Генерал Империи – 6 - Коровников Дмитрий

По «Одинокому» прошла легкая волна вибрации от заработавших на всю свою мощь двигателей, и корабль рванулся вперед, опережая «Бешеного быка» и «Вишенку». Я смело пошел на сближение с идущей нам навстречу полуцентурией врага. Я оставался спокоен, понимая, что защитных свойств брони крейсера хватит, чтобы невредимым долететь до строя легионеров, а там уже разберемся с ними при помощи старого доброго тарана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Полуцентурия тут же открыла беспорядочную заградительную пальбу по быстро приближающемуся крейсеру, пытаясь сжечь его плазмой орудий. Но, не все корабли Браны успели сосредоточить огонь своих главных калибров на «Одиноком», слишком быстрым и внезапным был мой «форсажный» рывок им навстречу. Плазма выстрелов уже было начала разрушать лобовую броню моего крейсера, однако обшивка выдержала, а буквально через двадцать секунд я уже был в тысяче километров от полуцентурии.

– Скорость не снижать, всем членам экипажа приготовиться к таранному удару! – объявил я по общей связи.

После я нажал кнопку на подлокотнике и сразу несколько широких ремней обвили мои латы, фиксируя, чтобы меня не выкинуло из кресла при ударе. То же самое сделали и все находившиеся сейчас на «Одиноком», они быстро заняли специальные капсулы, расположенные в каждом из отсеков, чтобы безопасно пережить таранную атаку.

Хуже обстояло дело у команды, на корабль которой был направлен этот таран. Тут дело такое, кто не успел добежать до капсулы, и не был предупрежден о скором столкновении, скорей всего, умирал – солдата просто расплющивало о стены отсеков под действием кинетической энергии удара двух тысячетонных корпусов друг о друга.

Шанс выжить вне защитной капсулы оставался лишь у тех, чьи боевые доспехи обладали высоким, не ниже четвертого, уровнем защиты. Такая броня, реагируя на удар, могла уберечь своего владельца, но редко у кого из простых легионеров были такие совершенные латы. Поэтому экипаж первого из крейсеров, который оказался на пути «Одинокого» погиб весь до единого человека и произошло это мгновенно, никто из них не успел даже крикнуть.

Когда мой крейсер лоб в лов столкнулся со своим первым противником, то даже пробил его лобовую броню – самую прочную во всем корпусе, такая огромная скорость и мощь была набрана «Одиноким». Я не стал наносить второй удар, чтобы окончательно разрушить легионерский крейсер, прекрасно понимая по опыту, что практически ни у кого из вражеской команды не было шансов выжить. Поэтому я тут же приказал отойти от разрушенного корабля и мгновенно бросился на таран соседнего вымпела.

Вся полуцентурия, несмотря на то, что лишь один из сорока восьми кораблей был уничтожен, заколебалась и нарушила боевое построение. «Одинокий» кречетом ворвался встаю голубей и заставил их сильно испугаться. Командоры легионерских крейсеров, позабыв о строе, начали разворачивать вымпелы, одни, пытаясь уйти от столкновения с «Одиноким», другие, наоборот, разворачиваясь к нему носом и стараясь атаковать.

Цели для моих последующих таранов были еще более легкими. «Одинокий» бросался то на один, то на другой вражеский крейсер, не давая им даже малейшей возможности хоть как-то противостоять его смертельным наскокам. Сектор пространства озарился ослепительными вспышками детонировавших кораблей полуцентурии, гибнущих под мощными ударами моего флагмана. Одни взрывались, другие просто раскалывались на части – это было одновременно и завораживающе прекрасное и ужасное действо.

Вслед за «Одиноким» в сражение вступили корабли Наливайко и Наэмы. «Вишенка» и «Бешеный бык» приблизившись к полуцентурии на расстояние выстрела, открыли по ближайшим к себе кораблям ураганный огонь. Гарнизонные крейсеры уступали нашим вымпелам настолько, что со стороны казались слабыми и незащищенными младенцами, пытающимися сражаться с профессиональными наемниками и убийцами.

По «Одинокому» прошла легкая волна вибрации от заработавших на всю свою мощь двигателей, и корабль рванулся вперед, опережая «Бешеного быка» и «Вишенку». Я смело пошел на сближение с идущей нам навстречу полуцентурией врага. Я оставался спокоен, понимая, что защитных свойств брони крейсера хватит, чтобы невредимым долететь до строя легионеров, а там уже разберемся с ними при помощи старого доброго тарана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Полуцентурия тут же открыла беспорядочную заградительную пальбу по быстро приближающемуся крейсеру, пытаясь сжечь его плазмой орудий. Но, не все корабли Браны успели сосредоточить огонь своих главных калибров на «Одиноком», слишком быстрым и внезапным был мой «форсажный» рывок им навстречу. Плазма выстрелов уже было начала разрушать лобовую броню моего крейсера, однако обшивка выдержала, а буквально через двадцать секунд я уже был в тысяче километров от полуцентурии.

– Скорость не снижать, всем членам экипажа приготовиться к таранному удару! – объявил я по общей связи.

После я нажал кнопку на подлокотнике и сразу несколько широких ремней обвили мои латы, фиксируя, чтобы меня не выкинуло из кресла при ударе. То же самое сделали и все находившиеся сейчас на «Одиноком», они быстро заняли специальные капсулы, расположенные в каждом из отсеков, чтобы безопасно пережить таранную атаку.

Хуже обстояло дело у команды, на корабль которой был направлен этот таран. Тут дело такое, кто не успел добежать до капсулы, и не был предупрежден о скором столкновении, скорей всего, умирал – солдата просто расплющивало о стены отсеков под действием кинетической энергии удара двух тысячетонных корпусов друг о друга.

Шанс выжить вне защитной капсулы оставался лишь у тех, чьи боевые доспехи обладали высоким, не ниже четвертого, уровнем защиты. Такая броня, реагируя на удар, могла уберечь своего владельца, но редко у кого из простых легионеров были такие совершенные латы. Поэтому экипаж первого из крейсеров, который оказался на пути «Одинокого» погиб весь до единого человека и произошло это мгновенно, никто из них не успел даже крикнуть.

Когда мой крейсер лоб в лов столкнулся со своим первым противником, то даже пробил его лобовую броню – самую прочную во всем корпусе, такая огромная скорость и мощь была набрана «Одиноким». Я не стал наносить второй удар, чтобы окончательно разрушить легионерский крейсер, прекрасно понимая по опыту, что практически ни у кого из вражеской команды не было шансов выжить. Поэтому я тут же приказал отойти от разрушенного корабля и мгновенно бросился на таран соседнего вымпела.

Вся полуцентурия, несмотря на то, что лишь один из сорока восьми кораблей был уничтожен, заколебалась и нарушила боевое построение. «Одинокий» кречетом ворвался встаю голубей и заставил их сильно испугаться. Командоры легионерских крейсеров, позабыв о строе, начали разворачивать вымпелы, одни, пытаясь уйти от столкновения с «Одиноким», другие, наоборот, разворачиваясь к нему носом и стараясь атаковать.

Цели для моих последующих таранов были еще более легкими. «Одинокий» бросался то на один, то на другой вражеский крейсер, не давая им даже малейшей возможности хоть как-то противостоять его смертельным наскокам. Сектор пространства озарился ослепительными вспышками детонировавших кораблей полуцентурии, гибнущих под мощными ударами моего флагмана. Одни взрывались, другие просто раскалывались на части – это было одновременно и завораживающе прекрасное и ужасное действо.

Вслед за «Одиноким» в сражение вступили корабли Наливайко и Наэмы. «Вишенка» и «Бешеный бык» приблизившись к полуцентурии на расстояние выстрела, открыли по ближайшим к себе кораблям ураганный огонь. Гарнизонные крейсеры уступали нашим вымпелам настолько, что со стороны казались слабыми и незащищенными младенцами, пытающимися сражаться с профессиональными наемниками и убийцами.

Тяжелый линкор Якима и быстроходный крейсер Наэмы сблизились с кораблями противника и, последовав моему примеру стали методично уничтожать их точно такими же таранными ударами. Несколько храбрецов из командиров легионерских крейсеров попытались в свою очередь контратаковать, также применяя тараны. Они направляли свои корабли прямо в борта «Вишенки» и «Бешеного быка», пользуясь моментами, когда те не могли развернуться к ним носами. Но даже такие сильные удары данным дредноутам не наносили какого-либо серьезного урона – высокий уровень самовосстанавливающейся брони надежно защищал их корпуса.