Бригада. От сумы до тюрьмы - Александр Белов

— Да нет, Виктор Петрович, с сексом у нас все в порядке. То есть, секс тут ни причем. Понимаете, в чем дело…

Белов снял номер в мотеле, ополоснулся в душе, перекусил на скорую руку в придорожной забегаловке. Потом позвал Земфиру, и они направились к стоянке, чтобы осмотреть груз. Когда они шли к «мерседесу», Саша как бы невзначай положил ладонь ей между лопаток и пощупал пальцем замочек бюстгальтера. Но девушка резко обернулась и бросила на него красноречивый взгляд, в котором и неграмотный бы прочитал: «Руками не трогать!»

И это ему понравилось. Если малознакомая женщина сама ни с того ни с сего тянет тебя в койку, то в этом всегда есть что-то дешевое и настораживающее. То, что легко дается, недорого ценится. И слава богу, что Земфира не такая.

Пока Саша осматривал груз и перегружал мешки с сахаром в свой грузовичок, девушка болтала, не умолкая. Оказалось, что мать у нее — татарка, от нее цвет глаз и уважение к мужчинам. Отец — русский, от него — охота к путешествиям и стремление к самостоятельности. Отсюда и желание иметь свой бизнес.

До сих пор она перебивалась по мелочам, торгуя на рынках Ростова чужим товаром. На жизнь хватало, но не больше. А тут случилось несчастье: заболела мама. Нужна операция, которая нынче стоит немалых денег. На отца надежды нет. Он пьет, здоровье у него подорвано, и сам он почти инвалид. Но Аллах помог, подвернулась удача. Знакомый армейский снабженец отпустил ей в кредит тонну сахарного песка. Однако с условием не продавать его на месте, в Ставрополье и Ростове, чтобы не засветить источник.

И тут же, как по заказу, еще одна удача: хорошую цену за этот груз пообещал знакомый ее знакомых, Руслан, который работал завхозом в подмосковном интернате. Но чтобы получить деньги, надо было доставить товар до седьмого сентября. Цены на сахар подскочили в связи наступлением сезона заготовок на зиму варений и компотов. Однако это не надолго, надо ловить момент.

В бизнесе легко не бывает. Земфира знает, что путь до Москвы опасен: на трассе полно бандитов и рэкетиров. Они грабят всех, кто не в силах защитить свой груз или хотя бы откупиться. К тому же еще и менты чуть ли не на каждом километре-повороте лютуют: то мзду требуют, то машины шерстят, чтобы друзьям-бандитам точную наводку дать. Зато теперь появилась, благодаря Александру, надежда на излечение мамы.

Слушая в пол-уха ее щебет, Саша перетаскивал мешок за мешком из одного грузовика в другой. Работал он в охотку, потому что любил физические упражения и нагрузки. Масса каждого мешка не превышала пятидесяти килограммов, хороший вес: тяжело, но в меру. Вскоре кузов был заполнен мешками.

— Когда выезжем? — деловито спросил Белов, когда закончил перегрузку.

— Вы, наверное, устали с дороги? — заботливо спросила девушка. — Наверное, вам лучше сегодня отдохнуть? А уж завтра… Утром…

— Годится! — обрадовался Белов. — Давай, переспим в мотеле, — он запнулся, неожиданно осознав двусмысленность своих слов, и продолжил: — Ты сейчас сгоняй в магазин, затоварься продуктами в дорогу, а я тут с водилами поговорю, обкашляю маршрут и все такое. И уж завтра — дранг нах Москау, поход на Москву, как говорили немцы. И вот что, давай перейдем на ты, так проще будет.

— Как скажете, — смущенно улыбнулась Земфира и поправила сама себя: — Как скажешь…

Когда они запирали грузовик, из запыленной белой «Самары», стоявшей метрах в двухстах от ворковавших партнеров, за ними наблюдали двое братков славянского типа. Один из них опустил бинокль, с помощью которого секунду назад изучал Сашину довольную физиономию, и сказал не без зависти:

— Готов парень, спекся…

— А баба? — спросил его напарник, сидевший рядом в салоне.

Оба пассажира казавшейся серой от пыли лег-, ковушки были круглолицы и лысоваты, пассажиру не было сорока, водителю — слегка за сорок. Они говорили с характерным южнорусским акцентом, который с головой выдает уроженцев Ставрополья и Ростова-папы где бы они ни были.

— Баба? Тоже… готова, — обладатель бинокля, старший в команде, снова поднес окуляры к глазам, навел на пухлые, красиво очерченные губы девушки, потом на высокую аппетитную грудь и, не сдержавшись, сплюнул в открытое окно. — Шлюха!

Ясней ясного стало, что сию минуту он бы многое отдал, чтобы оказаться на месте этого московского водилы.

— Дай мне, Кран, — протянул руку за биноклем напарник.

— На, полюбуйся… — сунул ему бинокль Кранцов и тут же, обернувшись, взял с заднего сиденья фотоаппарат с массивным, как заглушка танкового орудия, телеобъективом.

В рябом от сеточки круге фотоаппарата, там где наводится резкость, еще лучше, чем в бинокль, было видно, с каким удовольствием смотрит Белова на девушку, и как много обещает ее робкая улыбка.

— Точно, шлюха! — завистливо произнес его напарник, ведя биноклем за Беловым и Земфирой под щелканье затвора фотоаппарата над ухом. — Гляди, эта сука его уже к себе потащила! — Он с завистью наблюдал, как Саша галантно взял девушку под локоток, а та в ответ на этот жест еще смущеннее улыбнулась.

Тип с биноклем опустил правую руку и ожесточенно подергал свою мотню.

— Ну, все, да? Никуда они теперь не денутся! Поехали, а? Снимем кого-нибудь! А? Ну, давай?

— Заткнись, Шалый, — вздохнул старший, возвращая аппарат на заднее сидение. — Про Куренного забыл? Он тебе голову снимет… Или яйца оторвет!

Одно упоминание этого имени мгновенно избавило Шалого от проблем в паху:

— А я что? Я ничего…

Водитель замолчал. В этом дел лажануться — себе дороже…

IX

Надежда Холмогорова продолжала блаженствовать в своей огромной квартире и даже в мыслях не держала заявлять в милицию об исчезновении мужа. Только теперь она поняла истинный смысл выражения «счастливое одиночество». Кабан в соответствии с их уговором поселился в соседней квартире Космоса, и все время где-то пропадал по своим бандитским делам.

Вскоре она начала томиться бездельем и подумывать, а не позвонить ли симпатичному актеру Младогарову, с которым она снималась в роли невесты Коса? В ходе фотосессий у того все было в порядке с соответствующими реакциями, даже более чем… Хотя он, как профессионал, и пытался это скрыть, но ведь женщину в приаповых делах не проведешь! Надежда нашла в своем мобильнике телефон актера и договорилась с ним, что тот навестит ее в среду около восьми часов вечера.

В этот день она встала раньше обычного, причем в приподнятом настроении, чего с ней давно уже не бывало. После завтрака съездила в салон красоты на Новом Арбате и сделала себе новую прическу, там же в шикарном магазине купила дорогое шампанское и набила сумку деликатесами, слава богу, теперь это не проблема. А потом до вечера готовила ужин, чистила перышки, наряжалась в шикарное голубое с блестками вечернее платье и прихорашивалась перед зеркалом.

Звонок в дверь раздался на полчаса раньше назначенного срока. Но это не страшно — все уже готово. Все и вся! Надежда последний раз бросила на себя контрольный взгляд в зеркало и осталась довольна своим видом: вот ее стиль — утонченная прелесть!

Легко, как фея Моргана, она подбежала к двери и щелкнула задвижкой замка: на пороге стоял Кабан! Хотя слово «стоял» тут не совсем уместно. Он, скорее, пытался удержаться на ногах, качаясь из стороны в сторону, и во время одного из этих колебательных движений его повело в сторону хозяйки дома.

Прежде, чем Надежда успела захлопнуть дверь, Кабан уперся в нее обеими руками, как борец сумо, и, сам того не желая, вытолкнул на середину гостиной, несмотря на ее отчаянные попытки остановить его продвижение на свою территорию… Входная дверь, снабженная доводчиком, захлопнулась сама собой.

Наконец она догадалась, что надо не оказывать сопротивление, а поддаться Наступающей, подавляющей силе, чтобы направить ее в другое русло. Где-то она читала, что это основной принцип всех восточных единоборств. Ей удалось увернуться, а Кабан, двигаясь в заданном направлении, врезался лбом в стенку. Но это ей никак не помогло.

По отсутствующему взгляду пьяного в дым соседа она поняла, что тот не соображает, что делает, действует на автопилоте, и лучшее, что она может в этой ситуации предпринять, это позвонить в милицию, позвать соседей или бежать из квартиры.

Но ни один из этих планов Кабан осуществить ей не позволил. Некоторое время она металась по комнатам, как бегущая по волнам: сначала в развевающемся платье, потом в бюстике и трусиках, потом в одних трусиках!.. Пока не сообразила, что Кабан может двигаться только по прямой, из-за этого он уже раздавил несколько предметов мебели. А главное, разбил ее любимое музейное трюмо. Долго так продолжаться не могло. Она бросилась в прихожую и судорожно вцепилась в дверной замок, как вдруг почувствовала на своих лодыжках жесткие пальцы, которые с неимоверной силой потянули ее назад, так что она ударилась сначала лицом о дверь, а потом о пол, и на мгновение потеряла сознание.