Аргонавты Времени - Герберт Уэллс

—Что вы здесь делаете? — повторил доктор, поднимаясь на ноги.— Что вам угодно?

Кук сделал отчаянное усилие и овладел своим голосом.

—Ради бога,— пролепетал он,— что вы такое?

Однако этот вопрос исчерпал силы нашего пастора — черные занавеси надвинулись на него со всех сторон, закрыв страшную скорченную фигуру карлика. Небогипфель, комната, платформа полетели куда-то в темноту...

* * *

Когда преподобный Илия Уллис Кук приоткрыл глаза, он увидел, что лежит на полу в старом Мансе, а доктор Небогипфель, стоя перед ним на коленях, протягивает ему стакан с вином. Кук заметил, что на руках доктора уже нет крови, а на лице — даже и намека на недавнее возбуждение. Кук открыл глаза и окончательно пришел в себя.

—Не волнуйтесь, сэр,— сказал Небогипфель, и легкая улыбка промелькнула у него на губах, — я не умею вызывать духов и не общаюсь с ними... Выпейте-ка вот это!

Священник послушно выпил бренди, затем с удивлением взглянул Небогипфелю в лицо, ломая голову, почему он, Кук, потерял вдруг сознание. Так ничего и не вспомнив, он встал с пола, сел и поднял глаза... Взгляд его упал на плавно загнутые формы металлического аппарата, который возник вместе с доктором Небогипфелем,— и священник вспомнил все происшедшее. Он взглянул на машину и перевел глаза на затворника, жившего в Мансе, потом — снова на машину, потом — опять на затворника...

—Здесь нет никакого обмана, милостивый государь, — заметил Небогипфель с едва уловимой издевкой в голосе. — Область духовная — вне сферы моей деятельности. Это нечто механическое, изобретение инженера, истинное детище этого корыстного и низменного мира. Простите: одну минуту!

Он встал с колен, поднялся на платформу, выстланную красным деревом. Затем он положил руку на странно изогнутый рычаг и повернул его.

Кук протер глаза. Здесь в самом деле не было никакого обмана: доктор и его машина исчезли.

Теперь почтенное духовное лицо не почувствовало страха: увидев, что доктор «в мгновение ока» появился вновь, Кук испытал лишь легкий нервный толчок.

Доктор вышел из машины и зашагал, низко опустив голову и заложив за спину руки. Он шел прямо, пока не наткнулся на дисковую пилу; тогда он резко обернулся, к пастору.

—Я думал... пока я был... не здесь... — сказал он. — Хотите поехать со мной? Я был бы чрезвычайно рад товарищу по путешествию...

Священник, так и не успев надеть шляпу, все еще сидел на полу.

Я боюсь, — медленно проговорил он, — боюсь, что покажусь не слишком догадливым...

Полноте! — прервал его доктор. — Это я недогадливый: мне давно надо догадаться, что вы ждете от меня полных и подробных объяснений... хотите знать, где я только что побывал. Вы должны меня извинить: за последние десять лет — или больше — мне так мало приходилось разговаривать с людьми этого века, что я отучился принимать во внимание способности чужого ума или делать скидки на эти способности... Я постараюсь объяснить все как можно проще... Но, боюсь, не совсем достигну своей цели: ведь это — долгая история. Кстати, вы находите удобным сидеть на полу? Если нет — вот прекрасный ящик, вот, за вами, охапка соломы. Или вот скамейка — о чертежах не бойтесь: они теперь не нужны; правда, там есть кнопки... Да! Вы можете сесть на «Арго Времени», мой корабль.

Нет, нет, спасибо! — медленно ответил священник, подозрительно глядя на словно сдвинутые части машины с таким странным названием.— Мне и здесь вполне удобно.

Тогда я начну. Вы любите читать сказки? Современные сказки?

Я боюсь... Но придется признаться, — сказал Кук несколько пренебрежительно, — не только это, но и значительную часть всего того, что пишут и печатают... В Уэльсе у служителей истинной церкви, наверное, слишком много свободного времени...

Вы читали о гадком утенке?

Ганс Христиан Андерсен... конечно... гм... в детстве...

— Изумительная сказка! Для меня она всегда полна слез и диких надежд... Таких, от которых сердце поворачивается в груди! С тех пор, как она попала ко мне в моем одиноком детстве, и до сих пор она для меня — спасительница от всех бед. Эта сказка, если вы ее хорошо поняли, расскажет вам почти все, что вы хотите узнать обо мне; она поможет вам понять, как мысль о такой вот машине возникла в голове смертного. Даже тогда, когда я читал эту сказку в первый раз, я уже почувствовал: это и обо мне рассказ, это и моя судьба... Уже в то далекое время тысячи обид и несправедливостей начали отделять меня от всего человечества, от людей, родных мне по крови... Гадкий утенок, доказавший, что он может быть прекрасным лебедем; гадкий утенок, прошедший через презрение и горечь к вершине величия — вот кто такой я!

И с этого часа я стал мечтать о встрече с человеком, равным мне по духу, по силе, уму. Я мечтал найти того, кто разделит со мной мои мечты, поймет их... Это было мне так нужно... Двадцать лет я жил этой надеждой... жил и работал, жил и заблуждался, даже любил... но наконец отчаялся ждать. Я встречал миллионы людей — заблуждающихся, удивляющихся, безразличных, презрительных, хитрых. И лишь однажды — однажды! — во время своих безумных поисков встретил я человеческую душу... Человека, который посмотрел на меня так, как я мечтал... Но только раз, и только посмотрел...

Небогипфель помолчал. Преподобный Кук заглянул ему в лицо, ожидая увидеть на нем следы тех чувств, которые прозвучали в последних словах доктора. Голова Небогипфеля была низко наклонена, но лицо было спокойно, и рот твердо сжат.

— Короче говоря, мистер Кук, я открыл, что я — один из тех, кого у нас зовут гениями. Это люди, родившиеся раньше своего времени, их мысли — мысли более мудрого века. Людям их века не дано понять ни их поступков, ни их мыслей. Я понял, что судьба гениев — это и моя судьба, и что для меня предназначена в моем веке худшая из человеческих мук — одиночество. Десятки лет молчания и душевных страданий — иного не мог дать мне мой мир. И я понял; я из тех, чье время не пришло, но придет. Вначале была лишь тонкая, как паутинка, нить надежды. Она поддерживала меня, придавала мне силы до тех пор, пока я не воплотил ее в реальность. Тридцать лет опытов и глубочайших раздумий о секретах материи, о ее формах, о жизни, а затем появился он, «Арго Времени», корабль, который плавает во времени. Теперь я соединюсь со своим поколением... Я проплыву на своем корабле через века, пока не найду свое время!..

Машина «Арго Времени»

Доктор Небогипфель умолк и посмотрел на растерянное лицо своего собеседника с неожиданным сомнением.

— Путешествие во времени, — сказал он. — Для вас это звучит, как бред безумца?.. Это идет вразрез с общепринятыми мнениями — согласен с вами. Можно сказать: не только идет с ними вразрез — оно вступает с общепринятым в смертельный бой. Всевозможные научные теории, взгляды, законы, символы веры, или, как говорят в логике, посылки, понятия, представления и тому подобное — все это лишь искаженно и приблизительно дает нам понятие необозримого материального мира. Все — чертежи, диаграммы, планы, формулы — не больше, чем пародия на невыразимое. Их можно избежать — за исключением того, когда речь идет о необходимости записать результаты исследований. Так нужны наброски мелом художнику, а планы и сечения в чертежах — инженеру... Но людям, в силу их ограниченности, трудно в это поверить.