Захват Московии - Михаил Гиголашвили

— А, бычара, котяра… Понятно!

Чтобы сделать приятное Исидору, я напоследок сообщил, что древнее имя Исидор восходит к богине земледелия Исиде, на что он удовлетворенно поправил фуражку:

— Конечно, это тот, кто ниву пашет, почву возделывает. Землепашец!

— Нивопашец! — подтвердил я.

— А по-нашему Сидор, — некстати вставил Фрол. — Взял сидор — да и пошел!

Исидор окатил его брызгами неприязненного взгляда:

— Но-но!.. А что, сильно! Нивопашец! — и стал напевать: — Пашет ниву языка… Видит всё издалека… В плен берет «языка»… Нет, два раза слово «язык» плохо, хоть и с кавычками второй раз… Да, Фролушка, с кавычками, точками с запятой и прочей дребеденью тоже бы разобраться следовало… Кстати, за отсутствие тире наши радикалы в Москве одного так отделали, что три месяца в больнице провалялся…

— Чурку? — Виталик не удивился. — Чебурека?

— Да нет, в том-то и дело, что не чурку, а своего, русского нациста, представь себе… Он на стене написал «россия для русских», а наш патруль его застукал и отмутузил за милую душу за то, что «Россия» с маленькой буквы написал, тире в составном сказуемом не поставил и восклицательный знак забыл. Так что эти точки-тире дорогого могут стоить… Нам всё равно, кто безграмотен, — всех на плаху уложить надо!.. Ну да ладно, дел много еще впереди!.. С вами, господин магистр, всё ясно — приняты в ряды граммар-наци! Прошу заплатить сто долларов, годовой взнос, и получить мандат и памятки!

Сто долларов!.. Я в растерянности посмотрел на Виталика, но он только как-то повёл плечами. Видя мое замешательство, Фрол начал меня успокаивать:

— Да эти деньги не пропащие, за них будешь корочку путёвую и новые вести от нас иметь, в курсах будешь, что к чему… на наш веб-сайт ходить, вот — www.grammar-nazi.ru, тут пин-код, чтоб тайные страницы смотреть…

— Вебсайт? Пин-код? — вдруг окрысился на него Исидор.

Фрол сдал назад:

— Извини, с языка слетело… страница в Сети… тайное слово… Вот еще листовки, памятки, устав, призывы, списки запрещенных слов… — Он стал брать из пачек по листу и складывать в плотный коричневый конверт. — Вот значки, нашивка на куртку, — он подвинул мне очередного орла со свастичным пауком:

Делать нечего. Я вытащил из бумажника пятьдесят долларов:

— Вот, больше с собой нету.

Фрол схватил купюру:

— Отлично, остальное потом отдадите. Теперь мы вместе! — а Исидор поинтересовался:

— Вы куда теперь?

— Я?.. В Москву.

— А, в столицу… И мы скоро там будем… там дела завариваются, акции… действа… Где жить будете?..

Я, помня о Вашем совете никому ничего конкретно не говорить, помялся:

— Точно не помню… не памятую… — но Виталик счел должным помочь мне:

— Ты говорил — гостиница «Центральная», — и мне ничего не оставалось, как кивнуть.

В кафе прибавилось народу, шум нарастал. Исидор с Фролом заспорили: можно ли делать скидки, если ошибки в диктанте допускает иностранец, или все, кто гадит язык, должны быть наказаны. «Все!» — считал Фрол, но Исидор качал головой:

— Несправедливо! Должны быть скидки… Есть смягчающие и отягчающие обстоятельства… Например, отягчающие — серийность ошибок, упорство в ереси, отказ от признания вины… А смягчающие — признание, раскаяние или если ошибки допущены в сложных словах…

Через штрафы решать, если словесных шприцрутенов не хватит…

— Чего? Рутенов? — вылупился на него Фрол.

Исидор искоса посмотрел на него:

— Это слово специальное… то есть особое… Такие палки, чем наказывают! Достоевского били… Вот, умные немцы выдумали! Они на такие вещи мастаки!

Мне было очень неприятно, что немцы опять выходят фашистами, но я всё-таки объяснил, что это слово значит «палочная дорога», от Spieß — копье, и Rute — путь, что раньше в прусской армии солдата, кто виноват, гнали-гоняли, а другие должны его бить-ударять…

Исидор внимательно выслушал:

— Это типа «крестный путь» выходит?.. Понятно… В любом случае штрафы для партии лучше… Как же без податей?

Копаясь с бумагами, я незаметно включил в кармане диктофон, чтобы потом проанализировать их дебаты, которые становились все жарче: Фрол горячился в том плане, что уничтожать надо всех неучей, рубить невежество в зародыше, как учил гроссадмирал Ломоносов, а Исидор надменно водил головой:

— Не язынь… Рано еще… Не время… Не окрепли мы… Пока маскироваться… До столетия… До 17-го года само созреет… А пока брать на заметку, составлять списки… Зарядить заряды гнева… Потом враз накроем… Пойдём в полный отвяз…

Нет, настаивал Фрол, надо делать акции, громкие и крепкие — вот после московского погрома около двух сотен новых членов вписалось, — но Исидор был твёрд — сотни и тысячи будут потом, пока рано для большого, пока надо подготовиться, задача стоит шире — надо всю голову отрубить сразу, а не гадить по мелочам, как нацболы, которые не дают людям спокойно жить, а после их идиотских акций менты активничают, хватают всех подряд… нет, надо всё разом, одним ударом поднять на воздух, а пока хачиков чихвостить да азеров трясти — так, для тренировки, это рутина, каждодневка, быт…

Я шепотом спросил у Виталика:

— Они что взрывать? Кремль? Мавзолей? — но тот отмахнулся:

— Да нет… Так, разговоры, базары… чурок прессовать хотят…

Тут Исидор, закончив беседу («ладно, это всё потом, в рабочем порядке»), обратился ко мне:

— Скажите, господин магистр, как будет правильно — «die Grammatik macht frei» или просто «Grammatik macht frei», без die… не знаю даже, как по-русски слово «артикль»…

Я воодушевился — это-то я знаю! И объяснил, что слово «артикль» произошло от латинского «artus», что значит «сустав», где кости вместе сходятся, есть даже болезнь — «артрит».

— А, знаю, конечно, у моей бабушки… артрит или артроз… Значит, можно употреблять без сустава?.. А то мы спорили вчера, один читака утверждал, что надо обязательно с «die».

— Читака? Это много читает? Какое хорошее! — понравилось мне. — Видите, продуктивный суффикс «ака»! Можно еще читальщик, читулька…

Это всех развеселило, стали предлагать версии: «Читайка! Читаец! Читайчонок!» — так что с других столов уже стали посматривать на наш чирикающий стол.

Стало еще веселее, когда Исидор сказал, что этот его знакомый читака ругался на артикли и говорил, что лично он плевать хотел на все эти «der-die-das», что это просто глупые довески, которые засоряют речь, можно прекрасно обходиться без них, поэтому он положил на артикли с большим прибором.

— Как глупые подвески? Большой пробор? Артикли — это как по-русски концы слов, они слова свяживают так-так, zusammen[4], — показал я руками, забыв от возмущения русское слово. — У вас сколько их?.. Всегда окончания! Никто помнить не может… В школу, в школе, обо школе, в школой…

— Ну и ты положи с прибором на эти окончания, не переживай, — успокоил меня Фрол, но я не успокаивался:

— Без артикля сказать-говорить — это лингвистичное неряхство, да… Если эта читайка так положила свои подвески, то я тоже… ложить-положить-покласть…

Тут в зале появились ребята с нашивками «GN», подошли к нам, обступили, стали что-то шептать на ухо Исидору, передали мятые деньги, тут же исчезнувшие под плащом. У одного парня рука была обмотана платком в крови, на куртке другого я заметил пару свежих блестящих неприятных пятен. От ребят пахло то ли пылью, то ли асфальтом.

Подходило время отъезда, надо еще взять билет.

— Ну, нам пора! До встречи! Удачи! — Мы подняли руки, они ответили короткими косыми взмахами — «хайль!» — что меня испугало, я оглянулся — но никто не обратил внимания.

— Ребята умные, образованные, перспективные, — не очень уверенно говорил Виталик, провожая меня до вокзала (ему явно было неловко из-за этих долларов). — Скоро в Думе место выкупят, тебя не забудут. У себя в Германии отделение партии откроешь…

— Какое? У нас такая символика — нет, нельзя!

— А что такого? Нашивка и нашивка! Видишь, с каким они уважением к тебе… Всю вашу наци-структуру переняли, названия…

— Чью — вашу? Чью — вашу? — вспылил я (хотя пора бы привыкнуть, что всюду как только увидят немца — так сразу фашизм вспоминают). — Это не мое! Я борюсь с этим!

Виталик примирительно и как-то даже смирительно обнял меня:

— Ну, не кипятись! Удачи! Вот тут короткая дорога на вокзал, отсюда иди! До встречи!

Я пошел между пустыми ларьками и в темноте наткнулся на кого-то у стены. Небритый человек недобро посмотрел из-под шапки:

— Чего на людей наступаешь?.. Чего зенки выкатил? Сволочуга волосатая! Пошёл на хуй!

— Укусывай за хую! — вспомнил я правильный ответ из тех, которые мы отрабатывали на Ваших практических занятиях по отводу сомнительных преамбул и посылов, и, пока искал кассы, в голове выскакивали эти вопросы-ответы из нашей «Памятки» («кто? — конь в пальто!», «где? — в Караганде!», «куда? — на кудыкину гору!», «откуда? — от верблюда!», «почему? — по кочану!», «дай? — уехал в Китай!»).