Город мертвой мечты. Иллюстрированный роман в трех частях - Антон Скобелев

– Добрый вечер, мистер Груббер. Вы сегодня на сцене?

Охранник – как всегда вежливо-угрожающий – принимает мокрый плащ и старую шляпу.

– Да, после выступления я хотел бы заглянуть в гримёрку – забрать свои вещи.

– Разумеется. Следуйте за мной. Ключ передаст Вам менеджер. Или отправит вам в лазарет.

Мы уже покинули гостеприимный холл и топаем по коридорам под пристальными глазкАми камер охраны, направляясь в Гардероб. Можно говорить прямо, но я так люблю эту игру!

– Это вряд ли. Сегодня комедия, а не драма с поножовщиной. Сюда?

– Да, извольте. Что ж, так или иначе, желаю успехов. – Дверь в одну из раздевалок распахнута. – Выход через 7 минут – в 15:00.

Разминку придется сократить. Ладно. Главное – на сцене не спешить. Надо играть не меньше трех актов.

Кокс всегда дает задания по одной примерно схеме. Раз – задача известна за шесть-двенадцать часов до самого дела. Два – он ставит задачу, и следующая встреча – лишь по её исполнении, а способ решения остается на мое усмотрение. Три – он ни слова не говорит о своих делах, не берет меня на них, и уж тем более – не помогает мне с моими.

– … подвал, выслать из штата. Я вниз, ты вверх. На рассвете у костра…

Он не ждет меня с отчетом на рассвете у костра на пустыре. Нет, черт возьми! Он ждет меня, чтобы оттуда – вместе или по одному – рвануть на общее дело! Это, драть наждачкой мой лысый череп, должно быть что-то очень, очень… скверное. Так тебя через так, гребаный Черный!!! Идём вместе… я через крышу… ты по трубам… контрольная встреча…

Злость согревает тело лучше разминки. Губы дрожат, я унимаю оскал. Короткие синие тайские шорты занимают почетное место на бедрах. Кожаная бандана надежно хранит татуированный орлами и крестами лысый череп от рассечений. Прямо из-за кулис попадаю в клетку – на сцену. Наверное наследственное – ненавижу углы и клетки! Но придется потерпеть – не хочу сюрпризов от больной психики на завтрашней работе! Три раунда по 3 минуты. Не меньше.

Держать, держать гнев на цепи.

Не размозжить лицевые кости коротким тычком локтя на 10-ой секунде.

Не превратить его гениталии в кровавую губку после первого, ознакомительного раунда.

Даже обойдя с фланга, не врезать в запале по затылку.

Не раздробить челюсть.

Не сломать ребра, чтобы острые осколки проткнули легкие.

Крутиться.

Подставляться!

Ловить картонные кулаки боками, плечами, скулами!

Дать пробить в печень! Слáбо! Еще! Еще!!!

Ну же, врежь под дых!

В зубы!

Давай, давай! В нос!!!

Я же раскрылся – с ноги в «солнышко»!

О да!

Да, парень, да – молодец! Публика наверняка в экстазе!

Но мне не до них…

В экстазе – Я. Я впускаю гнев в кровь – боль усиливается стократ, но уже не сковывает мышцы. Короткий удар основанием раскрытой ладони в сопатку – парень широко шагает назад, машет культяпками, но всё равно заливает нас обоих парными фонтанами багрянца, и затем – падает на пол. Не встает. Урод. Улыбаюсь я месивом алого рта. Кровь бежит из этого неудачного тела через просевшую внутрь переносицу – полноводной рекой на серый пол. Его лицо безвозвратно бледнеет.

Нет, черт подери, он не похож на Сида!

Выхожу из клетки. Менеджер с лаской отца-педофила хлопает по опухшему из-за разбитого сустава плечу, сладенько улыбается, отдает ключ от сейфа с выигрышем. Через каждые три боя выигрыш можно забирать – мера предосторожности учредителей.

До дела еще время есть. Больше, чем необходимо телу для выздоровления. Куда меньше, чем нужно мозгу (упоенному, ублаженному, заласканному болью сверх всякой меры), чтобы захотеть еще. Ему не надо будет ради очередной дозы лезть под ножи и пули, оступаться на краю крыши и рваться в огонь. На неделю хватит. Это, судя по всему, и без того чересчур рисковое дело, чтобы добавлять в него вероятность «клина» моих расшатанных шестеренок. Это, судя по всему, достаточно рисковое дело, чтобы, выползя с ринга, зайти в гримёрку, отпереть сейфы – свой и уже мертвого парня, выгрести три пухлые пачки денег – из его, цапнуть два жестких, бурых, в коросте мотка – из моего. Рулоны ткани – прибежище духа Крови.

Когда я выполнил блестяще свое первое серьезное задание, Красная Пустынница – аризонский аспект Матери Крыс – даровала мне их лично. Вот это было дело! Пять байкеров-упырей и их хозяин – «…зверский, мать, кусучий кровосос!», как сказал тогда Кокс. Во всех смыслах слова «зверский». И он, и я – голые руки и такие же бесстыдно голые клыки. Я сказал «нет» соблазну походить с ним по кругу, поломать взгляд взглядом, поразевать пасти друг на друга, выясняя, у кого глотка луженей, а мясорезка распахивается шире. Аккуратно и медленно. Чтоб комар носа не подточил. Ювелирно откушенную, ссохшуюся голову кровососа я принес на ритуал своего посвящения в Племя. Пустынница покровительствует мне с тех самых пор. По приезду в Гринвуд я припрятал бинты там, где они вероятнее всего могут мне пригодиться – как раз для подобного случая. Наверное, для этого самого случая.

Деньги наверняка тоже пригодятся. Я буду заниматься отправкой чего-то, что мы найдем в подвале, из штата, это ясно. А если оплошаем и останемся живы, убраться подальше или снять надежный схрон может оказаться весьма накладно.

Заматываю грудную клетку и живот в хрустящий, едва не ломающийся корсет, но не бужу спящего в нем духа. Кровь – это жизнь. О да, я усвоил это чётко. Когда понадобится, он проснется по моей просьбе и отдаст себя – мне. Накидываю рубашку и плащ, тело заливается, болью, и потом, и кровью и воем, как Флорида – солнцем. Карманы брюк набиты, нож, ботинки, шляпа.

Снова под дождь… Ранний вечер, но серые небесные валуны надежно хранят Гринвуд от взгляда Солнца, и оно, пренебрегая ничего не значащим муравейником, клонится за горы. И на наше счастье! Увидь оно, что начинается здесь с приходом сумерек, сошло бы с Небес, и День Великой Битвы случился бы чуть раньше запланированного.

Будка – автомат – карточка из бумажника. Звоню Тогги-Боббу – торговцу краденными тачками и запчастями, на имя задолжавшего мне по-крупному таксиста Арти договариваюсь о машине. Звоню Арти – кое-что ему припоминаю, отодвигаю от уха трубку, дабы не слышать следующую за этим тираду. Говорю, куда и когда пригнать машину. Затем – звоню в мотель «Сермонд-Сью» на границе штата. Люсú, как всегда, любезна и согласна аб-со-лют-но на всё. По крайней мере, она вполне согласно и любезно меня выслушивает и кладет трубку без возражений. По желтым страницам нахожу приемлемую транспортную компанию – не дозваниваюсь. Там же встречаю объявление дальнобоя-частника со своей тачкой из крохотного городка почти посередине между границей и Гринвудом, созваниваюсь с ним – Роджер Младший соглашается везти что угодно куда угодно – за наличные. С полной предоплатой! Он переправит контейнер через обе Дакоты, Миннесоту и Висконсин к Великим Озерам, в «благословенный» город Чикаго, где у нас с Коксом, кажется, еще живы друзья. Хотя, хрен знает, куда может понадобиться отправить груз из штата… Вроде больше некуда.

За полтора часа «переговоров» Солнце скрылось за пиками гор Большого Рога, Бигхорн, дождь сменился холодом, стекла телефонной будки густо запотели, уютно скрывая меня от уличной тьмы. Опухшие суставы выбитых пальцев ноют, плечо потяжелело, ноги и спина не хотят более держать тело вертикально. Пора отправляться в нору. Сон будет коротким. Но перед тем как спрятать немеющие ладони в кожу перчаток и нырнуть, задержав дыхание, в ледяной мазут ночи, я вывожу шутливую рожицу на молочной испарине… Рожица получается крайне грустной. Влага, собравшаяся в углу одного из двумерных глаз, не удержавшись, скользит крупной слезой через весь рисунок и «виснет» на подбородке в нерешительности и страхе перед грядущим.

– А тебе, Coque Negro, Черный Кокс, страх грядущего, кажется, неведом, не так ли? И правильно. Мне тоже. Не из того мы теста, наставник! – Высокая фигура, прихрамывая, почти вывалилась из будки, насвистывая разбитым ртом, безбожно перевирая неясный шустрый мотивчик, и, пока звук ее шагов не затих в переулке, в ночной тишине можно было еще расслышать хриплое мурлыкание: «Я верю в пацифизм… Добро должно победить… Но как мне жить? Как мне сейчас быть? Так надоело ждать, так надоел страх! спасаться не чем, это значит – возьми кирпич и дай им сдачи! возьми кирпич и дай им сдачи! возьми кирпич и дай им сдачи, бери кирпич и дай им…»4

II

Место: город Гринвуд и его ближайшие окраины,

штат Вайоминг, близ границы со штатом Монтана, у подножья хребта Бигхорн, на реки Рэймон – притоке реки Тонг, США.