Жены шахматных королей - Евгений Гик

В начале девяностых с Талем неотлучно находилась ленинградка по имени Марина. Ко многим приключениям Таля на любовном фронте его друзья (а кто не считал себя его другом?!) относились снисходительно, но Марина, кажется, вызывала всеобщий протест. Да, вкусы и пристрастия гения шахмат иногда удивляли окружающих. Однако трагические месяцы 1992-го Марина вела себя безукоризненно, берегла и спасала больного Таля, а в последние дни взяла на себя самые трудные обязанности, с которыми не справилась бы ни одна медсестра. После смерти любимого человека она вышла замуж и родила сына, которого, естественно, назвала Мишей. И почти сразу же после родов покинула своего мужа. Больше он ей не был нужен: теперь у нее снова появился Мишенька, в нем и сосредоточился весь смысл ее жизни. Эта история настолько трогательна, что похожа на святочный рассказ.

У Таля еще в юном возрасте обнаружился целый клубок болезней. Но беречь свое здоровье было не в его правилах. Наоборот, он делал все, чтобы погубить себя: не выпускал из рук сигарету, был большим поклонником Бахуса, о чрезмерных увлечениях прекрасным полом мы уже не говорим. Умер Таль в одной из московских больниц, ему было всего пятьдесят пять (как и Петросяну, ушедшему на восемь лет раньше). Марина была единственной женщиной, находившейся рядом с ним в его последние минуты. А прилетевшая в то же утро из Кельна Геля металась по Москве в поисках лекарств, которые уже не могли помочь. (О том, что ее бывшему мужу совсем плохо, ей сообщили лишь за два дня до смерти). У Георгия возникли какие-то осложнения с визой, и он появился в Москве спустя три часа после смерти отца. Он позвонил матери, которая не сразу поверила в случившееся. Салли поняла, что в эти дни тоже должна быть рядом с Михаилом и немедленно вылетела. Похороны состоялись в Риге, куда перевезли гроб с телом шахматного короля. Так обе жены Таля — и первая, и последняя — оказались вместе, обе у себя на родине. Марины при этом, естественно, не было.

Однажды, когда Салли и Михаил были еще молодыми, Таль пошутил: «Если я когда-нибудь умру, то памятник на мою могилу придется ставить тебе». Поразительно, но все получилось именно так, как он предсказал. Приехав через шесть лет после смерти Миши в Ригу и посетив еврейское кладбище, Салли пришла в ужас: на могиле Таля, кроме горстки земли, ничего не было. «Куда же делись его многочисленные друзья, ведь многие из них давно разбогатели?» — с горечью подумала она. И в 1998 году именно Салли поставила памятник гению шахмат.

Жена вместо команды

Брак девятого чемпиона мира Тиграна Петросяна и Роны Яковлевны можно считать идеальным. Это была дружная семья — муж, жена, двое детей — Михаил, сын Роны от первого брака, которого Петросян усыновил, и Вартан, ныне преуспевающий бизнесмен.

В конце сороковых студентка Института иностранных языков юная Рона увлекалась шахматами, имела первый разряд. А поскольку она была хорошенькая, за ней ухаживали многие шахматисты, в том числе Тигран Петросян и Ефим Геллер. В 1952-м в Швеции состоялся межзональный турнир, в который они оба попали. Незадолго до его начала девушку спросили, кому из них она отдает предпочтение как потенциальному жениху. Остроумный ответ Роны заслуживает, чтобы попасть в книгу афоризмов: «Межзональный покажет!»

В Стокгольме Петросян обогнал Геллера на пол-очка и тем самым решил судьбу Роны и свою собственную судьбу тоже. А окончательно в правильности своего выбора Рона Яковлевна убедилась одиннадцать лет спустя, когда Петросян обыграл Ботвинника и взошел на престол…

(История с межзональным турниром, рассказанная автору одним гроссмейстером, приятелем Петросяна, довольно смешная, но оказалось, что это всего лишь байка. Вскоре после ее публикации мне позвонила Рона Яковлевна, и из первоисточника я узнал, что создать семью с Тиграном они успели еще до турнира).

Рона была старше Тиграна на шесть лет, но об этом мало кто знал. Возможно, в молодости она немного стеснялась этого обстоятельства и полвека назад чуть подправила в паспорте год своего рождения. В результате разница в возрасте с мужем несколько сократилась…

Супруга освободила Петросяна от всех домашних хлопот, и ему оставалось только играть в шахматы. Гроссмейстер Шамкович, часто посещавший Петросяна, когда тот еще жил в неважных условиях, весьма удивился, зайдя к Тиграну через несколько лет после его женитьбы — в роскошную квартиру с большим количеством комнат. Однажды он спросил Котова:

— Как Петросяну удалось поменять свое скромное жилище на такие шикарные апартаменты на Пятницкой улице?

И гроссмейстер дал афористичный ответ:

— Петросян умеет менять только слонов на коней. Все остальное меняет его жена!

Кстати, у Петросяна еще до этого выгодного обмена была возможность решить квартирный вопрос. Будущий чемпион мира был членом общества «Спартак», но однажды ему предложили перейти в ЦСКА, пообещав улучшить бытовые условия. В те времена шахматы пользовались большой популярностью среди генералитета, и Петросяну пообещали четырехкомнатную квартиру.

— О чем тут думать, конечно соглашайся! — воскликнула Рона. — Представляешь, у тебя будет отдельный кабинет. Фантастика!

Но супруг весьма скептически отнесся к этому предложению:

— Сегодня ради лучшей квартиры я перейду из «Спартака» в ЦСКА, а завтра встречу лучшую жену и перейду от тебя к ней. Как ты на это посмотришь?

После этих слов Рона Яковлевна больше не настаивала на переходе мужа в другое общество и предпочла самостоятельно заняться обменом квартиры…

В отличие от многих чемпионских жен, Рона понимала, что происходит на доске, и это позволяло ей быть шахматным психологом, незаменимым для своего мужа. Про нее говорили, что она одна стоит целой команды помощников.

Зная, что Петросян порой испытывает дискомфорт из-за того, что не имеет высшего образования, Рона убедила его уже в солидном возрасте сдать экстерном экзамены, а затем еще и защитить диссертацию. Для гроссмейстера, который прежде всего ценил в шахматах логику, разработать тему «Проблемы логики шахматного мышления» не представляло большого труда.

В результате, под нажимом энергичной и деловой жены, Петросян стал кандидатом философских наук, и это самоутверждение косвенно повлияло на его шахматную карьеру.

Вот еще один пример незаурядного проявления психологического таланта Роны, рассказанный Александром Рошалем. При доигрывании четырнадцатой партии второго матча со Спасским Петросян упустил верный выигрыш и возможность выйти вперед. Естественно, он находился в подавленном состоянии. Вечером Рошаль, будущий редактор «64» (а тогда ответственный секретарь), позвонил Петросяну, тогдашнему редактору «64». И его попросили приехать к Тиграну, сообщив, что у Роны сильный приступ мигрени.

В доме был беспорядок, хозяин метался по квартире, искал лекарства, звонил врачам. Заглянув в спальню, Рошаль увидел жену Петросяна, лежащей без чувств, с мокрым полотенцем на голове. Он не удержался и сказал: «Рона Яковлевна, Тигран так страдает из-за этой партии, а тут еще вы со своей головой. Как не вовремя!» Больная приподняла повязку и хитро шепнула: «Алик, вы ничего не понимаете!»

Да, это был гениальный прием психотерапии: своей «болезнью» Рона отвлекла Тиграна от злополучной партии, переключила все его мысли на здоровье любимой жены. Несколько часов ни о чем другом он не мог думать…

Надо признать, что супруга Петросяна играла немаловажную роль не только в его жизни, но и во всем шахматном процессе, особым образом влияя на спортивных чиновников. В годы петросяновского «правления» от Роны Яковлевны часто зависело, на какой турнир отправится тот или иной гроссмейстер — в Болгарию или Англию (а иногда вместо приглашенного шахматиста летела она сама — на правах жены чемпиона мира).

Общаются ли шахматные короли семьями? Такие случаи крайне редки. Дружеские отношения у людей обычно складываются в молодости, но пока чемпионы в расцвете сил, они сильно конкурируют между собой, причем борьба идет не на жизнь, а на смерть. Например, сомневаюсь, что жены Карпова и Каспарова хотя бы знакомы друг с другом — что первые, что вторые. Но бывают и исключения. Например, Рона Петросян очень дружила с Салли, первой женой Таля. Приезжая из-за границы в Москву, Салли обычно останавливалась у своей подруги в Барвихе на замечательной даче, которую много лет назад построил Тигран Вартанович.

Жизнь Петросяна была счастливой, почти безоблачной, но, увы, в начале восьмидесятых у него обнаружилась неизлечимая болезнь. Он умер в 1984-м, прожив всего пятьдесят пять. Похоронили его в Москве на Армянском кладбище.

Петросян оставил большое наследство, а вдова умело приумножала его. Кое-что из собственности перепало и сыновьям. Но, видно мало, потому что, по упорным слухам, один из них — редчайший случай! — судился с матерью: то ли из-за дачи, то ли из-за квартиры. Чем закончился этот судебный процесс, нам неизвестно. А Рона Яковлевна пережила мужа почти на двадцать лет и в 2003 году умерла от той же страшной болезни, что и он.