Под несчастливой звездой - Анастасия Анфимова

— Эй! Хватит бока пролеживать! — крикнул он растянувшимся на палубе матросам.

— Чего, хозяин? А что делать? — откликнулись недовольные голоса.

— Дерьмо убрать у гребцов! — резко командовал капитан. — Воняет как невольничий рынок в жару.

— Вот еще, — тихо проворчал кто-то из матросов.

— А ну заткнись, Давл! Не то я тебе язык в задницу засуну! — рявкнул Нарон. — Длин, дай ему скребок и корзинку, и пусть потом окатит палубу водой.

Надсмотрщик, подремывавший в тенечке, недовольно заворчал, поднимаясь с тощего матраса.

Ворча и ругаясь, нескладный рыжеволосый матросик стал сгребать с почерневших досок отходы жизнедеятельности рабов, стараясь, как бы ненароком, ударить их по ногам. Заметивший это надсмотрщик треснул его по спине рукояткой плети. Измученные гребцы наблюдали за этим с полным равнодушием.

Вода быстро испарялась с нагретой палубы, принеся рабам минутное облегчение. Солнце стало клониться к западу, и весла вновь ударили о воду, толкая вперед «Бороздящего стихию». Гребцы скрипели зубами, умоляя всех богов послать ветер.

Высшие силы услышали искренние молитвы. Утром подул устойчивый северо-западный ветер, на корабле подняли парус, и рабы, наконец, смогли отдохнуть. Их больному товарищу стало совсем плохо. Он не смог даже удержать чашку с водой и пролил утреннюю порцию. Длин лениво съездил ему по зубам за столь небрежное отношение к ценному продукту. И ударил то чуть-чуть. А гребец вдруг закатил глаза и рухнул на палубу, приложившись головой об угол скамьи.

Не на шутку встревоженный надсмотрщик попытался привести раба в чувство ударами по щекам. Но заросшая грязной шевелюрой голова только равнодушно болталась из стороны в сторону.

Длин скрипнул зубами и решился оповестить капитана. «До Милеты еще четыре дня, — с тревогой думал надсмотрщик. — Придет штиль, хозяин, чего доброго, посадит за весло. Вот, сукин сын, не мог сдохнуть хотя бы послезавтра!»

Нарон завтракал в компании жреца. Расположившись на расстеленном коврике, они ели изюм с лепешками и разговаривали о мореплавании. Тусет, человек абсолютно сухопутный, удивил даросца своими познаниями. Он со знанием дела рассуждал о течениях, ветрах и небесных созвездиях, помогавших мореплавателям определять направления движения.

Увидев озабоченную рожу надсмотрщика, капитан нахмурился.

— Хозяин… — нерешительно пробормотал Длин. — Тот гребец… Он это… Кажется того… Умер.

Нарон пружинисто встал и, подойдя к надсмотрщику, так глянул в бледно — голубые глазки, что тот, вздрогнув, отступил назад, едва не свалившись с кормы.

— Баран безмозглый! — выплюнул капитан, спускаясь с кормовой палубы. Гребцы повставали с лавок. Дальние вытягивали шеи, стараясь рассмотреть происходящее.

Нарон, подобрав полы туники, присел перед распростертым телом.

— Кажется, еще жив, — раздался над ухом голос жреца. — Если ты позволишь, я могу его осмотреть.

Капитан с надеждой посмотрел на келлуанина.

Тусет прижал пальцы к шее раба и озабоченно кивнул.

— Пульс слабый. Болезнь зашла очень далеко.

Он постукал пальцами по груди, прислушался. Посмотрел в закатанные глаза раба.

— Его смерть близко. Но если начать лечение немедленно, она еще может отступить.

— Когда ты поставишь его на ноги? — спросил купец.

— Если боги позволят, то через десять дней он сможет грести, — спокойно ответил жрец.

— Лучше купить в Милете нового раба, чем возиться с этой дохлятиной, — тихо пробурчал Длин.

— Ты что думаешь, я сру деньгами! — взвился Нарон. — Или, может, мне вычесть стоимость нового раба из твоего жалованья?

— Хозяин, я не… — испуганно пробормотал надсмотрщик.

— Я знаю, что ты дурак! — оборвал его капитан. — Раскуй его немедленно.

— Его лучше отнести в трюм, — негромко сказал жрец. — Подальше от солнца.

— Сколько будет стоить твое лечение, мудрый Тусет? — со вздохом спросил купец.

— Я не возьму с тебя ничего, — улыбнулся сухими губами келл. — Пусть это будет знаком моего доброго расположения к тебе, господин Нарон.

— Спасибо, маг, — поблагодарил слегка удивленный капитан. — Я не забуду об этой услуге.

— Но мне нужен помощник, — сказал жрец. — Так, что тебе придется освободить мою служанку от корабельных работ.

— Согласен, — проворчал сразу поскучневший Нарон.

— Я пойду за лекарством — поднялся Тусет.

Перед тем, как отнести больного в трюм, где было приготовлено ложе из старого паруса, Айри его хорошенько вымыла забортной водой, а жрец срезал отросшие волосы острым ножом.

Уложив раба, матросы поспешно покинули трюм. Маг, того и гляди, начнет колдовать, а присутствовать при этом посторонним людям не полагается.

Не обращая на них никакого внимания, Тусет вытащил из сумки бронзовый цилиндр толщиной в руку, раскрыл его и, достав кожаный сверток, развернул тот на полу. Зловеще блеснули какие-то необычные металлические инструменты. Следом за ними жрец извлек из сумки деревянную коробочку величиной с две ладони. Внутри в специальных гнездах лежали стеклянные флаконы с плотными крышками. Положив коробку рядом с инструментами, Тусет закрыл глаза и начал что-то бормотать нараспев, раскачиваясь из стороны в сторону. При этом его руки совершали вращательные движения над грудью больного.

Раб закашлялся и открыл глаза. Увидев над собой колдующего жреца, он сделал попытку встать. Но келлуанин положил на него ладонь и с силой придавил к палубе, не переставая читать заклинание.

Закончив, Тусет вновь полез в сумку и вытащил каменную капельку на кожаном шнурке.

— Надень ему на шею, — приказал он Айри.

Девочка с опаской взяла из рук жреца амулет. Размером с абрикос, он был выточен из кроваво-красного гранита и покрыт сложной резьбой.

— Что ты хочешь со мной делать, маг? — хрипло спросил раб, когда Айри приподняла его голову.

— Пытаюсь вылечить, — ответил келлуанин, взяв маленький кусок льняной ткани и нанеся на нее мазь из пузырька.

— Зачем? — в перерыве между приступами кашля спросил гребец. — Чтобы еще год ворочать проклятое весло? Уж лучше сдохнуть сейчас…

— Не торопись умереть, — проговорил жрец, протирая ладони тряпочкой. В воздухе запахло смолой. — Пока человек жив, его судьба еще может измениться…

— Ты смеешься надо мной, старик, — возразил раб. — Вонючая скамья, весло и плеть Длина. Вот и вся моя судьба.

— Даже боги не всегда знают свое будущее, а ты всего лишь простой смертный, — проворчал Тусет, беря в руку нож с коротким острым лезвием. — Сейчас будет немного больно.