Девочка (не) Джеймса Бонда - Евгения Халь

вороватые прикосновения. Цапнул, хапнул, извинился и бежать. И они у него дрожали то ли от волнения, то ли от возбуждения. Это даже не руки были, а лапки. Как у енота. А у его дяди руки были уверенные, спокойные, сильные, но очень ласковые. Такие могут наказать. И очень больно наказать. Но он изо всех сил старался прикасаться нежно, несмотря на то, что явно злился на меня. И от этого контраста злости и нежных прикосновений у меня внизу живота сладко заныло. Так захотелось поймать эту руку, прижаться к ней щекой. Поцеловать в ладонь и вдохнуть запах сильного мужчины. Я вдруг поймала себя на том, что мои губы сами раскрылись, а ноздри затрепетали. Наверное, он тоже что-то почувствовал. Потому что кашлянул, нарушая вязкое, пахнущее взбесившимися гормонами молчание, и шагнул ко мне.

Стальной

Молчание затянулось. Стальной мысленно дал себе по морде и шагнул к ней. Поднял на руки и посадил на мраморную стойку, обрамлявшую рукомойник. Взял из ванны одежду девушки и бросил в сушильную машину.

Аня спокойно сидела на мраморной стойке. Стальной вдруг представил себе, как ее колени раздвигаются, а ноги обхватывают его поясницу. Вот же черт! Нужно было Рухаму не отсылать. Что-то его несёт не туда. Жидкостный токсикоз, что ли? Нет, это просто память. Сегодня день рождения Янки. Поэтому Стальной с утра чувствовал себя препогано. Десять лет, как ему некого было поздравлять. Десять! Но памяти этого было недостаточно. Стальной хотел забыть, а память не давала. Каждый год в этот день он просыпался от того, что во сне занимался с Янкой любовью. Как пацан, который мечется по мокрым от гормонального пота простыням, Стальной вскакивал и несся в душ. Ему приходилось по полчаса стоять под ледяной водой, чтобы успокоить тело, которое не хотело забывать. И именно сегодня эта девчонка свалилась ему на голову. И даже имя ее было намеком и весточкой. Если перевернуть имя Аня, то получился Яна. Не трави душу, Стальной! Это просто совпадение. Он бережно поднял девушку на руки и понес на кухню. Усадил на диван в форме полумесяца возле круглого стола. Открыл холодильник и вдумчиво изучил его содержимое. Вернее, пустые полки, на которых сиротливо жались друг к другу небольшие, случайно оказавшиеся здесь, свертки. Стальной просто не помнил, когда последний раз ел дома.

— Я не голодна, — подала голос она.

— Я не спрашивал, — сухо ответил он. — Мокрым девушкам слово не давали.

— Я сама себе разрешила, — вдруг заявила она и уселась по-турецки, облокотившись локтями о стол.

— Слушай, а ты нахальная! — Стальной достал с полки сыр, шампиньоны, сливочное масло и хлеб. — Сидишь у меня в доме, и ещё и споришь.

— Это не нахальство, — парировала она. — Это решительность. Просто настаиваю на своем. Тем более, что вы меня сами пригласили.

— Решительная, — он улыбнулся и достал из шкафчика сковородку. — Прямо Анка-пулемётчица, а?

Анка не ответила и посмотрела на него долгим взглядом. Стальной поставил сковородку на огонь. Лицо у девочки необычное, конечно. За такие лица взгляд всегда цепляется. Вроде славянское, но при этом есть в нем какой-то средиземноморский намек. Что в сочетании с натуральными блондинистыми волосами выглядит очень эффектно.

Горячее масло зашипело на сковороде. Стальной бросил туда шампиньоны, подержал немного и добавил крупные кубики сыра. Включил чайник, бросил в чашку пакетик чая с бергамотом, налил кипящей воды и положил пять полных ложек сахара.

— Пей, пулемётчица, — он поставил чашку перед Аней. — Фронтовые сто грамм.

Она отхлебнула и поморщилась:

— Невозможно пить такое сладкое. Зачем столько сахара положили? Это такая мстя? Вызвать у меня диабет, да?

— Затем, умная ты наша, что сахар впитывает токсины. Если хочешь вывести из организма яд, ешь сладкое. Липа не спопнется. А если спопнется, то я помогу разлепить обратно.

Анка расхохоталась, едва не поперхнувшись чаем.

— Но-но! Ты мне здесь только не помри, а то мне и так некогда, — Стальной пару раз от души хлопнул ее по спине.

— Не знала, — выдохнула она, отсмеявшись, — что сахар — такое мощное противоядие. Но липа не споплась, нет, — она снова прыснула от смеха.

— Кто бы сомневался, — пробурчал Стальной. — У вас у всех сейчас по пять классов "Инстаграма" вместо нормального образования. — А теперь ешь, — он снял сковородку с огня и поставил перед ней.

Себе налил кофе и сел напротив.

— Я тоже хочу кофе, вообще чай не люблю, — капризно протянула Анка.

— Не дам, — отрезал Стальной. — Развезет тебя от кофе. Апельсиновый сок пей, — он поставил перед ней пакет.

Аня искоса взглянула на него, недовольно оттопырила нижнюю губу, подцепила на вилку гриб, политый тягучим сыром, откусила и промычала:

— Прикольно!

Стальной изменился в лице, поперхнулся кофе, схватил салфетку, вытер рот, смерил ее презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:

— В русском языке так много прекрасных слов! Емких, красивых! Почему нужно употреблять этот кошмар? Прикольно! Откуда оно взялось вообще? Что ты прикалывать собралась? Ты ведь будущий дипломат! Учишься на факультете международных отношений. Ну расширяй как-то словарный запас!

— Вы прямо как мой отчим. Он это слово тоже ненавидит! Ну, простите, сударь, — насмешливо протянула она. — Вашему поколению нас не понять.

Стальной медленно поставил чашку на стол.

— Это ты меня сейчас так элегантно назвала старым пер… идиотом?

Анка, сообразив, что допустила серьезную тактическую ошибку, уткнулась в тарелку и принялась есть, опустив глаза. Стальной поднес чашку к губам, но пить кофе расхотелось. Одно дело, когда ты сам себя называешь ветхим царем Гвидоном, причем мысленно, и совсем другое, когда маленькая заноза с торчащими под подбородок " ни чихуахуа себе", ставит тебя на место. И это после того, как ты полночи играл с этим зайчиком в деда Мазая, и даже поспать не успел перед таким тяжелым и важным днем. Кажется, Рухама была права: пора завязывать с этой ползунковой группой детского сада. Стальной резко встал, поставил чашку в раковину, взял телефон и вызвал такси.

Аня

Он меня даже не спросил: а хочу ли я уехать на такси? Я же не чемодан, чтобы меня в тачку бросить. В конце концов, сама могу решить, как мне до дома добираться. Раскомандовался он сильно! Ешь, пей, прыгай в такси и молчи. Нужно его осадить. Я отхлебнула апельсиновый сок и выпалила:

— Я на метро доеду!

— Завтра, — спокойно ответил он, даже не поворачиваясь в мою сторону.

— Что завтра?

— Завтра будешь решать, как доехать. А сегодня решаю я. Давай, одевайся живее.

Он сходил в ванную, достал из сушилки мои вещи, принёс