сейчас я тебя угощу. Кстати, ты вино-то пьешь?

Он кивнул, зачарованно оглядывая квартиру.

— Ты обедал?

— Да, — соврал он.

Она вынула из холодильника ветчину и сыр, принялась резать на тоненькие ломтики, затем приготовила салат из помидоров и огурцов, застелила стол хрустящей накрахмаленной скатертью и поставила на середину из холодильника белую бутылку водки и красную бутылку вина.

Он только теперь заметил, что она уже, оказывается, была в халате, успела снять платье, заголенные и холеные ее белые руки как-то особенно соблазнительно мелькали перед глазами и что-то было в них завораживающее.

— Говори мне «ты».

— Не привык. Доцент, кандидат, строгая преподавательница, и на «ты»?

— Говори мне «ты», — повторила.

— Хорошо. Я тебя сразу полюбил.

Она опустила вилку и внимательно на него посмотрела. Помедлив, положила ладонь на его лежащую на столе руку. Он почувствовал, как огонь прошел