1937. Заговор был - Сергей Минаков

Как самостоятельную фигуру среди «правых» большевиков философ оценивает Красина. Он относит его к числу «опасных и вредных властолюбцев» и в этом плане ставит в один ряд с Милюковым и Савинковым. Правда, Ильин сомневается в способности Красина самостоятельно и по собственной инициативе «произвести переворот». Однако философ убежден, что Красин «в масонские комбинации и в промышленную интервенцию войдет наверное». Впрочем, Ильин считал, что уход Ленина с политической арены подвел Советскую Россию на порог «бонапартизма», вероятным воплощением которого он полагал Тухачевского.

У врангелевского резидента в Берлине полковника (с 1923 г. — генерал-майора) А.А. фон Лампе на основе сведений, полученных из Советской России, сложилось мнение, что ко времени ухода Ленина с политической арены, в августе 1923 г., «власть в России после Ленина, которого, естественно, заменить некем и заместителя ищут, принадлежит в порядке влияния шести человекам «Сталин, Зиновьев, Джержинский, Каменев, Троцкий, Бухарин. Это Россия: Джугашвили, Радомысльский, Дзержинский, Розенфельд, Бронштейн и Бухарин». К перечисленным он добавляет также Красина, считая, что вокруг последнего существует определенная группа, в которую входит Рыков. Наиболее популярными и значимыми «военными вождями» фон Лампе считал Тухачевского и Буденного.

В состав ведущих «большевистских вождей» он включил, как Сорокин и Ильин, Ленина, Троцкого, Дзержинского, Красина. В отличие от Сорокина фон Лампе в их число не включил Лациса, Радека и Кедрова. В отличие от Ильина в его списке присутствуют, как и у Сорокина, Зиновьев и, как у Ильина, Бухарин и Каменев. Как и Сорокин, фон Лампе первым после Ленина, в качестве первого претендента на «ленинское наследие», назвал Сталина. Следом за ним он поставил Зиновьева. На третье место он поместил Дзержинского. Троцкому генерал отвел предпоследнее, пятое место, что кажется несколько странным. Однако ни Сорокин, ни Ильин, ни фон Лампе не поставили Троцкого на второе место за Лениным.

В отличие от Сорокина и Ильина фон Лампе называл лишь двух самых известных советских «военных вождей» — Тухачевского и Буденного. Фамилия Фрунзе появляется на страницах его дневника лишь в начале апреля 1924 г… Далее он упоминает его еще раза два. Явно эта фигура в составе советских «вождей» его не особенно интересовала. Тухачевскому он отдавал предпочтение лишь по наличию у него «бонапартистского потенциала».

Несмотря на то что первым претендентом в очереди на ленинское наследие является Сталин, фон Лампе, исходя из убеждений, что Советская России чревата взрывом антисемитизма, считал, что «наследником» Ленина среди большевистских вождей будет не он. «Хороша картинка! — записал он в дневнике. — В заместители ищут непременно русского, и проходит, по- видимому, Георгий Пятаков, известный по Киеву, потом ставивший свою подпись на кредитках!» Однако, видимо, под влиянием прежде всего И.А. Ильина фон Лампе дает политическую оценку назначению на должность Председателя Совнаркома, после смерти Ленина, одного из заместителей покойного — А.И. Рыкова. «Рыков — это торжество группы Красина, — констатировал фон Лампе в своем дневнике 24 января 1924 г., — то есть некоторое обуржуазивание власти».

Фон Лампе был по-прежнему убежден в том, что предпочтение Рыкова всем другим кандидатам на место покойного Ленина было обусловлено не только влиянием «правых большевиков» «группы Красина», но и чрезвычайными антиеврейскими настроениями в обществе. «В Москве, — записал он 28 января 1924 г., — по секретным документам, сознательно посадили русского Рыкова, ввиду того что в правящей тройке два жида и один грузин! Это знаменательно и погрома не предотвратит! Этим кончится все равно!» Однако фон Лампе, рассчитывавший на совсем иной ход политических событий, который определится позицией Красной Армии, считал, что «Рыков это только прикрытие и не такое прочное, каким был Ленин».

Дальнейший ход событий, правда, внес коррективы в предположения фон Лампе. После победы, одержанной «кремлевской тройкой» — Сталин, Каменев, Зиновьев — над Троцким и Тухачевским, 8 апреля 1924 г., прогнозируя политические перспективы в СССР, он записал: «Каменев (Розенфельд), по-видимому, тоже «заболел», и теперь власть делят только Зиновьев и Сталин! Вилка суживается, и я думаю, что на XIII съезд она сузится совершенно. Посмотрим, что нам даст советский май».

«Все настойчивее слухи о том, что Ленин не у дел, — записал петроградский интеллигент Г.А. Князев 23 июня 1922 г. — Взяла верх левая крайняя тройка — Сталин, Бухарин, Зиновьев. Некоторые настойчиво утверждают, что Ленин умер, другие — сошел с ума». Автор этих строчек выделил четырех наиболее популярных в сложившейся обстановке носителей советской власти: «вчерашнего вождя» Ленина и заменяющих его трех новых «вождей». Следует обратить внимание на то, что, так сказать, Ленин оказывается равным по силе влияния трем «новым вождям» — Сталину, Бухарину и Зиновьеву. Обращает на себя внимание также перечень этих «вождей» и последовательность, в которой они перечисляются. Она, несомненно, отражает уже сложившуюся в подсознании степень значимости каждого из перечисленных: на первом месте поставлен Сталин, на втором — Бухарин, на третьем — Зиновьев. Рядовой петроградский интеллигент первым в ряду наследников Ленина также называет Сталина, хотя ранее в своих дневниковых записях (которые он вел с 1915 г.) это имя он не упомянул ни разу. Примечательно, что в этой записи, отражавшей настроение значительного слоя образованных людей Северной столицы, отношение к Ленину «никакое», нейтральное. К нему уже относятся как к «трупу». Однако пугала перспектива прихода к власти наименее приемлемых «новых вождей» на смену Ленину. Они уже имеют политическую, отрицательно воспринимаемую окраску — «крайне левые».

Г.А. Князев, научный работник Академии наук, историк по образованию, естественно, видя Ленина в качестве «главного советского вождя», к концу 1922 г., ввиду слухов о его близкой смерти, считал, что первыми претендентами на его «наследство» являются, в порядке очередности, Сталин, Бухарин, Зиновьев. И уже за ними, без какой-либо очередности, он называет также Троцкого, Каменева, Луначарского, Крыленко, Курского. Князев упоминает также Дыбенко и Коллонтай и др… Кроме Ленина, Сталина, Бухарина и Зиновьева, все остальные «вожди» утратили в общественном сознании персональную значимость, а Крыленко, Курский, Каменев превратились в обезличенные синонимы-символы типичных большевистских «вождей», как их воспринимало массовое сознание.

Таким образом, к 1923 г. все указанные наблюдатели, в общем, были едины во мнении, что наиболее популярными и значимыми «вождями» Советской России к этому времени являлись Ленин, Сталин, Троцкий, Дзержинский, Красин, Тухачевский и Буденный. При этом «наследником» Ленина № 1 в большевистском руководстве склонны были считать Сталина, но более вероятным преемником Ленина считали «русского Бонапарта» — Тухачевского. Ждали «Бонапарта», а пришел — Сталин.

Сталин

Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, — эти силы: чудо, тайна и авторитет.

Глаз прищурил, бровью вскинув,По усам провел рукой(разумеется, уж правой и, конечно, не сухой).«Царь Руси» — подпольщик бывший,Отодвинув чай остывший(Чай с вареньем из малины),Пачку «Флор-Герцеговины»С своего стола поднял.Из коробки папиросу деловито он изъял,Толстым пальцем на ладони он ее затем размял,Трубку медленным движеньем из кармана он досталИ неспешно, с расстановкой табаком ее набил.Чиркнул спичкой по коробке — как обычно, — закурил.

Он был умен, подозрителен и терпелив. Ему были свойственны масштабность политического мышления и выдающиеся организаторские способности. У него была прекрасная память, умение схватывать суть дела. Развитая интуиция направляла его внимание на уязвимые свойства людских характеров, искусно эксплуатируемые им затем в собственных интересах, абсолютное совпадение которых с государственными, общественными, социалистическими он никогда не ставил под сомнение.

Не получив высшего систематического образования, он много читал, имел вкус к истории, не был лишен поэтических способностей, неплохо рисовал. Убежденный коммунист, он верил в свою миссию строителя социализма. Невысокий рост, не очень сильный голос с легким грузинским акцентом, не самые блестящие ораторские возможности, несомненно, уступавшие таковым у Керенского, Ленина, Троцкого, Зиновьева, Бухарина, Луначарского, мешали ему быть таким же, как и они, укротителем неорганизованной массы на больших и неподвластных ему пространствах. Но именно в своей «камерности», в этой «кабинетности», как и в собственной «закрытости», он чувствовал плодоносящие корни власти, жестоко защищая ее от своих соперников и беспощадно расправляясь со своими противниками, — СТАЛИН.