Министр невероятной промышленности - Александр Шокин

Шура стал ездить на новую работу, вися на подножке переполненного трамвайного вагона по недавно проложенной трамвайной линии. Даже сегодня на метро дорога от станции "Серпуховской" до "Авиамоторной" с двумя пересадками занимает немало времени. Но в слободке уже велось одно из первых в Москве массовых строительств жилья для рабочих, в честь чего близлежащая станция Казанской железной дороги стала называться "Новые дома". Сюда, на Центральный проезд в дом 1а, впоследствии переехали в новую квартиру родители А.И. Жил там и брат Виктор с женой и дочкой. Старая квартира в 3-м Павловском осталась за родственниками.

Первая инженерная должность А.И. на заводе в конструкторском бюро по проектированию инструмента вполне соответствовала той специальности, которой он учился в институте. Поначалу дела у молодого конструктора пошли не очень гладко, тем более что званием дипломированного инженера он еще не обладал. Как вспоминал А.И., первым ему заданием было проектирование ручных тисков. Всякий, кому приходилось заниматься конструированием, знает, что на бумаге размеры деталей сильно скрадываются, поэтому неудивительно, что, увидев в руках у рабочего огромное изделие, сотворенное по его чертежам, А.И. был повергнут в ужас и стыд. Рабочий, — классный механик довоенной поры, много повидавший в своей жизни, — утешил словами: "Ты это выброси, а вот, если хочешь, я тебе сделаю без твоих бумажек чего нужно", — и сделал (наверное небескорыстно) изящные тисочки, на которые можно было заглядеться.

Поскольку специалистов было на заводе мало, а опыт и умение А.И. набирал в работе быстро, то на первой своей конструкторской должности он продержался недолго, и его перевели на производство мастером, а через некоторое время и начальником цеха — сначала монтажного, затем ремонтного.

В июне 1934 года А.И. окончил курс обучения в МВТУ по специальности "обработка металлов резанием" и защитил с оценкой "хорошо" в Государственной квалификационной комиссии дипломный проект на тему: "Проект пролета механического цеха для обработки частей специального прибора А-1" (проект реальный). Ему была присвоена квалификация инженера механика-технолога по обработке металлов резанием, но собственно диплом инженера А.И. получил только в 1936 году — некоторое время их выдача была отменена.

Возможности нашей страны для выпуска столь сложных, наукоемких комплексов, какими были системы ПУС и ПУАЗО, были невелики. Для создания собственной научной и производственной базы было необходимо изучать и осваивать опыт зарубежных фирм, ушедших далеко вперед.

Одной из ведущих фирм в области ПУС и ПУАЗО, гироскопии, телемеханики и другого военного приборостроения была американская "Сперри джироскоп"(Sperry Gyroscope). Взаимоотношения нашего флота с этой фирмой начались еще в 1910 году с установки гирокомпаса на крейсере "Рюрик", а при возрождении флота после гражданской войны связи возобновились и расширились. В 1928 году у "Сперри" была закуплена скоростная синхронная передача для ПУС, которая за два года была воспроизведена на заводе "Электроприбор", став основой для некоторых отечественных систем. Продолжались и закупки навигационных гирокомпасов, почему за обслуживающими их корабельными специалистами долго держалось название "сперристов". Прицелами фирмы "Сперри" во время Второй мировой войны были оснащены самолеты союзной авиации, бомбившие немецкие города. Две трети прожекторов, которыми к концу войны была оснащена береговая оборона советского ВМФ, были произведены этой же фирмой. И сегодня она остается в числе лидеров.

Тесные деловые связи сделали возможным вскоре после защиты дипломного проекта направить молодого заводского специалиста А.И. Шокина в служебную командировку в США для изучения вопросов проектирования и производства МПУАЗО на фирме "Сперри". Поездка организовывалась через Амторг — акционерное общество, занимавшееся продвижением на советский рынок американских товаров, тогда еще мало известных в нашей стране на фоне традиционных европейских.

Отъезд соседа в заграничную командировку, состоявшийся 19 ноября 1934 года, был для жителей Павловского переулка и его окрестностей событием из ряда вон выходящим. Из поручений родных, связанных с этой поездкой, известна только просьба Ивана Акинфиевича: он просил сына привезти ему кенгуровую шубу.

Для дореволюционных российских понятий И. А. это было, по-видимому, обычной просьбой, но сына она поразила так, что и много лет спустя он ей удивлялся, особенно, когда узнал в Америке, почем там кенгуровые шубы.

Для подготовки к командировке пришлось учить с нуля теперь уже английский язык. Эти занятия, проходившие на сей раз в индивидуальном порядке, несмотря на непродолжительность, не прошли даром в отличие от изучения французского и немецкого в техникуме и МВТУ. Хотя с неважным произношением и не всегда грамматически правильно, но объясниться по-английски А.И. мог и много лет спустя, будучи в ранге министра.

Собравшись с вещами похуже (чтобы не везти их обратно), А.И. отправился в дорогу. Правда, на нем самом одежда была довольно дорогая, выданная для поддержания престижа Родины. На фотографии он запечатлен в дорогом драповом пальто и в шляпе, которую ранее не носил. Говорят, что в состав обязательного комплекта входил еще шевиотовый костюм и желтые ботинки. Путь был далекий: сначала через Польшу и Германию во Францию на поезде, далее через Атлантику на знаменитом лайнере "Илль де Франс". Можно представить, сколько впечатлений и жизненных наблюдений дала эта командировка 25-летнему молодому человеку, начиная с первого вопроса мрачного польского пограничника, проверявшего паспорт: "Пан большевик?". 21 ноября 34-го года Шура отправил из Гавра открытку домой:

"Мама и папа!

Сейчас на пароходе. Через две минуты отбываю в Америку. Здоров. Желаю всего хорошего. Крепко целую. Простите, что никак не успел написать больше. Подвел поезд.

Целую, Шура".

Огромный океанский лайнер — не чета маленькому эсминцу, но и переход через зимнюю Атлантику — это не плавание по Финскому заливу. Морская болезнь была та же. Она началась сразу после вступления на борт парохода, медленно покачивавшегося у причала, и сделалась невыносимой в открытом море. Но постепенно за время плавания привычка сделала свое дело, и стало легче. С годами и богатым опытом воздушных болтанок на поршневых самолетах эта болезнь была изжита полностью.

У американцев было чему поучиться. Взяв курс на универсальность и скорострельность орудий среднего калибра, они добились значительных успехов в развитии автоматики корабельной артиллерии. Возможность вести огонь как по морским, так и по воздушным целям пушками калибром 127 мм позволяла кардинально разрешить проблему борьбы с самолетами. Вряд ли А.И. удалось детально изучить эту систему. Важность, сложность и охраняемость ее была такова, что когда в конце 1938 — начале 1939 года комиссией Наркомата ВМФ, возглавляемой И. С. Исаковым, была предпринята попытка разместить в США заказ на проектирование и постройку для нашего флота эсминцев с универсальной артиллерией, Морское министерство США ответило отказом и предложило использовать в проекте старые не универсальные орудия, значительно уступавшие отечественным аналогам. В результате довоенные разработки морских ПУС и ПУАЗО в нашей стране так и остались только с итальянскими корнями. Правительство этой страны в отличие от американцев не препятствовало своим фирмам в сотрудничестве с СССР.