Северный ветер - Ксения Громова

этот раз не стал исключением. Я ничего не могла с собой поделать, а он был слишком импульсивным, слишком вспыльчивым.

— Перевернись, — короткий приказ, и вот я послушно замираю в позе, которая нравится мужчине. Голову опустила вниз, прижавшись в шерсти, а бедра приподняла верх, выгнувшись в спине и при этом, не забыв широко расставить ноги.

Его шершавые, в мозолях ладони легли на мои бедра и потянули на себя. Я ожидала грубого проникновения, но почувствовала, что ввел он пока что всего лишь головку.

— Сладкая Анна, скажи, кто из рабынь царская дочка? — спросил воин. А у меня был все тот же, что и в прошлые ночи, ответ. Он задавал этот вопрос мне каждый раз перед тем, как он… трахал меня. Да, именно так он всегда и говорил. Трахнуть. Я не совсем понимала значение этого слова, но мне оно казалось грубым, но… таким интимным, что ли. Ведь это одно из немногих, что происходило между нами наедине. Роланд никогда и не кому не позволял видеть меня нагой, и уж тем более овладеть мною на публике?! Этого воин точно не сделает.

— Не знаю, господин, — просипела я, надеясь, что голос не выдаст моей лжи. Мужчина ничего не ответил, а лишь качнул бедрами и резким, болезненным толчком заполнил меня. Не смогла сдержать вскрика. Он стал медленно двигаться во мне, растягивая изнутри. От каждого толка, внутри все жгло, я не скрывала того, что мне больно. Плакала, сжимала в руках шкуру, просила остановиться. Я делала это, зная, что все бесполезно. Постепенно воин начал двигаться все быстрее и быстрее, крепче сжимая мои бедра и иногда ударяя ладонью по ягодицам. От того необычного ощущения пожара не осталось и следа. Он все уничтожил своей грубостью. А я почти поверила, что он может таким быть…

Почти поверила? Я не должна обманывать себя. Я не верила ему. Возможно, мое тело — да, но сердце и разум — нет.

Когда все кончилось, время было уже давно за полночь, я ужасно хотела спать, но Роланд словно с цепи сорвался и не давал мне уснуть. Терзал мое тело и душу, шепча мне на ушко, какая я сладкая. Какая я красивая. Какие у меня волосы прекрасные…

И это не соотносилось с его действиями. Слова не соответствовали поступкам. Он закрытая книга для меня. И я не знала, как сделать так, чтобы он доверял мне, чтобы я смогла сбежать, чтобы я навсегда смогла забыть этот полный кошмаров и позора период.

— Анна, — произнес неожиданно в тишине мое имя Роланд, я лежала у него на груди, греясь теплом его тела. Я не стала открывать глаз, так как в темноте все равно ничего не увидела бы.

— Что? — спросила я, хотя жутко хотела спать. Его пальцы прошлись вдоль моего позвоночника, и это было приятно.

— У моего брата будет сын. Или дочь.

Я ничего не стала говорить в ответ, да он и не ждал. Что я еще могла ему сказать? Что мне очень жаль бедную Катрину?! Что теперь не смогу взять ее с собой во время побега?!

Все эти слова ни к чему бы хорошему не привели бы.

И уже засыпая, я все думала о Катрине и ее еще не родившимся ребенке, когда неожиданное осознание одного момента повергло меня в ужас. Я чуть не подскочила на месте, когда осознала, что мои женские дни были последний раз только во дворце, за две недели до нападения…

В ужасе приложила ладонь к плоскому животу, надеясь, что все-таки со мной этого не могло произойти. Но вот мою ладонь накрыла широкая рука воина, и я поняла, что побег не совершиться, пока я не избавлюсь от возможного ребенка.

5

5

Следующий день начался с поцелуя. Нежного поцелуя. Меня целовали в шею, слегка касаясь нежной кожи зубами, что заставляло еще больше вздрагивать от приятных ощущений. Тем временем большие теплые и чуть шершавые ладони путешествовали по моему телу, вынуждая тянуться за этими невыносимо чувственными ласками. Твердые губы спустились ниже, к ключицам, нежно поцеловали открытые участки кожи, а потом продолжили свое путешествие вниз. Грудь начала болеть, ныть. Но это была приятная боль, заставляющая мысли путаться, а дыхание сбиваться. Если бы сейчас у меня спросили мое имя, то я бы ни за что на свете не вспомнила бы эту ненужную подробность. Наконец, я почувствовала его рот на своей груди. Ласково коснулся языком ноющего соска, и я не смогла сдержать молящего стона. Мне хотелось, чтобы он уже избавил меня от этой боли, потушил этот неистовый пожар…

А после он полностью взял его в рот и принялся грубо посасывать, но мне это нравилось. Нравилось то, что он делал со мной, с моим телом, с моим разумом. Я еще никогда не испытывала таких ощущений. Это не описать. Об этом не расскажешь. Это надо просто прочувствовать. Испытать на себе.

Легкие, но заставляющие возбуждаться еще сильнее поцелуи перешли на живот. Пока мужчина целовал меня, его рука продолжала ласкать меня между ног. Невыносимо приятно. Греховно. Но неистово притягательно. Что он сделал со мной? А в следующий момент я почувствовала, как что-то надвигается. То, что я так долго ждала. То, чего я хотела в этот момент. То, что мог дать только он. Его руки. Его губы. Его сводящие с ума ласки.

Но неожиданно все прекратилось. Губы исчезли. Руки больше не касались меня. Это убивало. Невольно потянулась к нему, издав разочарованный стон. А он лишь посмеялся мне в ответ. Ненавидела. Ненавидела его за это. За то, что мучил. За то, что сломал мою жизнь. За то, что убил во мне меня. За то, что похитил и лишил привычной, спокойной и размеренной жизни. Ненавидела. Ненавидела себя за то, что поддалась ему сейчас. Плевать, что он начал ласкать меня, пока я спала. Все равно ненавидела. Его. Себя. Нашу жизнь. И ребенка в моем утробе.

Начала плакать, и теперь уже сама отталкивала северянина от себя. Чувствовала себя грязной. Испорченной. Мерзкой. За то, что посмела почувствовать к врагу. Я должна его ненавидеть. Хотела бы я его убить, но… Я еще не настолько сошла с ума, чтобы пойти на этот шаг, который погубит меня.

Ему было плевать на меня. Он просто ушел. Пока я плакала, он оделся и ушел.

Один раз