Девочка олигарха - Амира Ангелос

поэтому я так серьезно относилась к своей девственности. Объяснила это Жене, и он понял.

Мне всегда были омерзительны сальные намеки, прямолинейные предложения.

Никогда подобное не возбуждало.

Тогда что произошло сейчас?

— Ну же, девочка. Покажи на что ты готова, чтобы я своих юристов отозвал, — подначивает глубоким голосом с хрипловатыми нотками.

Вздрагиваю. Смотрю непонимающе. Когда до меня доходит смысл его фразы, накатывает тошнота. Он на самом деле решил, что я пришла сюда продать себя. За свободу.

Это бред. Я приехала сюда не за этим и сказала ему об этом миллион раз!

Я до сих пор даже не могла поверить до конца, что попаду в тюрьму. У меня есть адвокат. Он с самого начала уверял, что у меня хорошие шансы. Что дело запутанное и что произошло в момент аварии толком не ясно. Я была абсолютно трезвой. Мы возвращались с вечеринки. Помню, что выпила бокал вина, но прибор ничего не показал, видимо, выветрилось…

Брат выпил чуть больше. Не надо было давать ему садиться за руль. Но я устала, была сложная неделя, вымоталась. И Саша сказал, что поведет он. Заботился обо мне…

— Меня от вас тошнит, — произношу, с отвращением глядя в лицо Огневу. — Уберите от меня руки, хватит! Меня правда вырвет, прямо на вас, я не могу, не могу больше!

Его брови взлетают вверх, олигарх ухмыляется. Ему явно доставляет удовольствие унижать и пугать меня. На его лице появляется хищная улыбка, больше походящая на оскал, открывающий ряд ровных белых зубов. Его рука все еще в моих трусах, он проводит пальцем по нежным складкам плоти, размазывая влагу. Ощущения настолько сильные, что пронзают все тело. Вскрикиваю, дергаюсь. Но из его крепких рук не вырваться.

— Нет… нет! Перестань…

Я понимаю, что происходит, не монашка, не ханжа.

Мне нравится себя трогать. Не часто… но бывает. Утром в постели, в душе. Бывало, что я ласкала себя и достигала разрядки. Это было приятно. Мне нравились эти ощущения.

Но сейчас они в миллион раз сильнее.

Как разряд тока по венам.

Дрожу всем телом, всхлипываю.

Ненавижу свое тело, почему оно так реагирует, почему отвечает этому подонку?

— Я не для этого пришла, нет, как еще объяснить?

Глаза Огнева насмешливо поблескивают. Мои слова вызывают у него лишь очередную усмешку.

— Уже плевать.

Его наглые пальцы продолжают касаться, гладить меня там, где начинает неумолимо пульсировать. Надавливает, и я вздрагиваю всем телом. Пытаюсь высвободиться, но он слишком силен, наваливается на меня, прижимает к стене. Запястья почти онемели. Но главные эмоции сосредоточены внизу живота. От каждого движения пальцев Огнева по моему телу пробегают волны, вызывая дрожь и томление.

Ощущения, о которых я не имела представления.

Я вдруг понимаю, что достигла предела. Оказалась у черты, за которой обрыв. Этот мужчина добился, чего хотел. Сломал меня. Я почти готова сделать все что он скажет, сил к сопротивлению не осталось.

Внезапно его пальцы сильно надавливают на вход. Вскрикиваю от боли. Он… он сейчас лишит меня девственности, о которой я даже забыть успела, за эти короткие минуты полного безумия… Руками… как последнюю шлюху.

— Убирайся отсюда, — внезапно мои руки обретают свободу, Огнев отшатывается от меня. — Второй раз предлагать не буду, — рычит со злостью, словно я чем-то разозлила его.

Кажется, окончательно теряю рассудок. Немудрено, ведь с психом наедине столько времени провела… Я перестаю понимать происходящее, смотрю в потемневшее от гнева лицо. Смотрит на меня так, словно готов разорвать голыми руками.

Обхватив себя руками, выскакиваю из кабинета. Я даже забываю о том, что на мне нет платья, оно остается где-то там, позади, а я несусь по коридорам. Меня колотит крупная дрожь, по щекам текут слезы.

Не знаю каким чудом мне удается найти дорогу к выходу. Ничего не соображаю, видимо сработала зрительная память. Вижу лифт, но выбираю лестницу, несколько раз спотыкаюсь…

— Подожди, куда ты, стой! — слышу за спиной женский голос, но не останавливаюсь. Домработница, та самая, которая проводила меня в кабинет, догоняет меня уже у парадной двери.

— Ты что, с ума сошла? Там мороз, минус тридцать, а ты голой собралась прогуляться?

— Я хочу уйти отсюда, — отвечаю слабым голосом. Сколько раз я произносила эту жалкую фразу? Никогда себе не прощу, что придумала этот визит, вбила себе в голову, идиотка наивная!

— Я тебя не держу, — недружелюбно говорит домработница. — Только как ты… Ладно, — обрывает сама себя. Чувствую, как она пихает мне в руки пуховик. Машинально накидываю его на себя, застёгивая.

— Обувь, вот… Думаю, подойдет размер, — как ребенку помогает обуться.

Буквально на пороге дома сталкиваюсь с женщиной в черной норковой шубе и черным платком на голове. Налетаю на нее, торопясь убраться поскорее, пока монстр не передумал.

— Извините, — произношу торопливо, отскакивая в сторону. Наши взгляды пересекаются. Почему-то ее глаза впиваются в мое лицо, точно колючие иглы. Становится очень неприятно, неуютно… Кто это? Немолода, очень ухожена, но можно заметить морщины. На вид может быть лет пятьдесят… Это мать Огнева? Как же угораздило встретиться… Знает ли она кто я? Если читает газеты, то конечно знает… И конечно ненавидит, как и сын.

— Извините, — выдыхаю еще раз и торопливо выбегаю во двор, по дорожке.

Чувствую, как неприязненный взгляд прожигает спину.

Неужели вырвалась? Ощущение, что мне удалось сбежать из лап чудовища, Синей Бороды. Что избежала смерти. Хотя все могло быть куда хуже, Огнев ведь даже не сделал ничего по итогу. Не надругался, не изнасиловал, хотя мог…

Но в то же время он меня растоптал. Мою гордость, мою личность, от них ничего не осталось, жалкие ошметки. Чувствую себя грязной шлюхой.

Морозный воздух придает сил, глубоко вдыхаю его. Быстрым шагом иду по дорожке. Последний рывок — тяжелые железные ворота. Когда калитка сбоку распахивается, понимаю, что всё и правда закончилось. Осталось только добраться до проходной, где меня ждет Лена.

Легко сказать. Делаю несколько шагов и понимаю, что нет сил. Адреналин схлынул, меня сковывает холод, охватывает слабость. Еле переставляю ноги, обувь мне велика, приходится сосредоточиться чтобы ноги из нее не выскочили.

Бреду по дороге, мозг отказывается принимать тот факт, что скорее всего мне нужно вернуться обратно и попросить помощи, если не хочу здесь погибнуть. Я просто не дойду.

Но я упрямо продолжаю идти по снегу, лучше замерзнуть, чем вернуться в тот дом!

Я