Дама червей - Хизер Грэм

Собрав остатки достоинства, она вздернула подбородок и вновь поглядела ему прямо в глаза.

— Благодарю вас, — сухо бросила она, повернулась и на сей раз благополучно спустилась вниз.

Но, добравшись до каюты, Рина почувствовала, что ее всю так и трясет от злости на саму себя. Конгрессмен ей не нравился — это было ясно задолго до сегодняшней встречи; а теперь ей не нравилось, что эта встреча настолько выбила ее из колеи.

Хорошо, американцы простили своего золотого мальчика. Но ведь те, кто простил, не лишились всего по той причине, что человек, призванный в кабинет к президенту, оказался неспособен выполнить свой долг.

Рина тяжело вздохнула, упала на кровать и грустно обежала взглядом обитые деревянными панелями стены. Она научилась загонять прошлое в самые отдаленные уголки сознания; научилась жить и даже быть любезной с другими. Жизнь ее текла, хоть и в неизвестном направлении, но ровно и спокойно, и вот этот конгрессмен, одним своим появлением, не говоря уж о хрипловатом голосе, уверенном тоне и случайном прикосновении, разрушает ту чудесную раковину, в которой она так уютно свернулась.

Нет, подумала Рина, сбрасывая одежду и направляясь в крошечную душевую, нет, она не позволит ему напоминать ей о несчастьях, прикасаться к себе, заставлять вздрагивать. Она будет избегать его. Когда на борту около двухсот пассажиров, это не так уж трудно.

Даже горячая вода не смогла унять охватившую ее дрожь. Рина знала, почему мимолетная встреча с этим человеком так сильно на нее подействовала. Ощущение было такое, словно он лишил ее защиты, раздел донага — как тело, так и душу.

Схватив полотенце, Рина выскочила из душа и принялась яростно растираться. Дура, идиотка, на чем свет ругала она себя. С чего бы это конгрессмену волочиться за ней? На борту яхты, как она уже успела отметить, немало богатых, привлекательных и молодых женщин. Все просто. Ничего не изменилось. Надо только держаться от него подальше. А сам он преследовать ее не будет.

Рина внезапно обнаружила, что неподвижно стоит у кровати, уставившись на красивое бледно-голубое покрывало. Она отшвырнула полотенце, поспешно оделась, отбросила со лба волосы, закрепила их парой маленьких серебряных заколок и обеспокоенно посмотрела на будильник.

Почти четыре. Яхта уже давно в море. И она, если не поторопится, опоздает к открытию казино, вернее, специально выделенной в нем комнаты для игры в блэкджек. По пути к лестнице Рина почти забыла о конгрессмене Уэллене. Казино находилось на главной палубе, прямо под прогулочной. Минута-другая понадобится, чтобы, перед тем как войти, перевести дыхание и бросить взгляд в зеркало.

Рина любила блэкджек. Тасуя и раздавая карты, отвлекаешься от всего остального. Ставки делаются быстро, игра идет еще быстрее. А играть она умеет, и умеет неплохо. Разумеется, это работа, но не зря же говорят, что работа — лучший способ борьбы с воспоминаниями.

В главном зале скрипели, звенели, порою вскрикивали однорукие бандиты, но в уютной комнате, где шла крупная игра, лишь негромко объявлялись и фиксировались ставки. Интерьер комнаты был выдержан в приглушенных тонах. На полу мягкий ковер бордового цвета, стены обиты бежевой парчой, с потолка свисает изящная бронзовая люстра. И дама в темном, до полу, гладком, облегающем фигуру вечернем платье, сдающая карты, вполне вписывалась в эту обстановку.

У порога, оглядывая комнату, задержались двое мужчин.

— Ну, что скажешь, конгрессмен? — с широкой улыбкой и явно довольный собой, спросил Доналд Флэгерти своего старого приятеля.

Кил еще раз обвел комнату угольно-черными глазами, Взглядом, который принес ему столь широкую — хотя, может, не всегда добрую — известность в Капитолии. Какое-то мгновение лицо его, довольно угрюмое, но с правильными, словно вырезанными из камня, приятными чертами, сохраняло привычную жесткость. Но затем его осветила широкая улыбка. Молодой конгрессмен повернулся к Флэгерти, с которым дружил еще с детских лет, проведенных в Фридриксбурге:

— Скажу, что она красива.

— Она? — нахмурился Доналд, и пошарил взглядом по комнате в поисках той, к кому могла относиться оценка Кила. — А-а, ясно, — протяжно вздохнул он, встревоженный каким-то неприятным предчувствием. В груди образовалась странная пустота — словно ту радость, даже восторг, что давал ему первый выход «Сифайр» в море — так девушка выходит на свой первый бал, — взяли да разом выкачали.

— В чем дело, Дон? — обеспокоенно спросил Кил, заметив, что приятель вдруг сильно побледнел.

— Я поинтересовался, как тебе казино. — Доналд пытался говорить непринужденно. — А ты, понимаешь, подонжуанствовать решил.

— Да ничего подобного, — отмахнулся Кил, явно удивленный реакцией Доналда. — А что до казино, то оно просто великолепно. Верх совершенства, и налогоплательщики должны радоваться, что ты сам платишь за эту игрушку. — Кил небрежно облокотился о спинку кресла, внимательно посмотрел на Доналда и кивнул в сторону женщины, которая сразу привлекла его внимание. — А почему ты побледнел, когда я заговорил об этой красавице крупье?

Доналд нервно потеребил воротничок рубашки.

— Вернемся на минуту ко мне, там все и объясню. — По дороге из казино в отсек, где находились каюты-люкс, им пришлось то и дело раскланиваться налево и направо. Вообще-то Кил не мог похвастать репутацией улыбающегося политика, но, хотя соперники считали некоторую его угрюмость недостатком, на выборах она ему вовсе не мешала. Избиратели уважали его серьезный, взвешенный подход к делам. Убеждения у него были ясные и четкие, и он никогда их не скрывал. Если Кил Уэллен заявлял, что будет отстаивать тот или иной законопроект, то слову своему не изменял ни при каких обстоятельствах. Пустыми обещаниями он никого не кормил.

Не исключено, что через десять-пятнадцать лет этот человек будет президентом Соединенных Штатов, поду мал Доналд. И станет именно тем, кто нужен нации, — рационально мыслящим и при этом исключительно динамичным лидером.

Отличающийся умом острым и глубоким, Кил Уэллен умел отбросить личное ради блага людей, забыв, если этого требовало дело, о собственной трагедии. Даже Доналд далеко не всегда мог сказать, что в данный момент переживает и о чем думает Кил. Хотя молодой конгрессмен от штата Виргиния и возбуждал всеобщее любопытство — удовлетворял его он ровно в той мере, в какой считал необходимым. А уж что там происходит у него в душе — никого не касается. Именно это и заставляло Доналда нервничать. Он не знал, как отнесется Кил к случайной встрече на борту яхты с Дамой Червей. И уж если на то пошло, как это воспримет Рина, тоже не знал. Доналд не говорил с ней о Киле, искренне считая, что чем меньше касаться этой темы, тем слабее прошлое будет напоминать о себе. И сама Рина никогда не заговаривала о том, что осталось позади. Доналд тешил себя надеждой, что имя Кила, возможно, ничего Рине и не скажет. Но сейчас он только молча вздохнул — пустая надежда, ведь наверняка Рина читала и слушала все, что было написано и сказано об этой трагедии.