Войны начинают неудачники - Вадим Панов

— И убьем их всех.

— Это уж как захочешь.

— А Темный Двор? — Кувалда хорошо подготовился к разговору.

— Выведя из игры чудов, мы атакуем Цитадель в это же полнолуние!

— И победим?

Любомир резко повернулся к подавшему голос Секире:

— А ты как думаешь?

Дурич почувствовал, что пропадает. Взгляд огромных ярко-зеленых глаз колдуна буквально пригвоздил его к табурету.

— Я не с-с-сомневаюсь...

— Спасибо. — Колдун перевел взгляд на Гнилича. — Что еще в твоем плане?

— Ну, если убивать не всех, тогда так, — Гнилич наморщил лоб и стал водить пальцем по бумажке, — врываемся в Замок, основные силы сдерживают чудов, а небольшая группа прорывается в сокровищницу. Там три сейфовые двери, на каждую кладем по шесть минут, итого восемнадцать. Столько мои ребята продержатся.

— Намного лучше, мой друг, намного! — колдун перегнулся через стол. — Вот только Амулет не в сокровищнице...

Выпроводив Красных Шапок, Любомир сделал несколько бесцельных кругов по кабинету, а затем, остановившись в центре сводчатого помещения, стал медленно раскачиваться с носков на пятки, насвистывая себе под нос какой-то мотивчик. Глаза колдуна были полузакрыты.

В комнату боязливо заглянул Псор:

— Хозяин, можно убирать?

— Да, — занятый своими мыслями, Любомир посмотрел сквозь раба. — Кажется, я ничего не забыл.

Псор, привыкший к странностям господина, тихонько кивнул и прижался к стене, пропуская колдуна в дверь.

Вторая половина резиденции разительно отличалась от кабинета, в котором Любомир принимал Красных Шапок. Большая, ярко освещенная электрическим светом комната была превращена в зимний сад. В прозрачной воде неглубокого бассейна шустро плавала стайка золотых рыбок. Все свободное пространство было заполнено растениями. Кустарник с пышными розовыми цветами, пальмы, увитые лианами, плющ, скрывающий каменные стены, и, наконец, веселое пересвистывание птиц в высоких клетках создавали ощущение присутствия в настоящем открытом саду.

Любомир ладонью зачерпнул воду и жадно проглотил ее. Сегодня был важный день. Все решено, спланировано, и остается только ждать.

Тыльной стороной ладони он вытер губы и вздрогнул: на мраморном бортике бассейна лежали крупные ярко-желтые бусы.

— Опять? — Колдун до крови закусил губу. — Я не хочу, не хочу.

Перед глазами поплыло. Руки стали тихо, практически незаметно дрожать. Он сделал маленький шаг в сторону, но ярко-желтое пятно на бортике притягивало его все сильнее и сильнее. Жаждущее крови сердце Вестника бешено застучало. Любомир знал, что последует дальше, и всеми силами старался отдалить приближающийся момент.

Судорога свела его тело, заставив выгнуться дугой и издать короткий, полный невероятной боли крик.

Дверца бесшумно открылась, и Псор успел увидеть, как Любомир нетвердой походкой направился к узкой винтовой лестнице, ведущей куда-то вниз.

В правой руке он сжимал крупные ярко-желтые бусы.

Москва, 69-й километр МКАД, 21 июля, среда, 07:03

Когда черная «Волга», принадлежавшая отделу специальных расследований, остановилась у обочины, Корнилов, находящийся по обыкновению на заднем сиденье, не спеша чиркнул зажигалкой и, раскурив сигарету, потянулся. Как любая «сова», он ненавидел ранние утренние подъемы и всю дорогу до места происшествия дремал, то и дело роняя голову на грудь.

Палыч, постоянный водитель майора, выключил двигатель, откинулся на спинку сиденья и развернул вчерашний «Спорт-Экспресс». А вот сидящий рядом с шофером молоденький лейтенант в тщательно отутюженной форме нетерпеливо завертелся, ожидая распоряжений, но, увидев полусонные глаза Корнилова, успокоился и голос подавать постеснялся:

Лейтенанта Корнилову выдали вчера вечером, и майор еще не решил, как отнестись к подарку. С одной стороны, людей не хватало, с другой — его отдел занимался самыми горячими делами, и он ожидал от руководства совсем другого пополнения.

Корнилов поморщился. На последнем совещании у генерала Шведова районное руководство выступило с коллективной жалобой против отбора в корниловский отдел лучших сыскарей. Пресекая скандал, начальник московского полицейского управления лично выбрал первого же попавшегося зеленого лейтенанта и отослал его Корнилову. Теперь это чудо вертелось на переднем сиденье.

Сигарета медленно тлела, наполняя салон клубами дыма. Корнилов глубоко затянулся и посмотрел на аккуратно подбритый затылок лейтенанта.

— Васькин.

Юнец резко обернулся:

— Да, господин майор.

Ну что ж, этого и следовало ожидать.

— Во-первых, чтобы я больше не видел тебя в форме.

— Так точно, господин майор, — покорно кивнул Васькин.

— Во-вторых, никаких «господ майоров», тут тебе не армия.

— А как? — растерялся лейтенант.

— Придумай что-нибудь, — безразлично протянул майор, — не зря же ты в академии учился.

— «Патроном» можно?

— Можно, — великодушно разрешил Корнилов. — Палыч!

— Слушаю, Андрей Кириллович, — не отрываясь от газеты, среагировал водитель.

— Когда здесь закончим, отвезешь студента домой переодеться.

— А вы?

— С Шустовым доеду, — Корнилов кивнул головой на стоящую чуть впереди черную «девятку» своего заместителя и открыл дверцу. — Пойдем, студент, поглядим, что здесь творится.

— Да, патрон, — обиженно буркнул лейтенант, выбираясь из автомобиля.

Обращение «студент», взятое на вооружение майором, ему не нравилось, и он дал себе слово, что обязательно опротестует его.

Вообще же Васькин считал, что ему крупно повезло: попасть «из-за парты» к самому Корнилову, в отдел специальных расследований городского полицейского Управления, считалось делом невозможным. В академии Андрея Корнилова считали живой легендой, да и не только в академии. Не было в стране ни одного полицейского, который бы не слышал о майоре. Ни одного нераскрытого дела за четыре года существования отдела и золотой жетон номер один, врученный лично президентом, говорили сами за себя.

Воображение Васькина рисовало мужественный образ харизматического героя московского полицейского управления: твердый пристальный взгляд внимательных глаз, плотно сжатые губы, командирский голос, широкие атлетические плечи, обязательная кобура под мышкой, а в ней обязательный... нет, не «ПМ», конечно, а что-нибудь вроде браунинга «хай пауэр». Суровая реальность развеяла этот образ в дым. Первое, что увидел Васькин, появившись в отделе, была как раз кобура. Пустая, покрытая толстым слоем пыли, она сиротливо висела на вешалке у дверей. Сам Корнилов оказался худощавым, словно высушенным человеком скромного роста, еще более скромного сложения, в мятом, сером костюме. Редкие, неопределенного цвета волосы пребывали в легком беспорядке, а вечно полузакрытые глаза взирали на мир или, по крайней мере, на Васькина с откровенным безразличием. Пробурчав лейтенанту двусмысленное и нечленораздельное приветствие, Корнилов умчался по каким-то делам, велев на прощание «врастать в коллектив». Владик врастал до конца рабочего дня, затем уехал домой, а в шесть утра был поднят на ноги телефонным звонком: майор брал его с собой на выезд.

Место происшествия было окружено ярким полицейским ограждением, и автомобили прибывших: патрульный джип, «Волга» Корнилова, «девятка» Шустова, фургон экспертов и подоспевшая последней серая муниципальная труповозка, остались за его пределами. Внизу, под откосом, копошились люди, но Корнилову спускаться было лень. Он неторопливо растоптал окурок и, сопровождаемый верным Васькиным, подошел к патрульным, флегматично щурившимся у бело-голубого джипа на утреннее солнце.

— Это вы нашли тело? — рассеянно поинтересовался Корнилов, шаря по карманам в поисках солнцезащитных очков.

— Так точно! — по уставу отрапортовал вытянувшийся в струнку сержант.

Андрей с пониманием покачал головой. С тех пор, как он взял Саню Пушкина, и не просто взял, а отправил на пожизненную каторгу за предумышленное убийство, его авторитет в полиции достиг заоблачных высот.

— Расслабьтесь, сержант. — Очки были найдены и водружены на нос. — Когда это произошло?

— В пять тридцать четыре утра мы получили сообщение, что в кювете находится странный предмет, — предложение расслабиться на сержанта не подействовало. — Мы прибыли через десять минут и немедленно вызвали вас.

— Вы разворачивали сверток?

— Нет.

— А почему вы решили, что это работа Вивисектора?

— Ну... — полицейские переглянулись. — Белая ткань, господин майор. Мы получили ориентировку, что в случае обнаружения тела, завернутого в белую ткань, мы должны немедленно вызывать отдел специальных расследований.

— И ничего не трогать, — добавил второй патрульный.

— Понятно, — майор перевел взгляд на дома, стоящие на пригорке. — Это Митино?

— Так точно.