Странные люди (сборник) - Сергей Шангин

– Сами покупаете или шьете на заказ?

– У меня портниха, между прочим одна из лучших!

– Расстаньтесь с ней, порекомендуйте ее тем же, кому подарите духи. Отряхните прах и забудьте. Отличный крой, замечательная дорогая ткань, волшебная вышивка, чудные пуговицы! А женщина? Где за всем этим женщина? Вы спрятались за этими чудными тряпками, как премьер Большого театра за занавесом. Ваши зрители видят не вас, а ваши тряпки. В бутик, в тусовку, потратьте деньги не на вещи, а на тех, кто поможет вам выбрать нужное, подчеркивающее вашу неповторимость и красоту. Именно вашу красоту, а не вещи. Фитнес можете оставить, это не так важно, как может показаться, но именно здесь вы подошли с позиции удобства и были правы. Купальник к черту! Эхма как вы! Я же не говорил снять его прямо сейчас, но все равно чудесно!

– Что я хочу сказать вам напоследок, Лидия?

– Наверное, сколько я вам должна за услугу!

– Нет, Лидия! Я хочу вас сказать, что вы непроходимая дура и уродина, в вас нет ни грации, ни женственности, ни обаяния. Вы одеваетесь как пугало огородное, от вас несет ароматом лакокрасочной фабрики. При встрече с вами хочется перейти на другую сторону улицы. Если вам так уж хочется потрахаться, то бегом на панель, там народ непритязательный – после второй бутылки и вы станете красавицей.

– Но как же… вы же говорили… как вы смеете… сами вы урод…

– Стоп! Свет в студию! Лидия, вытрите слезы, сопли и сядьте на место.

– Да я вас на порог… негодяй… извращенец…

– Я сказал, сядь на место! Это жестокий, но необходимый шаг, обязательный элемент программы. Выкиньте из головы все, что вы собрались мне сказать, но не забудьте ничего из того, что я вам сказал. Вам было обидно? Вы решили, что я таким образом зло над вами подшутил? И самое главное, внутренне вы согласились со всем, что я вам сказал?

– А разве это не так? Вы… они… так всегда…

– Мы с вами потратили целый час на то, чтобы нарисовать ваш идеальный образ – образ неотразимой женщины, женщины, пробуждающей в мужчинах желание, женщины-мечты. Но это миф, такого не бывает. В реальном мире нет ничего идеального. Мы всего лишь то, что сами о себе думаем. Вы думаете Наполеон был красавцем? А женщины по нему сходили с ума! Знаете почему? Потому что он сам считал себя совершенно неотразимым красавцем и великолепным любовником.

– Я не знаю, что там думал Наполеон, но ведь я для того вам и позвонила…

– Вы позвонили мне, надеясь таким образом скрасить свое одиночество. Вы надеялись на легкий ни к чему не обязывающий секс. Вам хотелось тепла и страсти, грубых мужских ласк, запаха мужского пота и смятых простыней. Вы готовы были заплатить мне за все это любые деньги, лишь бы я согласился часочек потешить вас в постели. Только честно, вы думали именно об этом, когда звонили мне?

– Ну, не совсем так… но потом. Я подумала, а почему бы и нет. Он, то есть вы, ходите по чужим квартирам, вам не впервой бывать с дамами наедине, скорее всего вы пользуетесь у женщин успехом, вы берете деньги за свои услуги. Почему бы и нет, подумала я? И позвонила. Это плохо? Я безнадежна?

– Лилечка, идите ко мне, дайте я вас обниму и вытру ваши заплаканные глазки. Прижмите ухо к моей груди, вы чувствуете, как стучит сердце? Это сердце мужчины. Оно ничем не отличается от сердца женщины, кроме того, что по-другому реагирует на этот мир. Вам нужно знать твердо, железно, железобетонно – вы ничем не хуже всех прочих. Более того, вы лучше, потому что хотите любви. Вы как цветок, что открывается доверчиво навстречу солнцу. Вы как нежная трель соловья, пробуждающая в сердце любовь. Вы сон, нежнейшая фантазия, счастье того, в чьем сердце зажжете огонь.

– А где же он тот единственный, как его найти?

– Лилечка, вам не нужно искать. Самый главный секрет заключается в отсутствии секрета. Вспомните все, что я вам сказал, сделайте это правилом жизни и он сам вас найдет. Он будет смотреть в твои глаза, девочка, будет дарить тебе цветы, писать стихи, шептать ласковые слова и, однажды, с трепетом во взгляде, попросит тебя стать его женой.

– А это не вы? Вы такой нежный все понимающий, с вами легко и надежно. Почему бы вам не стать этим мужчиной?

– Лилечка, я стар и корыстен. Меня не столько интересует твое счастье, сколько сумма гонорара. Я с удовольствием выпью пива сегодня вечером за твое здоровье. Но, сперва, обдеру как липку, заберу последние деньги, оставив всего лишь надежду. Если ты услышала в моих словах искренность и заботу, то ты ошиблась. Я груб и расчетлив.

– Не верю! Или вы великий артист или…

– Скорее второе. Если ты не возражаешь, я бы хотел вернуться к вопросу гонорара. Ты мне должна за услугу ровно тысячу долларов.

– Но вы же говорили что-то о трехбалльной системе. Вдруг я оценю ваше мастерство дороже или дешевле?

– Я лгал. Видишь, как легко я обманываю. Нет никакой системы, все просто и банально.

– Как скажете, доктор. Вот ваши деньги. Можно один вопрос на прощание?

– За такие деньги, хоть два!

– Как вас зовут? Я даже не знаю вашего имени!

– Зачем оно тебе, Лилечка? Имя пустой звук. Я могу назвать любое имя на выбор и ты можешь быть уверена, что я солгу. Хуже того, мой образ тоже поддельный, я сниму грим и стану другим человеком. Для тебя я никто, просто Доктор. Без имени и образа. Я не должен стоять между тобой и твоим избранником, ты не сможешь вспомнить обо мне ничего уже через час, ничего, кроме того факта, что твоя жизнь изменилась. Ты ни-че-го не вспомнишь! Ты! Начинаешь! Новую! Жизнь! Твои глаза закрыты, ты дышишь глубоко и ровно, как только стукнет дверь, ты закроешь ее на замок и пойдешь собираться на работу! Ты вспомнишь все, чему я учил тебя и применишь это на практике!

Сухо щелкнула захлопнувшаяся дверь, девушка вздрогнула от звука, медленно открыла глаза и недоуменно огляделась по сторонам, словно не понимая, что она делает одна в коридоре. Ах, да! Кто-то должен был прийти, с кем-то она вчера назначала встречу на утро! В памяти ничего не всплывало. Девушка улыбнулась, махнула рукой и, напевая веселую песенку, поскакала на одной ножке в душ. Странно, подумалось ей мимолетно, чего это я стояла голая перед дверью?

Муза по вызову

– Семерикин Николай Иванович? Писатель?

– Да, а вы собственно к кому? – Семерикин уже жалел, что оторвался от рукописи и открыл дверь незнакомому человеку.

– К вам, Николай Иванович. Я ваша Муза. Муза Степановна. Буду жить с вами, помогать в творчестве. Позвольте пройти, не стоять же на пороге. Так-так, интересно, и тут вы, значит, творите?

– Позвольте, что значит Муза? Между прочим я женат, – выдвинул он несокрушимый по его мнению аргумент.

– Это ничего, – успокоила его Муза, – объясним. Главное, чтобы вы, дорогой наш писатель, не отрывались от дела, писали на радость своим читателям. Жене некогда – работа, хозяйство, приготовь, постирай, а мужа послушать-вдохновить некогда, да и неохота.

Семерикин, как завороженный кивал, соглашаясь со словами Музы, но вдруг спохватился.

– Жена у меня – замечательный человек, она вопреки всем житейским трудностям находит минутку, чтобы вдохновлять меня на новые свершения!

– Вот и я говорю, – согласилась Муза Степановна, – житейские трудности – вещь опасная. Сегодня ты им вопреки, завтра они тебя поперек. Кстати, со мной будет жить мой муж, на все руки мастер, затейник и балагур. Обещаю – скучать не придется.

– Постойте, что значит муж? Я понимаю – Муза, но про мужа никто никогда не говорил, я не согласен, – уперся Семерикин, смирившийся уже с неотвратимостью существования Музы Степановны.

– Дорогой вы наш, а как же без мужа, что жена ваша подумает? То-то и оно. А так все по-людски, все по правилам, комар носу не подточит. К тому же кто-то должен и мужскую работу в доме справлять – табуретку починить, стекло вставить, мясо порубить, ремонт квартире дать в конце-то концов. Вы знаете, Николай Иванович, сколь пагубное влияние оказывает на творчество писателей затянувшийся ремонт? Вот! А мой Прохор мигом весь ремонт закончит.

– Я ж разве спорю? Я и не спорю вовсе, – поник плечами Семерикин, представивший совместную жизнь двух семейств в маленькой однокомнатной квартирке.

В комнате он на пишущей машинке стучит, рядом с ним Муза Степановна вдохновляет, на кухне жена сковородками гремит и между всего этого шмыгает мастер на все руки и балагур Прохор с молотком и гармошкой.

– Вот и замечательно, – подвела итог разговору Муза Степановна. – Так, что мы тут пишем?

Она достала из футляра очки, нацепила их на нос и, отставив лист на расстояние вытянутой руки, прочитала громко с выражением:

«Смеркалось. Зловещая ночь словно подкрадывалась к не спящим от ужаса сельчанам, притаившимся за крепко закрытыми дверями и ставнями. Ветер зловеще выл в трубах, вытягивая последнее тепло из нетопленных печей.»