Врата Атлантиды - Андрей Николаев

— Ты знаешь, кто его?

— Знаю, — нехотя ответил Корсаков, — тех людей не достанешь.

За окном стемнело, когда вернулись Анюта с Мариной. Глаза у них подозрительно блестели. Анюта объявила, что они ходили в кино, потом съездили в пару магазинов в Манеже, потом посидели в кафе и вот, пришли. Сейчас все будут пить чай, а потом спать.

Воскобойников поднялся, привлек к себе Марину.

— Так, — сказал он, принюхиваясь, — это что же делается? Мне, стало быть, пить нельзя, а тебе можно?

— Ну, мы совсем капельку, — смущенно сказала Марина, — в кафе.

— Красное вино можно даже в ее положении, — встала на защиту подруги Анюта.

— Это в каком таком положении? — будто удивившись, спросил Павел.

Марина укоризненно посмотрела на Анюту и покраснела.

— Радость моя, ты слышала такое выражение: язык твой — враг твой? — спросил Корсаков.

— Ой… я случайно.

— Ну, что ж, тогда скрывать уже не перед кем. Мне Павел еще днем рассказал. Поздравляю и тебя, Марина, и тебя, Паша. — Корсаков разлил по бокалам остатки сухого вина. — Но это только начало. О, сколько вам открытий чудных, готовит… этот период. А когда вас станет трое… у-у-у, это вообще невообразимо. Но сначала даже интересно.

— Да ну тебя! — махнула на него рукой Анюта. — Даже поздравить толком не можешь, обязательно съехидничать надо. Трудности нужно решать по мере возникновения, а не пугать себя предстоящими, вот что я вам скажу. За вас, Павел, за тебя, Марина! — Она залпом выпила вино. — А теперь танцы!

Корсаков принес подсвечник, зажег свечи и погасил люстру. Они кружились под медленную музыку, делая перерывы на чаепитие с купленными Анютой пирожными, пока у всех не стали слипаться глаза.

— Пожалуй, пора по норам, — сказал Воскобойников, потягиваясь. — Вы во сколько просыпаетесь?

— Я — ни свет, ни заря, а он, — Анюта указала пальцем на Корсакова, — дрыхнет, пока не растолкаешь. Особенно, если накануне охмурит очередного клиента.

— Ну-ну, спокойно, — сказал Корсаков. — Что ж ты мои слабости выдаешь?… Спите, сколько сможете. Советую окно не закрывать, а то задохнетесь.

Анюта выдала Марине постельное белье, пожелала спокойной ночи и, закрыв за гостями дверь в спальню, обернулась к Игорю.

— Видишь?

— Что?

— У людей уже дети скоро будут!

— И что? — насторожился Корсаков.

— А ничего!

— Я думал, тебе это ни к чему. Пока, во всяком случае.

— Пока — да, — согласилась Анюта, — но на будущее имей в виду: у нас будет нормальная семья, и дети будут.

— А чего ты так разволновалась? — улыбнулся Корсаков. — Я же не против. Дай только на ноги встать. Не здесь же детей растить, — он повел вокруг себя руками. — Вот Леня из больницы выйдет, возьму его за жабры — пусть устраивает мне выставку за бугром. Заработаем денег, и все у нас будет.

— Правда?

— Правда, — Корсаков обнял ее. — Мы спать будем или как? У меня уже глаза слипаются.

— Мы будем спать, но сначала — репетиция!

— Какая репетиция?

— По воспроизведению потомства.

— А-а-а…

Они угомонились только к двум часам ночи.

«Репетиция прошла успешно», — успел подумать Корсаков, прежде чем провалился в сон.

В спальне что-то грохнуло, заревел медведем Воскобойников. Корсаков вскинулся на надувном матрасе, Анюта схватила его за руку.

— Что это?

— Не знаю, — ответил Корсаков, поднимаясь.

Свеча на столе почти прогорела, фитиль едва тлел. Игорь шагнул к стене, нашаривая выключатель, и в этот момент дверь спальни, распахнувшись, ударилась о стену. В холл кубарем вылетело чье-то тело. Следом ворвался Пашка в длинных семейных трусах. Он наклонился и приподнял копошившегося на полу человека. Корсаков зажег верхний свет. Вылетевший из спальни оказался худым мужчиной в тренировочном костюме и кроссовках. Воскобойников развернул его лицом к лестнице и дал такого пинка, что тот порхнул через оба пролета и, крякнув, приземлился уже возле входной двери. Павел поспешил вслед за ним, но мужчина успел отпереть дверь и, странно скособочившись, вывалился в переулок.

В дверях спальни показалась Марина, кутающаяся в простыню. Анюта вскочила с матраса и бросилась к ней:

— С тобой все в порядке?

— Да, — сказала Марина. — Я услышала какой-то шорох, толкнула Пашу. А этот, — она кивнула в сторону лестницы, — возился возле окна. Увидел, что мы проснулись, бросился к окну, но Паша его поймал и…

— Понятно, — сказал Корсаков, — подробности можно опустить.

Он спустился вниз. Воскобойников стоял в дверях и грозил кому-то кулаком.

Небо над крышами было серым, приближался рассвет.

— Хватит народ исподним пугать, — сказал Корсаков, заводя Павла в дом.

— Какой народ в четыре утра? — возразил Воскобойников. — Ну, Игорек, весело живете. Прямо при хозяевах в окна лезут.

— А чего он хотел?

— Хрен его знает, — пожал плечами Воскобойников, топая вверх по лестнице. — Спросить забыл, а теперь уже не догнать. Ну-ка, марш по постелям! — грозно прикрикнул он, увидев стоящих возле стола девушек. — Спектакль окончен.

— Паша, я так испугалась! — Губы у Марины задрожали.

— Ну-ну, все в порядке, — Анюта обняла ее за плечи, — тебе нельзя волноваться. А вы, Павел, сбавьте тон. Вы ее беречь должны.

— Да я так, — смутился Воскобойников. — Ну, Мариш, ну что ты…

Марина бросилась к нему и прижалась лицом к груди. Павел погладил ее по голове, успокаивая. Анюта, сердито сверкая глазами, решительно оторвала Марину от него и повела в спальню.

— Пойдем, пойдем спать. Пусть мужики здесь сидят, а мы спать будем. Игорь, завтра же поставим окно, понял?

— Понял, — пробурчал Корсаков.

— Там молоко в холодильнике. Согрей и принеси, — она закрыла за собой дверь.

Воскобойников в растерянности потеребил усы:

— Она всегда командует?

— Бывает, — усмехнулся Корсаков.

Он налил из пакета стакан молока и поставил в микроволновку. Павел плюхнулся в кресло, шумно вздохнул.

— Скажи, чтобы штаны отдали, — буркнул он.

Корсаков отнес молоко. Марина с Анютой сидели, привалившись к спинке кровати, укрывшись простыней.

— Давай, — Анюта протянула руку, — и ступай отсюда.

— Пашка штаны просит.

— Возьми вон там, на стуле, — разрешила Анюта.

Корсаков подхватил со спинки стула брюки и подошел к окну. На подоконнике были пыльные следы кроссовок. Он выглянул на улицу. Как этот мужик забрался по стене на второй этаж? Корсаков свесился из окна. На стене, почти под самым окном, на желтой штукатурке виднелись глубокие царапины. Видимо, ночной гость был не один — кто-то держал ему лестницу, а когда в доме поднялся шум, сбежал вместе с нею. Игорь огляделся. Что здесь можно украсть? Или просто залезли, увидев открытое окно? Взгляд его упал на мольберт с картиной. Он подошел поближе, пощупал полотно, склонился над ним, приглядываясь. Возле рамы холст был надрезан, на полу возле мольберта валялась опасная бритва. Подобрав ее, Игорь вышел из спальни.