Капитан Багровой Тьмы - Константин Мзареулов

Истошный вопль дозорного прервал их разговор:

— Воздух! Вижу двух драконов!

— Вот и началось, — проговорил начштаба. — По настоящим драконам не бей, а то рассвирепеют — пепла не соберешь. Твоя мишень — воздушные змеи. Постарайся зацепить хоть парочку.

Драконы покружили в стороне и улетели. Почти тотчас же вдали показался летучий корабль, тащивший на буксире гирлянду ярко раскрашенных хвостатых тряпок квадратной и треугольной формы. В двух верстах от полковых редутов змеи были отцеплены, и ветер понес их прямо на лагерь вергатильцев.

— Поджигай наконечники, — приказал Тарх, уточнил углы наведения и выдохнул: — Залп!

Горящие стрелы умчались в небо, и расчеты бросились перезаряжать установки. Прижав к глазницам окуляры подзорных труб, офицеры напряженно следили за движением снарядов.

— Хорошо идут болты, — удивленно заметил ротмистр Ягор.

— По-нашему они называются стрелами, — буркнул оборотень. — Болт — слово заморское, нам его использовать незачем.

После четвертого залпа в небе остались всего два змея, пролетевшие далеко в стороне, за пределами арбалетного выстрела.

— Вот повезло, так повезло. — Сняв кивер, секунд-майор отер пот с раскрасневшегося лица. — Ведь ты, поручик, подлец этакий, даже в таблицы стрельбы не смотрел.

— Я, между прочим, магистр точных наук, — сообщил Тарх. — В уме считаю быстрее, чем большой арифмометр.

— Так это были не случайные попадания? — поразился Ягор.

Тут началась вторая атака — новый летучий бриг выпустил на них еще дюжину мишеней. Тарх совсем запыхался, перебегая от арбалета к арбалету и выкрикивая команды осипшим голосом. Из этих змеев удалось подстрелить немного больше половины, и посредник, выпучив глаза, объявил действия батареи блестящими.

— Никогда не видел, чтобы больше четверти мишеней сбивали, — удивлялся он. — Даже с заколдованными наконечниками в цель попадает от силы каждый второй болт… то есть стрела.

Ротмистр добавил, что пока Южные заработали три балла — за воздушный десант, магическую атаку и условных драконов. Однако главная оценка — четыре балла — будет выставлена за наземное сражение.

Атака гвардейцев казалась неудержимой. Безукоризненная линия подразделений двигалась на редуты Южных, охватывая правый фланг. Со стороны моря появилась вторая колонна — это надвигались Черные Бушлаты.

Арбалетчики на своем холме уныло гадали, какие неприятности их ждут. Вдруг пехота Южных хлестнула градом стрел. Лучники волна за волной выпускали учебные — с закругленными наконечниками оперенные палочки, неплохо накрыв левое, ударное крыло наступающих.

В боевых порядках гвардейцев заметались верховые посредники, послышались вопли горнов. Часть подразделений почему-то потянулась в обратном направлении.

— Что они замышляют? — забеспокоился Тарх. — В обход пошли?

— Радоваться надо, — просветил его Маркар Ягор. — Посредники засчитали Северным частичную неудачу. Три роты условно перебиты и выводятся в тыл.

Командир Лиловых Плащей на ходу перестраивал свои колонны, и вдруг оборотень понял, что условный противник ослабил обращенное к роще крыло, чтобы нарастить ударную группировку. Такого шанса упускать было нельзя.

Сбежав с холма, он протолкался к полковнику. Поначалу тот лишь отмахивался от советов поручика-резервиста, но потом сам увидел неожиданные выгоды сложившейся на поле обстановки. Когда Тарх вернулся на высоту, две пехотные роты двинулись в предусмотренную сценарием контратаку, а кавалерия метнулась в скрытый марш-маневр.

— Чего ты там намутил? — осведомился Тибрел. Тарх объяснил замысел, и Темный семерочник скептически заметил, что если бы маневр имел смысл, то догадались бы об этом кадровые вояки, а не штатский натурфилософ.

— Не вибрируй. У меня по тактике все пятерки были. И к тому же мне сверху лучше видно, куда бить следует, — сухо посоветовал оборотень обидевшись.

— Это верно, — признал Тибрел. — Полковник ваш не сообразил, дубина, что штаб надо повыше размещать.

Пока они трепались, оба эскадрона Южных, прячась в складках местности, обогнули строй условного противника и, внезапно появившись из леса, ринулись на Северных с тыла. Наступление Лиловых Плащей немедленно притормозилось, гвардейцы невпопад перемещали подразделения, пытаясь отразить одновременную контратаку пехоты и конницы. Снова появились посредники, и вскоре пришло сообщение: командующий присудил победу Южным.

— Теперь Лиловые смогут повторить атаку только через час и то лишь половиной сил, — пояснил ротмистр Ягор. — Но вам от этого не легче, потому что приближается морская инфантерия.

— С ними разберемся по-простому, — мрачно и угрожающе процедил Тарх. — Батарея, готовьсь к стрельбе по наземной цели.

Развернув станковый арбалет, оборотень собственноручно прицелился и пустил горящую стрелу, которая воткнулась в десятке шагов перед авангардом. Вторая легла рядом. Черные Бушлаты шарахнулись назад, разразившись отчаянными матюками.

— Стрельнуть, что ли, залпом? — задумчиво произнес Тарх, вопросительно поглядев на ротмистра.

Ягор, побледнев, отрицательно замотал головой и принялся шептать что-то в магический кристалл.

С криками «Отбой! Прекратить стрельбу!» — к позициям батареи скакала добрая дюжина посредников. Не прошло и четверти часа, как на высоте собралось все руководство, включая генерала Бурю. Южным была засчитана чистая победа, причем поручика Худана Шамраха за умелые действия представили к штабс-капитанскому званию.

— Поздравляю, — шепнул ему Тибрел. — Я, пожалуй, прямо сейчас побегу в нашу крепость. Ты со мной?

— Нет, мне тут надо формальности уладить, — сказал оборотень. — Завтра к полудню появлюсь. Или чуток попозже.

Главное в армейской жизни — уклониться от исполнения требований устава, не нарушая оного. Офицеры, призванные из запаса на короткие сборы, ничем не лучше легкомысленных новобранцев.

Вполне можно было договориться, чтобы их отпустили по домам тем же вечером. Только душа требовала загула, и полсотни запасников остались в гарнизоне. Крепость, несмотря на все старания, по камушкам не разнесли, но упились до полусмерти.

Этой ночью в казарме было шумно. Уже под утро напугали маской со свечкой смирного пехотного подпоручика из горного села, потом намазали его простыню горчицей— вроде бы бедняга обделался со страху.

— Ты бы лучше томатным соком туда брызнул, — укорял Акселя буйный во хмелю Валихан. — Словно у него брачная ночь удачно сложилась.

Спозаранок пьяных офицеров растолкал фельдфебель, объявивший, что резервистам пора по домам, нечего штатским в части ошиваться. Вставали с тяжелыми головами, языки горели от выпитого накануне. Кое-как позавтракав остатками вчерашней закуси, погрузились в шарабан, отвезший их в город.

Друзей тянуло на подвиги, и Валихан строил грандиозные планы:

— Сегодня мы законно числимся на военной службе, завтра можно прогулять, потом — праздник, затем — выходной. Считай, удастся запросто четыре дня подряд гудеть.

— Не смогу, — вздохнул Тарх. — Завтра мне на работу выйти придется. Если не распишусь за приход и уход — засчитают прогул и вычтут из жалованья.

— Гиблое дело на государство работать, — пожалел приятеля Валихан. — Но сегодня-то можно в картишки перекинуться?

— Не смогу. — Тарх прикрыл глаза и надвинул на лицо шапку. — Надо за город съездить, родню проведать.

Если задуматься, он сказал чистую правду. Существа, собиравшиеся в Старой Крепости, и были его настоящей родней.

Глава 3

СВОЙ СРЕДИ СВОИХ

Верблюдам в горах и лесах не место, двугорбые предпочитают степь и пустыню. Однако никто не спросил бедную животину, чего она желает. Просто прыгнул на спину дикий зверь и погнал — прочь от пастбища в гиблые места, где рельеф потихоньку ползет вверх и вдобавок растут деревья с разлапистой хвойной зеленью. Уши верблюда мелко дрожали, мозоли быстро-быстро шлепали по камням, унося обоих сквозь заросли.

По причине бедности Тарх лошадей не держал, да и не слишком умел ездить верхом. Поэтому сразу после полудня, покончив с бумажными делами в Вергатиле, обернулся кошкогиеной, закинул за спину куль с одеждой и резво побежал на своих четырех, держа курс на плоскогорье. В этих краях никто не жил, лишь изредка забредали чабаны с отарами.

Ему повезло — в двух верстах от города попался дикий верблюд, лениво щипавший высушенные летней жарой колючки. Дальнейшее было делом техники. Правда, сперва окосевший от страха двугорбый припустил не в ту сторону, так что Тарху пришлось потрудиться, дергая тупую скотину за шерсть и покусывая за грязные уши. В конце концов был взят верный курс, и оборотень позволил себе немного расслабиться.

Путешествовать таким образом оказалось не быстрее, чем бежать собственными лапами, но зато сам он почти не устал, а это уже неплохо. Лишь на третий час пути, почувствовав, что верблюд выдыхается, Тарх сжалился, отпустил животину и дальше добирался своим ходом.