Трое в столице (СИ) - Лисина Александра

А еще я поняла, что мрон при всей своей внешней невозмутимости вовсе не производил впечатление жестокого или равнодушного. Не вызывал желания его ударить или, наоборот, убежать без оглядки. В его глазах по-прежнему скрывалось нечто загадочное. Улыбка на лице стала совершенно отчетливой. А жест, который он сделал, был похож на приглашение не к бою, а к… игре?

Я прислушалась к себе и с удивлением осознала, что больше не чувствую себя неловко. Напротив, вместо прежней неуверенности в душе проснулся совершенно несвойственный мне азарт.

Так-так, мастер Миррт. Значит, вы предлагаете сыграть?

Отлично. Играть — это не сражаться. Играть — это не страшно, не больно и не опасно. Поэтому да, сыграть я согласна. На ваших условиях, но по моим правилам. И это, Саан меня подери, действительно может быть интересно!

То, что произошло дальше, я могу объяснить лишь одним словом — помешательство. Едва мрон сделал первый шаг, а из его горла вырвалось приглушенное рычание, как меня словно переклинило. Та, прежняя, рассудительная, мудрая и спокойная Ниэль куда-то исчезла, а вместо нее появилась совсем другая девушка. Та, что жила в моей душе давным-давно, с раннего детства, когда охотилась в лесу вместе со старой бабулиной кошкой, проворно лазала по деревьям в поисках птичьих гнезд, кусалась и огрызалась на слуг старого колдуна Широ. И с удовольствием ночевала в конуре добряка Горта, считая его шерстяную подстилку лучшей в мире постелью, а украденную с кухни котлету — вкуснейшей в мире добычей.

Признаться, после стольких лет спокойствия и жесточайшего контроля над эмоциями я искренне полагала, что эта часть моей души крепко уснула и больше никогда не проснется. Но поди же ты, всего одна встряска, и «дикарка» во мне снова ожила. Более того, без колебаний приняла молчаливый вызов от незнакомого мрона и с превеликой радостью на него откликнулась.

Причем случилось это настолько быстро, что я и осознать-то толком ничего не успела. Всего один шаг, короткий рык, и меня мгновенно закружила круговерть навязанной мроном схватки. Все разумные мысли из моей головы куда-то испарились. Я больше не думала, не анализировала, не контролировала никого и ничего… я просто жила. Дышала в одном ритме с кружащимся вокруг меня нелюдем. И откуда-то знала, чувствовала, что именно для этого когда-то была рождена.

Это было неописуемое чувство. Волшебное. И наполненное таким невероятным азартом, что ему не было ни сил, ни желания противиться.

И я не противилась. Напротив, мне понравилось метаться по залу бешеной кошкой. Ускользать от когтистых лап преследующего меня мрона. Нападать на него в ответ. Обманывать. Хитрить, юлить, провоцировать, уворачиваясь в самый последний момент, и… играть. Да, именно что играть, совершенно не задумываясь о последствиях.

Но что самое интересное, играли мы почти на равных. Мрон был быстр… очень быстр. Но и я ему практически не уступала. Там, где он брал силой, я выигрывала за счет хитрости. Там, где он меня опережал в скорости, ему противостояла ловкость. Мне почему-то было очень важно, чтобы он меня не поймал. Держать его на расстоянии. Угадывать его движения. Ускользать, дразнить, дарить надежду и тут же ее отбирать. Мне даже победа была не нужна — восхищал и завораживал сам процесс. Просто осознание того, что я хочу и могу это делать. Более того, делаю, причем не задумываясь о причинах, ни на миг не усомнившись, на одних голых инстинктах, как если бы ничего важнее в жизни не было.

Наверное, со стороны это смотрелось несколько дико, но в тот момент меня это не заботило. Я… пожалуй, что была счастлива. И наверное, впервые в жизни осознала, что же это такое — упоение схваткой. И почему в горячке боя бойцы не чувствуют ни усталости, ни сомнений, ни боли от ран.

Я, правда, не знаю, сколько это длилось. По моим ощущениям — целую вечность. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, вот и у меня во второй раз словно переключатель сработал.

Просто р-раз, и в какой-то момент рисунок боя изменился, и моя «дикарка», удовлетворившись результатом, снова отступила в тень. Я при этом осознала себя стоящей в боевой стойке, распаренной, тяжело дышащей и мокрой, как мышь под дождем. А напротив в такой же стойке стоял шумно раздувающий ноздри мрон — с отчетливо пожелтевшими глазами, с приподнятой верхней губой, обнажившей клыки наполовину, и с таким странным выражением на неуловимо изменившемся лице, что при виде него я непроизвольно отступила, споткнулась и едва не растянулась у всех на виду.

Хорошо еще, нелюдь вовремя спохватился и успел придержать меня за руку.

Мою щеку опалило горячим дыханием. Пальцы снова обожгло. Ноздрей коснулся запах его кожи. Но мрон уже отступил. Успокоился. Какое-то время, правда, еще рассматривал меня со смесью удивления и недоверия. А потом хриплым голосом бросил:

— Неожиданно. У вас хороший потенциал, эрта. Есть с чем работать. Благодарю.

У меня от внезапно накатившей слабости чуть ноги не подогнулись, но все же я нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть. А уже после того, как преподаватель отвернулся, поплелась к друзьям, по пути напряженно гадая, что же это было…

— Ниэль? — рядом с Ланкой на корточки опустился Ник и тоже заглянул в мое лицо. — Ты в порядке?

Я подняла на него взгляд и вместо ответа спросила:

— Что ты почувствовал?

Маг наморщил лоб. После объединения душ в полной мере мысли мы друг у друга не читали, но ощущать чужие эмоции могли. Особенно если они достаточно сильные.

— Не знаю, Ниэль, — наконец ответил Линнель. — Во время боя я почти перестал тебя ощущать. Но могу сказать точно: напуганной или неуверенной ты не выглядела.

— Да вы сражались почти на равных! — шепотом воскликнула Ланка. — И это было потрясающе! Кто бы вообще мог подумать, что ты на такое способна!

Я нервно дернула щекой.

— Бабуля как-то упоминала, что у мамы были похожие способности. Она в свое время считалась самой быстрой ведьмачкой в академии. И самой неуравновешенной. Бабуля никогда этого не одобряла. Говорила, что из-за маминых недальновидных решений нередко страдали другие люди: сама бабуля, папа, другие маги и ведьмаки... И часто повторяла, что не позволит мне стать такой же. Я всегда этого боялась. Старалась себя контролировать. Но, похоже, что-то от нее мне все-таки передалось, потому что ничем иным я не могу объяснить то, что сегодня случилось.

— Ну если дело в маме, то это, наверное, хорошо, — пробормотал Ник, к чему-то прислушиваясь. — Иначе мне пришлось бы спросить: Ниэль, а не успел ли тот мрон… тогда, у портала… тебя укусить?

— Я тоже об этом подумала, — так же нервно улыбнулась я. — Но вроде нет. Не кусал.

— Оборотничество через укус не передается, — с сомнением проговорила Ланка. — И через раны тоже.

— По мронам у нас нет достоверной информации, — возразил Ник. — Может, у них все не так, как у других?

Ланка, не дослушав, вдруг вскинула голову.

— Норр! Эй, Норр! Ты тут?

Над нашими головами с готовностью проступило бледно-серое облачко.

— Я снаружи был. Тут у вас масса интересного. Особенно в подвалах.

О да. В нашей академии чего только нет! Одна библиотека чего стоит! Но, к несчастью, далеко от кольца Норр отойти не мог, а то, наверное, уже не только подвалы — всю империю облетел бы, изучая то, что случилось за годы его заточения.

— То есть ты не видел, что произошло? — недоверчиво переспросила его Ланка.

Призрак покачал головой, а когда ребята вкратце рассказали о поединке, окинул меня задумчивым взглядом.

— Ты действительно изменилась за последнее время, и вряд ли это можно объяснить простыми тренировками. С воздействием магии я бы тоже это не связал. Но насчет укусов Ланка права: заразиться оборотничеством нельзя. В то же время я вынужден согласиться и с Ником: о мронах и сейчас очень мало известно. Долгое время они вообще с другими расами на контакт не шли, поэтому для собственного спокойствия я предложил бы вам заглянуть в библиотеку и поискать информацию на эту тему.